Юлия Иванова

ДРЕМУЧИЕ ДВЕРИ

Том 2



Стp. 121

данные, как вспышка молнии, слишком ужасные, слишком внезапные, слишком неумолимые, слишком "иные", чтобы можно было их ненавидеть... Ими движет тот ужасный механизм художника, художника с пронзительным взглядом, который напер╠д чувствует себя бесспорно оправданным в сво╠м "творении", как мать в сво╠м реб╠нке". /Фридрих Ницше/

- Это что же за "художник с пронзительным взглядом?" - покачал АГ ч╠рной головкой в белой панамке.

- Начальство надо знать в лицо! - покачал АХ белой головкой в такой же панамке.

Лев Троцкий:

"Когда в начале 1926 года "новая оппозиция" /3иновьев, Каменев и др./ вступила со мной и моими друзьями в переговоры о совместных действиях, Каменев говорил мне в первой беседе с глазу на глаз: "Блок осуществим, разумеется, лишь в том случае, если вы намерены вести борьбу за власть". "Как только вы появитесь на трибуне рука об руку с Зиновьевым, - говорил мне Каменев, - партия скажет: "Вот Центральный Комитет! Вот правительство!" Уже в течение ближайших полутора лет ход внутрипартийной борьбы развеял иллюзии Зиновьева и Каменева насч╠т скорого возвращения к власти... "Раз нет возможности вырвать власть у правящей ныне группы, - заявил Каменев, - оста╠тся одно: вернуться в общую упряжку. К тому же заключению... приш╠л и Зиновьев".

"Круг гомосексуальных связей Мейерхольда был достаточно широк... В старой России свобода и нетривиальность сексуальной жизни не поощрялись. Возможно, Мейерхольд связывал с большевистским переворотом выход в царство подлинной свободы, в том числе творческой, в том числе и сексуальной. Он не мог предположить, что этот переворот принес╠т ещ╠ большую несвободу, закрепощение всех и каждого, что гомосексуализм будет преследоваться как уголовное или даже государственное преступление... В последние

годы им владел, помимо всего прочего, и страх за гомосексу ализм". / "Новый журнал"/

"Видел Я прелюбодейство тво╠ и неистовые похотения твои, твои непотребства и твои мерзости на холмах в поле. Горе тебе, Иерусалим! ты и после сего не очистишься. Доколе же?" /Иер.13:27/

* * *
"Раньше буржуазия позволяла себе либеральничать, отстаивала буржуазно-демократические свободы и тем создавала себе популярность в народе. Теперь от либерализма не осталось и следа. Нет больше так называемой "свободы личности", права личности признаются теперь только за теми, у которых есть капитал, а все прочие граждане считаются сырым человеческим материалом, пригодным лишь для эксплуатации. Растоптан принцип равноправия людей и наций, он замен╠н принципом полноправия эксплуататорского меньшинства и бесправия эксплуатируемого большинства граждан, Знамя буржуазно-демократических свобод выброшено за борт. Я думаю, что это знамя придется поднять вам, представителям коммунистических и демократических партий, и понести впер╠д, если хотите собрать вокруг себя большинство народа. Больше некому его поднять." (И. Сталин)
* * *
"Я хотел бы, чтобы, вы обратили внимание на следующее обстоятельство. Рабочие на Западе работают 8, 10 и 12 часов в день. У них семья, ж╠ны, дети, забота о них. У них нет времени читать книги и оттуда черпать для себя руководящие правила. Да они не очень верят книгам, так как они знают, что буржуазные писаки часто обманывают их в своих писаниях. Поэтому они верят только фактам, которые видят сами и могут пальцами осязать. И вот эти самые рабочие видят, что на востоке Европы появилось новое, рабоче-крестьянское государство, где капиталистам и помещикам нет

больше места, где царит труд и где трудящиеся люди пользуются невиданным поч╠том. Отсюда рабочие заключают: значит, можно жить без эксплуататоров, значит, победа социализма вполне возможна. Этот факт, факт существования СССР имеет величайшее значение в деле революционизирования рабочих во всех странах мира. Буржуа всех стран знают это и ненавидят СССР животной ненавистью. Именно поэтому буржуа на Западе хотели бы, чтобы мы, советские лидеры, подохли как можно скорее. Вот, где основа того, что они организуют террористов и посылают их в СССР через Германию, Польшу, Финляндию, не щадя на это ни денег, ни других средств." / из беседы сРомэном Ролланом/

"Как мы знаем, Сталин был ненормально подозритель ный и в то же время здравый и разумный человек... Он был разумен, но обезличенно беспощаден, убежд╠н, что его режим /и, разумеется, его личное положение/ должны оставаться неприкосновенными. Сталин знал об опасностях автократического правления, в заговорах разбирался как никто: извне ему грозила отнюдь не вероятная, а весьма определ╠нная перспектива неизбежной войны, заговоры были вероятны - в партии, в армии. За тридцать лет до того он возглавлял тайные революционные организации, секретнейшие из секретных, и знал: единственный противовес тайным организаци ям - тайная полиция. Сталин готов был использовать и использовал тайную полицию, как никто прежде е╠ не использовал. Ему нужно было уничтожить и он уничтожил само╠ возможность альтернативного правительства: не только оппозицию, но и тень оппозиции в самых отдал╠нных закоулках, откуда могла бы выйти другая администрация. С помощью таких мер он, режим, страна выстояли в войне. После войны времени на передышку не было вовсе. Ему приходилось приглядывать за Америкой, вооруж╠нной атомными бомбами. Вновь, в который раз, режим нуждался в защите. Те же самые меры. Та же секретность. Такие же, если потребуется,

жертвы невинных. И так - до тех пор, пока не останется никого, кто мог бы стать средоточием опасности.

Кое-что в этом аналитическом конструировании со счетов не сбросишь. Не так уж и невероятно, что Тухачевский и другие высшие армейские чины составили заговор с целью устранить Сталина. Фактически это априори вероятно. При такой концентрации власти и при отсутствии какого бы то ни было законного инструмента е╠ замены /тут одновременно трагедия и знамение сталинской эры, это было предсказуемо и предсказывалось/ единственной альтернативой становилась армия. Такого рода урок усвоен римскими автократами задолго до наших дней, им пользовались люди, насколько мы можем судить, сравнительно уравновешенные, такие, как императоры Септимий Север и Константин". /Чарльз П. Стоун/

"Я должен сознаться, что для меня Сталин оста╠тся самой непостижимой, загадочной и противоречивой личностью, которую я знал. Последнее суждение должна вынести история, и я оставляю за нею право". /А. Гарриман/

"...Один мой знакомый писатель прив╠з из Парижа книжку А. Авторханова "Загадка смерти Сталина" и дал мне почитать. Я, в свою очередь, дал е╠ Молотову, а через несколько дней приш╠л послушать его мнение.

- Она такая грязная, - говорит Молотов. - Он всех рисует в каком-то разбойничьем виде! Доля правды, конечно, тут есть. Берия - это человек, так сказать, не столько прошлого, сколько будущего... Из реакционных элементов он активный, поэтому он старался проложить дорогу для частной собственности. А вне этого он не видит. Он социализма не призна╠т. Он думает, что ид╠т впереди, а на самом деле тянет назад, к худшему...

- Хрущ╠в - он, безусловно, реакционного типа человек, он только примазался к коммунистической партии. Он не верит ни в какой коммунизм, конечно. Булганин действительно

ничего не представляет - ни за, ни против, куда ветер подует, туда он и ид╠т. Берия - это, я считаю, чужой человек. Залез в партию с плохими целями. Маленков - способный аппаратчик. Почитаешь - немножко жутко становится...

- Могло быть, что эти четверо сплели заговор против Сталина? - как пишет Авторханов.

- Тройка, тройка. Без Булганина, да, она могла иметь всякие планы. Роль Берии не выяснена... По-моему, в последние годы Сталин не вполне владел собой. Не верил кругом. Я по себе сужу. А Хрущ╠ва пододвинул. Тут он немножко запутался.

- По этой книжке получается, что он перестал доверять Берии.

- Я думаю, да. Он знал, что Берия пойд╠т на любое, чтобы себя спасти. Тот же Берия подбирал охрану фактически, а Сталин выбирал из того, что ему давали, думал, что сам вс╠ делает. А Берия подсовывал.

- Могло быть, что они отравили Сталина, когда выпивали с ним в последний день перед болезнью?

- Могло быть. Могло быть. Берия и Маленков были тесно связаны. Хрущ╠в и примыкал к ним и имел свои цели. Он всех перехитрил! У Хрущ╠ва была почва более крепкая, потому что мещанство было везде. А он на мещан ориентиро вался. Хрущ╠в, не интересуясь идеями. Как одно с другим слепить. А идеями построения коммунизма он не интересовался." /В. Молотов - Ф. Чуев/

"- Я был у Поскр╠бышевых, разговаривал с дочерью Власика, она рассказала, что когда арестовали е╠ отца, незадолго до смерти Сталина, он произн╠с: "Дни Сталина сочтены. Ему мало жить осталось." Он понял: Берия убирает всех преданных Сталину людей, - рассказываю я.

- Правильно. Тогда говорили, что разложился Власик. Разложились ещ╠ кто-то из окружения Сталина, с бабами путались чужими. Но я уже тогда мало был в курсе дела.


- Авторханов пишет: "...единственный, кто искренне относился к Сталину, был Молотов"...

- Да, во время похорон из тр╠х выступавших, дескать, искренне, один... Я тоже допускаю, что так и есть.

- Я не думаю, что Хрущ╠в горевал о смерти Сталина.

- Нет, он был очень зол на Сталина. А Берия тем более, конечно, Сталин иногда выражал пренебрежительное отношение к Берии. Убрать хотел. А кому доверял - трудно сказать. Кажется, никому. Хрущ╠ву? Никак уж не мог, конечно, доверять. Булганин никак не подходил. Сказать, что Маленков был близок к Сталину, по-моему, нельзя. Молодых заметных не было. Ленинградцев он отшил.

- Авторханов пишет, что Сталин придумал "дело врачей", чтобы свалить Берию. А что, он без этого не мог?

- Так тоже не бывает. Надо, чтоб для других было убедительно. Промолчат, но не поверят...

- В сообщении о врачах было о небдительности наших органов Госбезопасности - сильный нам╠к на Берию.

- Да, правильно. Видел, что Берия старается, но не вполне искренне... Что Берия причастен к этому делу, я допускаю. Он откровенно сыграл очень коварную роль". /Молотов - Чуев/

"Сталин лежал на диване. Глаза закрыты. Иногда он открывал их и пытался что-то говорить, но сознание к нему так и не вернулось. Когда он пытался говорить, к нему подбегал Берия и целовал его руку.

- Не отравили ли Сталина?

- Возможно. Но кто сейчас это докажет? Лечили хорошие врачи. Лукомский - хороший терапевт, Тареев...

...- Говорят, его убил сам Берия?

- Зачем же Берия? Мог чекист или врач, - ответил Молотов, - Когда он умирал, были моменты, когда он приходил в сознание... Вот тогда Берия держался Сталина! У-у! Готов был... Не исключаю, что он приложил руку к его смерти. Из того, что он говорил, да и я чувствовал... На трибуне мавзо

лея 1 мая 1953 года делал такие нам╠ки... Хотел, видимо, сочувствие мо╠ вызвать. Сказал: "Я его убрал". Вроде, посодействовал мне. Он, конечно, хотел сделать мо╠ отношение более благоприятным: "Я вас всех спас!" Хрущ╠в едва ли помог. Он мог догадываться. А возможно... Они вс╠-таки близко... Маленков больше знает. Больше, больше...

- Сам Сталин, помнится, сказал во время войны: "Я знаю, что после моей смерти на мою могилу нанесут кучу мусора. Но ветер истории безжалостно развеет е╠!"

- И ещ╠ одна деталь. Он пишет, что 17 февраля 1953 года Сталин принял посла Индии К. Менона. Рисовал на листках блокнота волков: "Крестьяне поступают мудро, убивая бешеных волков!" Вроде бы он имел в виду некоторых членов Политбюро.

- Рисовал для забавы, - ответил Молотов". /Молотов - Чуев/

Люди, люди развращ╠нные,

То рабы, то палачи,

Бросьте, злобы изощр╠нные,

Ваши копья и мечи.

Не тревожьте сталь холодную,

Лютой ярости кумир -

Вашу внутренность голодную

Не насытит целый мир.

Ваши зубы плотоядные

Блещут лезвием косы.

Так грызитесь, кровожадные,

До последнего, как псы.

/А. Полежаев - современник Пушкина/

"Что с нами сделалось, братья? Почему лукавые и велеречивые властители, умные и хитрые отступники, жадные и богатые стяжатели, издеваясь над нами, глумясь над нашими верованиями, пользуясь нашей наивностью, захватили власть, растаскивают богатства, отнимают у народа дома, заводы и

земли, режут на части страну, ссорят нас и морочат, отлучают от прошлого, отстраняют от будущего - обрекают на жалкое прозябание в рабстве и подчинении у всесильных соседей?.." /Из "Слова к народу". Страница Истории, 1991 год/

СЛОВО АХА В ЗАЩИТУ ИОСИФА:

Он максималистски признавал только "спасающийся" народ, только "верных", служащих Делу. Он интуитивно выбирал, выращивал в сво╠м царстве лишь пригодных для "светлого будущего" самоотверженных сподвижников высокой божественной мечты. Тайны, а не пресловутой "бочки варенья", отвергая слуг царства тьмы и Мамоны. Он строил страну "героев, мечтателей и уч╠ных", "готовых на подвиг и на труд", искал "крылатых" и часто разочаровывался, когда "крылатые" оказывались упырями и демонами. А бескрылые - ползали на брюхе.

Но Иосиф упорно продолжал непосильную свою селекционную и инкубаторcкую работу, свою реанимацию "м╠ртвых душ", не щадя ни себя, ни других, следуя проштудиро ванным в семинарии понятиям о вселенском зле, от которого он как "пастырь добрый" должен увести своих овец согласно повелению Неба:

"Выйди от не╠, народ Мой..."

"Пусть м╠ртвые хоронят своих мертвецов..."

"Отреч╠мся от старого мира, отряхн╠м его прах с наших ног..." Он пытался "отделить зерно от плевел", понимая, что "кадры решают вс╠".

В фильме тех лет "Золотой ключик" куклы свирепого жадного Карабаса-Барабаса улетают в сказочную страну Спасения на странном диковинного вида летательном аппарате, очень похожем на библейский Ковчег. Иосиф построил для своего народа такой летающий Ковчег - нелепого вида, громоздкий, варварскими методами - но аппарат летал! Там "дружба помогала делать настоящие чудеса!", а конструкция была очень близка к Замыслу. Каждая часть должна была

служить Целому, быть на сво╠м месте, то есть исполнять предназначение. У Иосифа "пастыря" не было "родни" - лишь сподвижники - "матерь и братья". Он не менял "солдат на генералов", даже собственного сына.

Кесарь-пастырь Иосиф часто использует библейскую лексику, запрещает религиозные секты, убийство детей во чреве, вводит цензуру на нравственность - построже, чем при царе, вводит раздельное воспитание мальчиков и девочек. Считает "святым делом" защиту социалистического отечества, избавившего народ от "служения Мамоне". Он был "хранителем виноградника" в отсутствие Господина - восстанавли вал, взращивал, охранял, защищал... Он старался заставить их отречься от сидящего в душе алчного зверя, первородного греха. Он убивал зверя порой звериным способом и считал, что это лучше, чем соблюдать "права зверя".

* * *

Великий граф с его религиозно-нравственными исканиями, ремонтировавший крышу бедной вдове, граф пахарь и сапожник был ей теперь понятен и близок, хоть отец Тихон и считал, что граф пал жертвой собственной гордыни. /"В безумии дерзнул Евангелие переписывать! А гордыня - стена, отделяющая от Бога"/

Иоанна понемногу "воцерковлялась". Ходила по воскресеньям и по праздникам в храм, старалась соблюдать посты, регулярно читала утренние и вечерние молитвенные правила, бывала на исповеди и причащалась. Привыкла к долгим службам, к тычкам бесноватых бабок, которые тоже к ней привыкли и даже разрешали подежурить у подсвечника перед иконой Спасителя. Ей это нравилось - менять догоревшие свечи, гасить подушечками пальцев, почему-то не обжигаясь, принимать новые, перекрестившись с поклоном, расставлять полукругом по росту, снимать с подсвечника ещ╠ т╠плые подт╠ки воска - так она, казалось, могла стоять часами, испытывая странно-блаженное состояние умиротворения.

И ещ╠ ей нравилось, что теперь она хоть отчасти могла оградить впервые или случайно пришедших на службу, на которых накидывались бабки: не так стоишь, не так крестишься, чего без платка, чего губы накрасила, чего в брюках - ну и так далее - с явной целью навсегда отвадить от храма. Она тут же брала жертву под защиту, ставила е╠ свечку на лучшее место, и улыбалась, и ободряла и шепотом просила простить старух, которым во времена богоборчества приходилось защищать храм от беснующихся хулиганов едва ли не клюками... Вот и бдят по привычке, охраняют святыню, как умеют. Так что надо нам всем приходить в храм почаще, становиться хозяевами и исправлять грехи отцов и дедов. Вот в хор нам голоса нужны...

Самой Иоанне петь в церковном хоре тоже нравилось - подвязавшись под подбородок платком, тоненько выводить со старухами: "Бога человекам невозможно видети, на Него же не смеют чины ангельские взирати..."

Но в общем-то ей, наверное, так и не удалось воцерковиться по-настоящему, как, например, лужинской общине, Глебу и Варе... Они жили этим. Не говоря уж о Гане. Бог и церковь для не╠ вс╠ ещ╠ не слились в одно, но е╠ уже тянуло в храм, к подсвечнику, к бабкам из хора, к отцу Тихону, который считал е╠ своим духовным чадом. И она, выросшая без отца, по-детски безропотно исповедывала ему то, в ч╠м никому другому ни за что бы не призналась.

- Мне кажется, я никого не люблю, - опять сокрушалась она, - Вот родные, семья... Я, конечно, исполняю что надо, но это так, поневоле... Отношения поддерживаю только с нужными людьми, от которых что-то могу получить, друзей у меня нет. Для меня что люди, что вещи - захотела, теперь имею. Они требуют внимания, иногда это приятно, иногда тяготит. Матери писала неохотно и редко, открытки в день рождения и на новый год. Она мне сначала писала длинные письма, вс╠ жаловалась на тоску и одиночество... Потом, наверное, поняла, что кричит в пустоту, писала вс╠ реже. И я не

знала, что она тяжело больна. Даже на похороны не приехала, не стала прерывать заграничную поездку. "Возлюби ближнего"... - Но как возлюбить, батюшка, если не получается?

- А ты хочешь, чтоб получилось? "Возлюбить", Иоанна, значит пожертвовать. Самостью пожертвовать, то есть собой. Ближний съест тво╠ время, покой, жизненные силы, сядет на шею. И отплатит порой самой ч╠рной неблагодарнос тью... Человек лукав и грешен.

Это великий подвиг - отдать себя на распятие ради других. И опять же человек лукав. Как совместить слова: "Возлюби ближнего, как самого себя" и "Кто ради Меня не оставит мать, мужа, детей, тот не достоин Меня"? Надо отличать любовь к ближнему от идолопоклонства и человекоугодия - это вс╠ грехи тяжкие, а грань иной раз едва различима... Увидеть в каждом Образ Божий и Образу этому служить, очищать от скверны - вот к ч╠му призывает Господь.

Или милосердие. Накорми, приюти, перевяжи раны, утешь, посети в тюрьме. Но и тут можно запутаться. На днях вот ко мне парень приш╠л, сын одной прихожанки. Руки дрожат, сам весь тряс╠тся. "Дай, говорит, батюшка, тр╠шку опохмелиться, сил нету, а то грех будет, украду или повешусь". Ну что с ним сделаешь - дал. Прав или не прав - сам не ведаю. А если бы и впрямь что сотворил? А так вроде пронесло. Потом трезвый приходил, лечиться пообещал... Лишь на Господа упование наше, сами мы и добра от зла порой отличить не можем, своих грехов не видим. Это большой дар - видеть свои грехи, это уже полдела. Благодари за то Господа. Но и спрос с тебя строже, коли ведаешь, что творишь.

Молись так: Господи, у меня холодное сердце, и я даже не хочу, чтобы Ты его растопил, ведь так? Я как тот отрок из сказки, у которого сердце превратилось в кусок льда и он ничего не чувствовал. А ведь сказано: даже если чудеса творишь, а любви не имеешь - не войд╠шь в Царствие. Как же нам, немощным, быть? Только молиться смиренно молитвой мытаря: "Буди, Боже, милостив Мне грешному". Верю, Гос

подь услышит, ибо "жертва Богу дух сокрушен, сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит".

Предай свою жизнь Господу, Иоанна, и устроит Он вс╠ чудесным образом. И сердце ожив╠т для добра, и душа расправит крылья. "Отвергнет прах земных сует", как Пушкин писал, и полетит, полетит...

- Батюшка, вы же сами благословили зарабатывать трудом на земле, и цветы продавать благословили. Сами говорили: "Побудь, Иоанна, Марфой..."

- Благословил. А несвежие цветы продавать - грех, сама поняла. Убыток понес╠шь материальный, а так - душа пострадает, куда хуже. Покупатель букет принес╠т жене на именины, а цветы облетят - стыд-то какой! И выскажутся в твой адрес, а Господь слушает... Клад╠шь в карман, а крад╠шь-то у души, у вечности! Об этом мы, безумные, не думаем. Рубля нам жалко, а души не жалко...

- Я больше не буду, батюшка...

- Будешь, Иоанна. Господь сказал Никодиму: "должно вам родиться свыше". То есть от духа. Вон даже апостолы после распятия Господа... Поначалу испуганные, растерянные, а как сошли на них в день Пятидесятницы огненные языки, так исполнились все Духа Святого и заговорили на незнакомых языках, и все их понимали... И не колебались боле, шли на смерть, ибо почувствовали, что бессмертны, как боги.

"И на рабов Моих и на рабынь Моих в те дни излию от Духа Моего, и будут пророчествовать,.. - читал из Евангелия отец Тихон, - Солнце превратится во тьму, и луна в кровь, прежде нежели наступит день Господень великий и славный; И будет: всякий, кто призов╠т имя Господне, спас╠тся".

Есть, Иоанна, хорошие сказки, мудрые. Вот лежит красавица и спит, и вокруг вс╠ царство спит. В паутине все, во грехе. Но так сладко спать! И жд╠м - вот явится принц и разбудит... Все мы до поры до времени спим, Иоанна. А спать нельзя - лес дремучий и волки вокруг.


Когда осознаешь неправедность земного бытия и собственную немощь этой неправедности противостоять, и невозможность жить во зле и тьме, тогда закричишь: Спаси, Господи, погибаю! 3акричишь, как роженица в муках - к таким Он приходит. И преобразует, рождает свыше. Всякий плод должен созреть, а иные так и висят до зимы, пока не сгниют или зам╠рзнут. Теплохладностью надо переболеть, как коклюшем или ветрянкой, и молить о выздоровлении. И кто записан в Книге Жизни, обязательно родится свыше.

"А я? - со страхом думала Иоанна, - Записана ли я? Вроде слышу Зов, и иду, но так медленно. И опять играю..."

- Не горюй, - будто читая е╠ невес╠лые мысли, ободрял отец Тихон, - сказано нам в утешение: "Ты никогда бы не искал Меня, если б Я уже не наш╠л тебя"... Это я насч╠т Книги Жизни. Будь ревностна - "Много званых, но мало избранных". Господь любит и зов╠т всех, но мало кто избирает Царство, оставаясь теплохладным. Тогда приходят скорби, лишения, страдания - чтоб через них смягчилось сердце, пришло отвращение к греху. Господь кого любит, того наказует. Господь всех призывает, но знает, чем вс╠ кончится, ибо для Него нет времени. Нет настоящего, прошлого, будущего - Он и изначально вс╠ знает. Время теч╠т для нас, и в н╠м мы свободны выбирать между добром и злом. Вот Пушкин знал, что Татьяна не станет прелюбодейкой, и за то любил е╠, так?.. Тебе даны разум и Образ Божий. И закон в сердце, и свобода выбирать - свет или тьму. Всякий грех, помни, кража у себя самой. Тот же букет с изъяном - клад╠шь в карман, отнимаешь у души. Искушение - брань, то есть сражение, бой. Выиграл-проиграл. Проиграл, согрешил - значит, ранен. Много ранений - возможная смерть.

Никто бы не спасся, но мы искуплены Божественной Кровью, Господь победил смерть. Веруй и моли о милости.

"И, по молитве их, поколебалось место, где они были собраны, и исполнились все Духа Святого и говорили слово Божие с дерзновением.


У множества же уверовавших было одно сердце и одна душа; и никто ничего из имения своего не называл своим, но вс╠ у них было общее.

Не было между ними никого нуждающегося; ибо все, которые владели землями или домами, продавая их, приносили цену проданного.

И полагали к ногам Апостолов; и каждому давалось, в ч╠м кто имел нужду". /Деян.4:31, 32,34,35/

Вот он где, настоящий коммунизм...

А она думала о Гане, которому было даровано рождение свыше. И о том, что у избранников и искушения бывают огненные. Никогда она не заговаривала с отцом Тихоном о Гане, ни так, ни на исповеди, и снова и снова благодарила Господа, что тут ей не в чем было каяться...

Вс╠ лето они не виделись - она вкалывала по-ч╠рному - на стройке, на участке, на рынке, отрабатывая долги. И ещ╠ ухитрялась по вечерам со слипающимися глазами сочинить несколько страничек. Спать удавалось по пять-шесть часов, она себе изумлялась, что выдерживает, и выдерживала. И вот, наконец, в октябре дом был, в основном, готов, цветочный сезон окончен, сценарий сдан, долги почти все выплачены. И тогда остро захотелось увидеть Ганю, которого она целую вечность видела лишь во сне - один и тот же сон: они бредут рука об руку среди закатных лужинских сосен, и рыжий дух Альмы невесомо, как и их похожая на пол╠т поступь, едва касается в бесконечно длинных прыжках росистой травы.

Он куда-то исчез, этот дух, с тех пор как началась суета со стройкой, торговлей и долгами. С тех пор как появился в Лужине привез╠нный Денисом "немец" Анчар - от медалистов Антея и Чары, которого купил Филипп. Но когда из пушистого трогательного комочка вымахал здоровенный волкодав, которого нужно было не просто выгуливать регулярно, но "с нагрузкой", который в квартире грыз с тоски вс╠ подряд, и поскольку дома сидела, в основном, свекровь, перед ней стала трагическая дилемма: или ходить целыми днями

по комнатам с валидолом и тряпкой, или спускаться во двор и там гоняться за Анчаром. Который, в свою очередь, гонялся за всеми движущимися предметами - другими собаками, кошками, машинами и мотоциклами. Денис приходил только ночевать, Филипп с невесткой Лизой укатили в Пицунду, и свекровь торжественно заявила, что хоть и очень любит собак и вообще мухи не обидит, и Анчар красавец и умница, но вопрос стоит о е╠ жизни и смерти. И раз уж у них теперь есть дача, а она лично освободила Иоанну от забот по дому, воспитания внука и стирки денисовых рубашек, то пусть она, невестка, хоть в ч╠м-то поступится личным комфортом ради семьи и возьм╠т Анчара хотя бы на лето.

Напрасно Денис втолковывал, что лужинский "личный комфорт" напоминает скорее полевой стан и стройплощадку - свекровь лишь твердила, что они все сговорились сжить е╠ со свету. В Лужине Денис появлялся редко, в основном, чтобы обговорить тот или иной сценарный эпизод. Стройка и связанная с ней разруха, горы мусора, досок и щебня внушали ему ужас, как и новый облик жены - отощавшей, дочерна загорелой, в драном спортивном костюме, стоящем на ней колом от подт╠ков клейстера, раствора и краски. Яна, одна среди всего этого апокалипсиса, непостижимым образом с ним управляющаяся, не требующая ни денисовых мужских рук, ни денег, чего тот ужасно боялся, ибо ни того, ни другого не было... Яна, перескакивающая с высокой духовной тематики на строительно-торговый жаргон, а то и срывающаяся в выяснении отношений с "работничками" на площадную брань. Он не понимал, что происходит, каким образом из скромной запущенной дачи, на которую они весной кое-как наскребли деньжат, вырастает нечто масштабно-фундаментальное. И откуда в литератур ной даме, с которой он прожил уже четверть века, проснулся вдруг эдакий многопрограммный строительно-огородный (он ещ╠ не знал, что и торговый) суперробот, квалифициро ванно ныряющий то с пассатижами в забарахливший газо

вый кот╠л, то с кистью на стремянку под потолок, то корчующий ломом старый смородиновый куст...

- Погоди, я сейчас! - орала она, продираясь мимоходом через тысячу неотложных дел. Когда можно будет, наконец, умывшись и переодевшись, приложиться к его щеке и вернуться на несколько часов в обычную жизнь. Помирая со смеху - такое у него было лицо! Он боялся, что она его попросит помочь и одновременно боялся е╠ новую - супербабу с отбойным молотком, всезнающую и всесильную, ни о ч╠м не просящую. И когда она, наконец, становилась прежней и они работали бок о бок, как всегда, и он сидел за дяди жениным столом, потягивая любимый свой жасминовый чай /"твой барин", как говорил дед/ - он постепенно успокаивался и заговаривал о том, о с╠м, а Яна делала вид, что ей интересно. И он понимал, что она лишь делает вид, но предпочитал не докапываться. "Докапываться", будить спящую собаку он терпеть не мог. Да и что она могла ему рассказать? Про неведомую силу, которая так властно и настойчиво уводит е╠ от знакомого, привычного, а она, страшась Огня, играет в чужие игры, порой самозабвенно до изнеможения, сама не очень-то понимая, зачем этот дом ей, жаждущей пол╠та, свободы от суеты, а ставшей батрачкой, рабой дома и куска земли, прикованной к этим строительно-садовым делам и долгам...

Теперь вот Анчар, в восторге носящийся за птицами и бабочками, с которым надо было не только регулярно гулять, но и ухаживать за ним, как за младенцем - больше чем на несколько часов не отлучишься. И которого вс╠ же пришлось взять, потому что свекровь была права - Иоанна действительно ей подкинула, вольно или невольно, свою семью, жила своей жизнью. Надо было хоть как-то е╠ уважить. Да и вообще на даче собака нужна.

Иоанна стряхивала, сдирала с себя прежнюю жизнь, привычки, связи, как пловчиха тину, выбравшаяся наконец-то на желанный, но незнакомый берег из какого-то опостылевшего замкнутого водо╠ма. Новое рабство прин╠с этот бе

рег или это какой-то неизвестный покуда, непроявленный вид свободы? Она не знала. Просто неведомая сила, которой она своей волей подчинилась, распорядилась так, а не иначе. И возможно, это добровольное подчинение и являлось свободой, как осознанной необходимостью, подчиниться этой Воле... Послушание воле? Наверное, - думала она, - весь вопрос в том, чья она, эта воля. Два, казалось, бы взаимоисклю чающих начала заложены Творцом в человеке: свобода и послушание. Рабство и бунт
- вот история человечества, особенно России. И путь каждого конкретного человека. Мы жаждем свободы, а наша злая, греховная, разрушительная воля разрушает и нас, и вс╠ вокруг, и тогда... мы жаждем рабства. Подчиниться чьей-то иной воле - мудрой, справедли вой, очищающей, благой. И мы творим себе кумиров, не находим таковых в лице грешных земных правителей, тоже рабов кого-то и чего-то, разочаровываемся во всяких "измах", в собственных рабских страстях, похотях и кумирах, и вновь жаждем призрака свободы.

Заколдованный круг.

Свобода не как противодействие, противостояние, а как единение, слияние - такое возможно лишь в Боге. Святая Троица, триединство, свободно соедин╠нное любовью, Трое в Одном. Лишь Истина абсолютно свободна. Добровольное подчинение самой Свободе - только здесь могут примирить ся две бездны. Слившись свободно, свободно подчинившись абсолютно свободному, я сама становлюсь свободной. Дух свят и свободен и, слившись добровольно с Духом, я становлюсь свободной. "Я сказал, вы - боги", т. е. Дух Божий присутствует в нас, животворит и "ходит, где хочет", это - наша суть, тоскующая по родной стихии.

Свобода - освобождение от всего, мешающего соединиться со Свободой. Две бездны, по Достоевскому, - они необходимы. Без них не было бы свободы, была бы бессмысленная история. Их совмещение - конец всемирной истории. И в этом совмещении, примирении свободы и послушания -

глубинный смысл истории, путь от грехопадения и распятия до воскресения, дорога "к солнцу от червя"...

Но если без выбора нет свободы - Он, Творец... Имеет ли выбор Сама Истина? Да, конечно, - разъяснит впоследствии отец Тихон, - Уничтожить падшее ослушавшееся человечество или спасти? Искупить собственной мукой на кресте... Бог стал человеком, чтобы падший человек вновь обожился. Искупленное Божественной Кровью возвращение каждого человека к первичному богоподобию /по образу и подобию/ - смысл земного пути. И горе тому, кто крад╠т у Бога. То есть, соблазняя других, заставляет их отдавать сво╠ время, здоровье, способности не делу спасения и просветления бесценной человеческой души, а собственной неограниченной похоти. На ч╠м и основано все общество потребления. То есть она в корне порочна и противна Богу. Ты воруешь не только у своей души, у е╠ судьбы в вечности, но и других заставляешь служить своему греху.

"Вы куплены дорогой ценой"... Христос свободно и добровольно избрал крестную муку, чтобы нас спасти. "Да минует Меня чаша сия... Впрочем, не как Я, а как Ты хочешь". Вот он, выбор, вот где сомкнулись две бездны. Свобода и послушание. Свободное послушание делу несения общей муки, твари и божества, делу великой жертвенной любви во имя восстановления единства мира. Бога и человека... "Твоя от Твоих Тебе приносящих о всех и за вся"... Вот указанный нам путь.

Свобода - осознанная необходимость послушания Творцу, Который есть Путь, Истина и Жизнь.

Ну а как е╠ узнать, эту Божественную Волю? Вручить свою жизнь, единственную и неповторимую, простому деревенскому священнику - миру это показалось бы безумием. Миру, из которого она ушла. Иоанна осознала окончательно, что сбежала, как и благословил отец Тихон. Кто же она теперь? Помещица? Цветочница?

Наступит осень, она заколотит окна, верн╠тся в Моск

ву и надо будет жить, как прежде. Играть себя прежнюю, Иоанну умершую, но не родившуюся свыше. Кто она теперь? Как жить дальше?

- Господь укажет, - отвечал отец Тихон, будто предвидя, что Денису удастся, как заслуженному деятелю искусств, выхлопотать разрешение на первоочередное подключение газа - этой осенью, а не будущим летом, как планировалось. Пришли на разведку шустрые ребята и, поскольку она на радостях не стала торговаться насч╠т щедрых "премиальных", сходу притащили ацетилен-кислород, трубы, шланги. И работа закипела. А через несколько дней на кухне неиссякаемая дальняя огненная речка прорвалась четырьмя горячими трепещущими голубыми гейзерами. И ожил, зашумел натужно нагревательный кот╠л, что-то там завоздушило, долго не пробивало, кот╠л постукивал, гудел, распалялся, ребята колдовали с ключами и в╠драми, что-то сливали, подливали, подкручива ли, матерились. И вот, наконец, пробило, кот╠л загудел ровно и умиротвор╠нно, одна за другой теплели, оживали под рукой Иоанны ледяные радиаторы, и вс╠ это здесь, в Лужине, казалось чудом.

"Чудо" тут же обмыли под сол╠ные огурцы и сваренную на плите картошку в мундире, ребята ушли, весьма довольные, получив, кроме денег, по экземпляру детской книжки Кравченко-Кольчугина с фото и автографом /украла у Дениса - счастливый новоявленный писатель отвалил пачку для группы/. Ребята почему-то никак не хотели верить, что Кравченко - тот самый Кольчугин, так и эдак вертели фото, мол, "не похож".

Кравченко был похож. Просто он старел, старел и их сериал, Иоанна подумала, что печальный факт "ничто не вечно под луною", в том числе и бесконечные сериалы, может обернуться для не╠ счастливым освобождением. Когда не надо будет ездить ни на Мосфильм, ни в Останкино, ни на съ╠мки, и ничего не надо будет сочинять, и никаких тебе поправок и замечаний, никаких худсоветов... При этой мысли она ис

пытала невыразимое блаженство и вознесла к Небу молитву, чтобы сбылось это как можно скорее и давнишние мечты Дениса о совместных зарубежных постановках всяких столь любимых дядей Женей "ихних" детективов, наконец, осуществились.

Вскоре в доме воцарилась африканская жара. Иоанна открыла на ночь окна, но кот╠л не отключила, так ей нравилась эта новая игрушка.

Весь следующий день она будет красить окна и батареи, печь в духовке картошку, без конца кипятить чайник... Лужинский дом вс╠ более подгонялся под не╠, е╠ привычки, вкусы, становясь таким же увесисто-необходимым и удобно-защитным, как панцирь для черепахи. Каждый уголок, каждая деталь были продуманы ею, дом становился незаметно е╠ частью, она уже не могла без него, еще не отдавая себе в этом отч╠та, с привычной тоской думала о неизбежном переезде в Москву /не зимовать же, в самом деле, на даче, как медведица!/. В конце концов, у не╠ семья, обязанности, надо совесть иметь...

Прош╠л август, наступил сентябрь, грянули первые заморозки. Цветы, вроде бы, кончились, а работы в саду становилось вс╠ больше, конца не видно. Выкопать георгины, гладиолусы, посадить под зиму тюльпаны, нарциссы, вс╠ подсушить, уложить на хранение... А сад, огород, всякие там перекопки, обрезки, консервы... Грязная, одичавшая, с по-крестьянски загрубевшими руками /если случалось по необходимо сти появиться в свете и кто-то пытался привычно поцеловать ей руку, она протягивала сжатый кулак/, - Иоанна питалась, в основном, хлебом, молоком и чаем с "подушечками" по рублю килограмм. Денег у не╠ не осталось, долгов тоже. Анчара кормили соседи - он охранял и их участки.

Однажды она поехала на электричке на склад за гвоздями. Повезло - купила "семидесятку", да ещ╠ в магазине на последний рубль - буханку горячего ржаного хлеба и полтора кило маринованных килек. Был дивный т╠плый день, бабье

лето. Она сидела на скамье, подставив лицо солнцу, жевала кильку с хлебом, думала, что дома от души ещ╠ и чаю напь╠тся... И неожиданно поняла, что ничего другого не хочет. "Мой дом - моя крепость". Покой и воля. "Какое счастие - не мыслить, какая нега - не желать"...

Однако вдруг захотелось увидеть Ганю. Только его домик она почти не тронула в своей глобальной перестройке - лишь кое-где необходимый ремонт. Здесь вс╠ было, как при Гане. Она входила, затаив дыхание, как в храм, садилась на пот╠ртый диван и закрывала глаза. Ганя был рядом, она это чувствовала, и они вели молчаливый диалог без слов, где было неважно содержание, где вс╠ заменяло чудо его незримого присутствия, даже запах его сигарет. Хотя Варя сказала, что Ганя принял постриг и теперь совсем не курит.

И вот она не выдержала и поехала в Лавру, дав себе слово просто глянуть на него незаметно и тут же уйти. Как она и рассчитывала, Ганя направлялся с братией к трапезной, она его различила мгновенно - в монастырском облачении, как и другие, он н╠с что-то белое - рулон бумаги или св╠рток, не разбер╠шь. Она стояла в молчаливой толпе женщин в платках, была в таком же платке и тоже не шелохнулась.

Он не остановился, увидев е╠, лишь чуть замедлил шаг.

- Иоанна... - эта его улыбка из "прекрасного далека"...

- Я знал, что ты сегодня прид╠шь... Да, я тебя звал. Такой период - одиноко и трудно... Но искушения пройдут, ты молись за меня... Как хорошо, что мы увиделись, Иоанна... Иоанна...

Он молча, без слов, вс╠ это сказал ей, удаляясь с толпой братьев. Эта улыбка по имени Иоанна... Свободной от св╠ртка рукой он перекрестит, благословляя, вс╠ более разделяющее их пространство, и она непостижимым образом ощутит на лбу, сердце и плечах обжигающее прикосновение его пальцев. "Во имя Отца и Сына и Святого Духа..."

Остановись, мгновенье.

А дальше вс╠ устроится само собой. С наступлением

холодов она неделю пожив╠т в Москве, мотаясь каждый день в Лужино. Основными проблемами было отключение котла /оставлять - страшно, совсем отключить - дом пром╠рзнет, залить антифриз - ядовито, а вдруг где течь?/ Ну, и Анчар, конечно, - кормить его, прогуливать... А забрать в Москву - мучить всех, и людей, и пса. И однажды соседка, которая до смерти боялась подходить к анчаровой будке, каждый раз принимая перед корм╠жкой валерианку, проворчит Иоанне: "Носит тебя холера, сидела бы дома!" Она явно имела в виду не московскую квартиру, а Лужино. "Дома"... Да, Валя права. Е╠ дом уже давно здесь, московская квартира Градовых так и не стала ей "домом", в отличие, например, от невестки Лизы, которая там сразу прижилась, безраздельно господство вала, совершенствовала и благоустраивала. Не стала Иоанна и горожанкой, москвичкой, задыхаясь от беспросветного одиночества на фоне массы ненужных знакомств, мероприятий, дел и развлечений.

- Не могу же я бросить дом и Анчара...

Она это представила как подвиг, самопожертвование. Домашние особо не возражали - с появлением Лизы действительно вс╠ утряслось, вплоть до стирки денисовых рубашек. Только сочинять сценарии Лиза, к сожалению не умела. Поэтому Иоанне приходилось вс╠ же время от времени появляться "в миру". Ну, и не уклоняться от супружеских обязанностей /впрочем, достаточно приятных/, как ей велел отец Тихон, чтобы "не вводить мужа во грех блуда", и приезжать иногда в Москву.

Потом в Лужине выпал снег, который как-то сразу прекратил все дела. Иоанна наслаждалась его первозданной белизной, тишиной, лыжными пробежками с Анчаром, иногда даже ночью, по серебристо-лунной лыжне под зв╠здами, л╠гкой постной едой - /винегреты да кашки с салатами, орехи, м╠д/ - и духовной пищей в изобилии: Варя попросила отвезти в Лужино и сохранить несколько коробок с книгами. У них были какие-то неприятности с ксероксом, упрекали в

слишком активной религиозной деятельности. "Своего" парня в типографии, кажется, даже арестовали - расспрашивать Иоанна не стала. "Скажешь, книги остались от прежних хозяев, в случае чего", - вполголоса наставляла Варя, загружая коробки в машину. Она была не на шутку напугана и призналась со стыдом, что совсем не готова к подвигу. Случись что, как же дети, что с ними будет? А Иоанна вс╠ никак не могла понять ни прежде, ни теперь - какая необходимость была коммунистам брать на вооружение атеизм, богоборчество? После полувека советской власти, которой церковь доказала свою лояльность? Поскольку большевиков жизнь после смерти не интересовала, то и не было никакого противоречия между земной жизнью праведного коммуниста и верующего. Грядущее счастье человечества, если разуметь под этим не ненасытный разгул страстей, всемирную обжираловку и общих ж╠н, а царство духовности, высоких идеалов, творчества, единения человечества, свободного от греха, преодолевающего зверя в себе и познавшего Небо уже в земной своей жизни - это ли не общая мечта?

Этот бунт был скорее не только против во многом дискредитировавших себя церковников, но и во многом результат невежества в вопросе понимания основ Божественного откровения, Замысла о мире и человеке. Роковое недоразумение, ибо нет более неприемлемого явления для мечтающей о светлом будущем человеческой души, о всеобщем счастье и справедли вости, чем материализм, грубое обуржуазивание бытия.

- Не волнуйся, с меня что взять? - отшутилась от Вари Иоанна, - Т╠тка с ума съехала, сидит у себя в дыре, починяет примус.

Так, наверное, про не╠ и думали. Отдельные неудачные попытки "достать" е╠, импровизированные набеги с вином и шашлыками уже создали ей в свете ту же репутацию "трехнутой", что когда-то была и у Гани. Знакомых гнало в Лужино любопытство, иногда корысть, возможность дачного прикола для самых разных и сомнительных целей. Ахали, вос

хищались, расспрашивали. Иоанна же, помятуя о тайной возможной духовной подоплеке каждого визита /от врага - искусить, от Неба - за вразумлением/, выпив рюмку-другую, оживлялась, заводила иногда вдохновенную проповедь, и нельзя сказать, чтоб е╠ не слушали. Тоже ахали, задавали вопросы, иногда даже плакали. Растроганная Иоанна звала приезжать ещ╠, но при повторном визите убеждалась, что гость начисто не
помнит предыдущего разговора, вс╠ надо начинать с нуля, а затем опять с нуля, и заканчивается вс╠, в конечном итоге, отсутствующим взглядом, зевком и "осетриной с душком". Обычные разочарования неофитки... Вскоре она к ним привыкла, не впадала в отчаяние по поводу потерянного драгоценного времени, а просто отфутболивала всех непрошеных гостей то хитростью, то ссылками на крайнюю занятость или нездоровье. А потом и вовсе, чтобы их отвадить, подыгрыва ла слухам о "съехавшей крыше" каким-либо экстравагант ным поступком или заявлением.

В общем, е╠ в конце концов оставили в покое в ту первую лужинскую зимовку - наедине с прекрасными вариными книгами, снегом, тишиной /если не считать лая Анчара/. И с Небом. В погребе было вдоволь припасено картошки, солений, компотов, яблок; можно было спокойно соблюдать посты и в магазин не ходить вообще, разве что за хлебом, по воскресеньям бегать на лыжах к отцу Тихону, сунув в рюкзак юбку /в лыжном костюме входить в храм не полагалось/. А по дороге, купив хлеб на всю неделю, сидеть целыми днями у камина с ногами в кресле и вместе с великими избранниками Неба размышлять о смысле жизни, замысле Творца о человеке и о путях восхождения к Нему.

А после причастия светло и радостно лить сл╠зы, потому что на душе покойно и чисто, и любишь весь мир. И, о чудо! - синицы, которых ты кормишь, клюют прямо с ладони, и прибегает белка, и кажется, само солнце клонит тебе на плечо голову. И здоровается идущий из школы незнакомый пацан, и вс╠ прекрасно, и кажется, так будет всегда.


Если б навеки так было... Казалось, так и будет всегда. Отрадные весенние хлопоты в саду, азартная летняя торговля, дающая возможность по благословению отца Тихона постепенно высвобождаться от материальной зависимости у телевидения, Дениса, государства... И Денис постепенно освобождался от не╠. Как-то сам собой приказал долго жить их сериал, постаревший Кравченко уш╠л в театр играть Чехова. И писал свои сказочки. Денис наконец-то пробил совместно с французами проект о международной мафии, сценарий написал сам - Иоанна лишь чуть-чуть помогла, радуясь, что он оперился и теперь сможет летать. Взял сниматься Лизу, которая произвела фурор неземной своей красотой, ухитрилась между съ╠мками родить и вести хозяйство. Свекровь впилась в правнука, как когда-то в Филиппа, но скандалов не было, Лиза крепко держала вожжи в прелестных своих ручках, умело укрощая даже дурные страсти Филиппа по части Бахуса и Эроса, во всяком случае, он е╠ боялся и буквально умолял, заехав как-то в Лужино с какой-то двухметровой манекенщи цей /Иоанна их, разумеется, выгнала/:

- Ты, мать, только Лизке не брякни!..

ПРЕДДВЕРИЕ

"Их можно по праву назвать героями, ибо они черпали свои цели и сво╠ призвание не просто из спокойного, упорядоченного, освящ╠нного существующей системой хода вещей, но из скрытого источника, из внутреннего духа, ещ╠ не видимого на поверхности, но рвущегося в наш мир и разбивающего его на куски, как скорлупу. /Таковы были Александр, Цезарь, Наполеон./ Они являлись практическими и политическими деятелями. Но одновременно они были и мыслящими людьми, остро осознающими требования времени, видящими то, что созревало для перемен. То была истина их века, их мира.

...Именно их делом было узреть этот нарождающийся принцип, этот необходимый ближайший шаг в развитии, ко

торый предстояло сделать их миру, превратить его в свою цель и вложить в е╠ осуществление всю свою энергию. Вот почему всемирно-исторических людей, Героев своей эпохи, следует признать проницательными людьми; именно их действия, их речи - лучшие для данного времени...

Ведь всемирная история совершается в более высоких сферах, нежели та, в которой сво╠ место занимает мораль, то есть что носит личный характер, являясь совестью индивидуумов... Нельзя к всемирно-историческим деяниям и к тем, кто их совершает, предъявлять моральные требования, неуместные по отношению к ним. Против них не должно раздаваться случайных жалоб о личных добродетелях - скромности, смирении, любви к людям и сострадательности...

Такая великая личность вынуждена растоптать иной невинный цветок, сокрушить многое на сво╠м пути". /Гегель/

"В большом зале, где лежал отец, толпилась масса народу. Незнакомые врачи, впервые увидевшие больного /академик В. Н. Виноградов, много лет наблюдавший отца, сидел в тюрьме/, ужасно суетились вокруг. Ставили пиявки на затылок и шею, снимали кардиограммы, делали рентген л╠гких, медсестра беспрестанно делала какие-то уколы, один из врачей беспрерывно записывал в журнал ход болезни. Вс╠ делалось, как надо. Все суетились, спасая жизнь, которую нельзя было уже спасти.

Где-то заседала Академия медицинских наук, решая, что бы ещ╠ предпринять. В соседнем небольшом зале беспрерыв но совещался какой-то ещ╠ медицинский совет, тоже решавший, как быть. Привезли установку для искусственного дыхания из какого-то НИИ, и с ней молодых специалистов, - кроме них, должно быть, никто бы не сумел ею воспользо ваться. Громоздкий агрегат так и простоял без дела, а молодые врачи ошалело озирались вокруг, совершенно подавленные происходящим... Все старались молчать, как в храме, никто не говорил о посторонних вещах. Здесь, в зале, совер

шалось что-то значительное, почти великое, - это чувствова ли вс╠ - и вели себя подобающим образом.

Только один человек в╠л себя почти неприлично - это был Берия. Он был возбужд╠н до крайности, лицо его, и без того отвратительное, то и дело искажалось от распиравших его страстей. А страсти его были - честолюбие, жестокость, хитрость, власть, власть... Он так старался, в этот ответствен ный момент, как бы не перехитрить и как бы не недохитрить! И это было написано на его лбу. Он подходил к постели и подолгу всматривался в лицо больного, - отец иногда открывал глаза, но по-видимому, это было без сознания, или в затуманенном сознании. Берия глядел тогда, впиваясь в эти затуманенные глаза; он желал и тут быть "самым верным, самым преданным", - каковым он изо всех сил старался казаться отцу и в ч╠м, к сожалению, слишком долго преуспевал.

...А когда вс╠ было кончено, он первым выскочил в коридор и в тишине зала, где стояли все молча вокруг одра, был слышен его громкий голос, не скрывавший торжества: "Хрустал╠в! Машину!"

Это был великолепный современный тип лукавого царедворца, воплощение восточного коварства, лести, лицемерия, опутавшего даже отца - которого вообще-то трудно было обмануть. Многое из того, что творила эта гидра, пало теперь пятном на имя отца, во многом они повинны вместе, а то, что во многом Лаврентий сумел хитро провести отца, и посмеивался при этом в кулак, - это для меня несомненно. И это понимали все "наверху"...

Сейчас вс╠ его гадкое нутро п╠рло из него наружу, ему трудно было сдерживаться. Не я одна, - многие понимали, что это так. Но его дико боялись и знали, что в тот момент, когда умирает отец, ни у кого в России не было в руках большей власти и силы, чем у этого ужасного человека.

Как странно, в эти дни болезни, в те часы, когда передо мною лежало уже лишь тело, а душа отлетела от него, в последние дни прощания в Колонном зале, - я любила отца силь

нее и нежней, чем за всю свою жизнь. Он был очень дал╠к от меня, от нас, детей, от всех своих ближних. На стенах комнат у него на даче в последние годы появились огромные увеличенные фото детей, - мальчик на лыжах, мальчик у цветущей вишни, - а пятерых из своих восьми внуков он так и не удосужился ни разу повидать. И вс╠-таки его любили и любят сейчас, эти внуки, не видавшие его никогда. А в те дни, когда он упокоился, наконец,
на сво╠м одре, и лицо стало красивым и спокойным, я чувствовала, как сердце мо╠ разрывается от печали и от любви...

Когда в Колонном зале я стояла почти все дни /я буквально стояла, потому что сколько меня ни заставляли сесть и ни подсовывали мне стул, я не могла сидеть, я могла только стоять при том, что происходило/, окаменевшая, без слов, я понимала, что наступило некое освобождение. Я ещ╠ не знала и не осознавала - какое, в ч╠м оно выразится, но я понимала, что это - освобождение для всех и для меня тоже, от какого-то гн╠та, давившего все души, сердца и умы единой общей глыбой..." /Св. Аллилуева/

- Они радовались, что кончилось Восхождение! - печально прокомментировал АХ, - Что можно не карабкаться по скалам к Небу, обдирая в кровь руки, задыхаясь от нехватки воздуха, поддерживая друг друга, вытаскивая из пропасти, страдая от боли и усталости, - а можно, наконец-то остановиться, оглядеться, передохнуть, посидеть, а потом на этой же "пятой точке" понемногу начать движение вниз. Вс╠ быстрей, быстрей, пока не скатятся благополучно на исходные позиции... А иные и пониже поверхности земли умудрятся - прямо в ваши владения, отпрыск тьмы.

"Обрушились народы в яму, которую выкопали; в сети, которую скрыли они, запуталась нога их." /Пс. 9:16/.

"Но папочка и мамочка заснули вечным сном, а Танечка и Ванечка - в Африку бегом!" - захлопал ч╠рными ладошками АГ, - Прямо Бармалею в лапы!.. Свобода, блин... Вместо культа личности - культ наличности.

* * *

"- Деньги при социализме должны быть или не должны быть? Они должны быть уничтожены.

- Снижение цен, постоянная зарплата, хлеб в столовых бесплатно лежал... Приучали, - говорю я.

- Бесплатно - едва ли это правильно, рано. Это тоже опасно, это за сч╠т государства. Надо думать и о бюрократиз ме в государстве, потому что, если государство будет бюрократизироваться, оно постепенно будет загнивать. У нас есть элемент загнивания. Потому что воровство в большом количестве. Вот говорят, отдельные недостатки. Какие там отдельные! Это болезнь капитализма, которой мы не можем лишиться, а у нас развитой социализм! Мало им развитой - зрелый! Какой он зрелый, когда - деньги и классы!

- Не могу понять, что же такое социализм. У нас начальная стадия развитого социализма - я так считаю.

- Какой зрелый? Это невероятно уже потому, что кругом капитализм. Как же капитализм так благополучно существует, если зрелый социализм? Потому капитализм ещ╠ и может существовать, что наш социализм только начал зреть, вс╠ ещ╠ незрелый, он ещ╠ только начинает набирать силу. А ему вс╠ мешает, вс╠ направлено против - и капитализм, и внутренние враги разного типа, они живы, - вс╠ это направлено на то, чтобы разложить социалистическую основу нашего общества...

Ругают наш социализм, а ничего лучшего нет, пока что не может быть. А то, что есть, - социализм венгерский, польский, чешский - они держатся только потому, что мы держимся, у нас экономическая основа принадлежит государству. У нас, кроме колхозов, вс╠ государственное...

У нас единственная партия стоит у власти, она скажет - ты должен подчиняться. Она направление дала.

- А если направление неправильное?

- Если даже неправильное направление, против партии

нельзя идти. Партия - великая сила, но е╠ надо использовать правильно.

- А как же тогда исправлять ошибки, если нельзя сказать?

- Это нел╠гкое дело. Вот надо учиться... Лучше партии вс╠ равно ничего нет. Но и у не╠ есть недостатки. Большинство партийных людей малограмотные. Живут идеями о социализме 20-30 годов, а это уже недостаточно. Пройдены сложные периоды, но впереди, по-моему, будут ещ╠ сложнее...

- Сейчас бытует такое мнение, что неплохо бы нам устроить небольшой процент безработицы. Некоторые так считают, - говорю я.

- Найдутся такие. Это мещане, глубокие мещане.

- Много бездельников.

- Меры должны приниматься.

- А вот как при социализме заставить всех работать?

- Это, по-моему, простая задача. Но так как мы не призна╠м уничтожения классов, то и не торопимся с этим. Это имеет разлагающее влияние. Воровства, спекуляции, надувательства много. Но это и есть капитализм в другой форме. С этим борьбы нет, на словах борются. При капитализме это вещь обычная, а при социализме невозможная. Коренной разницы не признают и обходят вопрос.

- Революционность очень сильно утратили.

- Е╠ и не было, - говорит Молотов, - социалистичес кой революционности. Демократическая была. Но дальше не шли. А теперь теоретики совсем отказались от уничтожения классов.

- Они говорят: колхозы и совхозы - теперь одно и то же, вс╠ подчиняется плану, райкому партии, разницы больше уже не видно.

- Большой разницы нет, но она имеет разлагающее влияние, эта разница. Об этом как-то надо особо говорить. Пока это очень запутанный вопрос. А если мы до этого не додумаемся, пойд╠м назад к капитализму, безусловно". /Молотов - Чуев. 1984г./


- Иосиф заставлял их восходить, грести против течения, ибо "Царствие силою бер╠тся", - заметил АХ, - Теперь, как пишет Светлана, "наступило некое освобождение"...

"Дыхание вс╠ учащалось и учащалось. Последние двенадцать часов уже было ясно, что кислородное голодание увеличивалось. Лицо потемнело и изменилось, постепенно его черты становились неузнаваемыми, губы почернели... В какой-то момент - не знаю, так ли на самом деле, но так казалось - очевидно в последнюю уже минуту, он вдруг открыл глаза и обв╠л ими всех, кто стоял вокруг. Это был ужасный взгляд, то ли безумный, то ли гневный и полный ужаса перед смертью и перед незнакомыми лицами врачей, склонившихся над ним. Взгляд этот обош╠л всех в какую-то долю минуты. И тут, - это было непонятно и страшно, я до сих пор не понимаю, но не могу забыть - тут он поднял вдруг кверху левую руку /которая двигалась/ и не то указал ею куда-то наверх, не то погрозил всем нам. Жест был непонятен, но угрожающ, и неизвестно к кому и к чему он относился... В следующий момент, душа, сделав последнее усилие, вырвалась из тела.

Душа отлетела. Тело успокоилось, лицо побледнело и приняло свой знакомый облик, через несколько мгновений оно стало невозмутимым, спокойным и красивым. Все стояли вокруг, окаменев, в молчании, несколько минут, - не знаю сколько, - кажется, что долго...

Пришли проститься прислуга, охрана. Вот где было истинное чувство, искренняя печаль. Повара, шоф╠ры, дежурные диспетчеры из охраны, подавальщицы, садовники, - все они тихо входили, подходили молча к постели, и все плакали. Утирали сл╠зы, как дети, руками, рукавами, платками. Многие плакали навзрыд, и сестра давала им валерьянку, сама плача...

Пришла проститься Валентина Васильевна Истомина, - Валечка, как е╠ все звали, - экономка, работавшая у отца на этой даче лет восемнадцать. Она грохнулась на колени возле

дивана, упала головой на грудь покойнику и заплакала в голос, как в деревне. Долго она не могла остановиться, и никто не мешал ей.

Все эти люди, служившие у отца, любили его. Он не был капризен в быту, - наоборот, он был непритязателен, прост и приветлив с прислугой, а если и распекал, то только "начальников" - генералов из охраны, генералов-комендантов. Прислуга же не могла пожаловаться ни на самодурство, ни на жестокость - наоборот, часто просили у него помочь в чем-либо, и никогда не получали отказа. А Валечка - как и все они - за последние годы знала о н╠м куда больше и видела больше, чем я, жившая далеко и отчужд╠нно. И за этим большим столом, где она всегда прислуживала при больших застольях, повидала она людей со всего света. Очень много видела она интересного, - конечно, в рамках своего кругозора, - но рассказывает мне теперь, когда мы видимся, очень живо, ярко, с юмором. И как вся прислуга, до последних дней своих, она будет убеждена, что не было на свете человека лучше, чем мой отец. И не переубедить их всех никогда и ничем...

Было часов пять утра. Я пошла в кухню. В коридоре послышались громкие рыдания, - это сестра, проявлявшая здесь же, в ванной комнате, кардиограмму громко плакала, - она так плакала, как будто погибла сразу вся е╠ семья. "Вот, заперлась и плачет - уже давно", - сказали мне.

Все как-то неосознанно ждали, сидя в столовой, одного: скоро, в шесть часов утра по радио объявят весть о том, что мы уже знали. Но всем нужно было это УСЛЫШАТЬ, как будто бы без этого мы не могли поверить. И вот, наконец, шесть часов. И медленный, медленный голос Левитана, или кого-то другого, похожего на Левитана, - голос, который всегда сообщал что-то важное. И тут все поняли: да, это правда, это случилось. И все снова заплакали - мужчины, женщины, все... И я ревела, и мне было хорошо, что я не одна, и что все эти люди понимают, что случилось, и плачут вместе со мной.

Здесь вс╠ было неподдельно и искренне, и никто ни пе

ред кем не демонстрировал ни своей скорби, ни своей верности. Все знали друг друга много лет. Все знали и меня, и то, что я была плохой дочерью, и то, что отец мой был плохим отцом, и то, что отец вс╠-таки любил меня, а я любила его.

Никто здесь не считал его ни богом, ни сверхчелове ком, ни гением, ни злодеем, - его любили и уважали за самые обыкновенные человеческие качества, о которых прислуга всегда судит безошибочно...

...я смотрела в красивое лицо, спокойное и даже печальное, слушала траурную музыку /старинную грузинскую колыбельную, народную песню с выразительной, грустной мелодией/, и меня всю раздирало от печали. Я чувствовала, что я никуда не годная дочь, что я ничем не помогала этой одинокой душе, этому старому, больному, всеми отринутому и одинокому на сво╠м Олимпе человеку, который вс╠-таки мой отец, который любил меня, - как умел и как мог, - и которому я обязана не одним лишь злом, но и добром..." /Св.Аллилуева/

СПУСТЯ ТРИДЦАТЬ ВОСЕМЬ ЛЕТ.

ДАЧА СТАЛИНА:

"Дом ходил ходуном. Из-за невесть откуда появившей ся стойки прямо у входа давали в бумажных стаканчиках виски и шампанское. На пиршественном и одновременно политбюровском столе в гостиной валялись пустые бутылки из-под пива; под немыслимые в этих стенах рок-н-рольные ритмы отплясывала развес╠лая молод╠жь; кто-то нежно целовался в углу, кто-то лежал попер╠к коридора; кто-то развалился на Его диване, где издал он последний хрип; а с балкона кабинета на втором этаже кто-то затаскивал заначенные бутылки и упаковывал их для завтрашнего похмелья. И невозмутимый стоял Роберт Дювалл, исполнитель роли Сталина, уже разгримированный, в красном пуловере с натуральным орденом Ленина на груди. Потом давали гамбургеры, воздушные куски торта, вкатили огромный торт из мороженого, по-моему, с надписью "Сталин" и, кажется, с его голо

вой, не хватало только 112 свечей, а заодно и помела, рогов и копыт, приличествующих этому случаю". /Свидетельствует А. Авдеенко о работе съ╠мочной группы Ивана Пассера с амер. компанией Эйч-би-оу/

Ш╠л он от дома к дому,

В двери чужие стучал.

Под старый дубовый пандури

Нехитрый мотив звучал.

В напеве его и в песне,

Как солнечный луч, чиста,

Жила великая Правда,

Божественная мечта.

Сердца, превращ╠нные в камень,

Будил одинокий напев,

Дремавший в пот╠мках пламень

Взметался выше дерев.

Но люди, забывшие Бога,

Хранящие в сердце тьму,

Вместо вина отраву

Налили в чашу ему.

Сказали ему: "Будь проклят!

Чашу испей до дна!

И песня твоя чужда нам,

И правда твоя не нужна!"

/Иосиф Джугашвили (Сталин)/

* * *

Она оказалась в одном из мучительных, суетно-хлопот ных дней, когда, набрав кучу дел, вынуждена была ехать в Москву и разом вс╠ прокручивать. Их последняя серия затянулась,

душа к ней не лежала, и опять надо было выхлопотать хоть несколько дней пролонгации и избежать скандала. Но сначала Иоанна позвонила "на квартиру". "Домом" она теперь называла Лужино. Там вс╠ принадлежало ей, только ей, там все вещи терпеливо ждали е╠ в том порядке или беспорядке, как она их оставила, там восторженным визгом встречал Анчар. Там можно было запереться на все замки, выдернуть из розеток все теле- и радиовилки, даже вообще вырубить электриче ство и погрузиться во вневременную тишину. Или зажечь камин и послушать, как потрескивают дрова...

А на квартире с тех пор как свекровь парализовало и родился Т╠мка, был дурдом. Лиза разрывалась на части. Филипп "керосинил", надо было туда заехать, купить продукты, взять бель╠ из прачечной, сделать нужные звонки и ещ╠, ещ╠ - огромный список дел на машинописную страницу через один интервал. Надо было жить. И Иоанна, стоя в очереди в гастрономе, в булочной, торгуясь на рынке из-за гранатов для Т╠мки и даже проверяя сдачу с четвертака, - с любопытством наблюдала за собой будто со стороны - надолго ли хватит? Денис уехал в загранку, теперь вс╠ на ней, никуда не денешься.

Из первой попавшейся будки позвонила на квартиру, подошла Лиза. Лиза в панике - Филипп не ночевал дома и ей мерещатся всякие ужасы. Будто в первый раз! В такой ситуации с ней разговаривать бесполезно. Иоанна, как может, успокаивает е╠, но в трубке уже сплошной р╠в.

И она поехала на студию.

Там, использовав все дозволенные и недозволенные приемы, ей удалось вырвать у близкой к обмороку редакторши / "натура уходит", "у Петрова скоро новая роль, у Сидорова - в театре скандал" и т.д./ неделю пролонгации. Можно было, конечно, сказать правду, что ей вс╠ это обрыдло, и заморозить "Черный след" на веки вечные... Но нет, она по-прежнему была рабой, и изворачивалась, врала, хитрила. И вс╠ это напоминало бег петуха с отрубленной головой.

Прачечная, сберкасса, квартира...


Едва Иоанна выходит из лифта, Лиза выскакивает навстречу - дежурила у двери. Филиппа вс╠ ещ╠ нет. Лиза даже не пытается скрыть разочарование при виде свекрови, если можно назвать разочарованием печать вселенской катастрофы на е╠ классически правильном беломраморном личике. Ни дать, ни взять - ожившая Галатея. Едва ожила, и тут же конец света. С такой внешностью прилично восседать где-нибудь под стеклом в бюро эталонов рядом с метром, килограммом и статуей Венеры Милосской. Венера без рук, а Лиза - с руками. Руки е╠ прекрасны, хоть и в муке. Лизе совсем не пристало сходить с ума из-за какого-то алкаша и балбеса, заночевавшего, видимо, у очередной владелицы теле- и видеоаппаратуры. Не может позвонить, кретин... Лиза жд╠т второго реб╠нка, и Арт╠ма ещ╠ не отняла от груди не в пример этим современным мамашам. За такие "концы света" Филиппу надо голову оторвать.

Иоанна начисто лишена родовых инстинктов - в конфликтах сына со школьными приятелями, девушками, теперь вот с Лизой, Иоанна всегда проявляла третейскую объективность, в отличие от денисовой матери, которая делила мир на Градовых, Окуньковых /е╠ девичья фамилия/ и на прочую шушеру. Иоанна была шушерой. Обитая с супругом преимущественно за границей, мадам Градова-Окунькова вначале не имела физической возможности вмешиваться в их с Денисом семейную жизнь, но после скоропостижной смерти св╠кра целиком отыгралась на воспитании Филиппа. Она портила его и баловала с такой дьявольской последовательностью, будто задалась целью увенчать генеалогическое древо Градовых-Окуньковых величайшим монстром всех врем╠н и народов. Ожесточ╠нные стычки Иоанны со свекровью из-за Филиппа вели только ко взаимной ненависти, Филипп хужел день ото дня, ловко играя на баталиях взрослых. Денису же вс╠ было до фонаря, кроме ДЕЛА. В конце концов, Иоанна отступила. Семья Градовых-Окуньковых с е╠ неразрешимыми проблемами постепенно отодвигалась на второй план, а потом и

вовсе перекочевала куда-то за кадр е╠ бытия. "Филипп перебивается с двойки на тройку", "Филипп прогуливает уроки", "Филипп грубит учителям", "Филипп хулиганит", - эти сигналы из школы, а позднее из милиции Иоанна со злорадным спокойствием переадресовывала свекрови:
"Балуй дитя, и оно устрашит тебя"... "Детей надо баловать, тогда из них вырастают настоящие разбойники".

И та бегала по родительским собраниям, отделениям милиции, просто по обиженным гражданам. "Что вы хотите, мальчик раст╠т без матери. Вы е╠ когда-либо здесь в школе видели? Нет? Ей плевать на сына. А отец что, отец очень занят. Режисс╠р Градов, слыхали?.."

В ход шли также слезы, заграничные сувениры. Иоанна на свекровь не обижалась, в глубине души зная, что та права. Сына она бросила, самоустранилась. Свекровь дала ей эту возможность. И желанная свобода, и совесть не грыз╠т, и вот уже чужой парень равнодушно прикладывается при встрече к е╠ щеке, колясь усами:

- Привет, ма.

- Филипп и так помешался на своих дисках, а бабка ему японскую систему покупает. В доме невозможно работать...

- Твоя мать, вот и скажи.

- Этот деятель школу собирается бросать, а она, видите ли приветствует. Пусть, мол, ид╠т в техникум, у мальчика талант. Спидолы соседям за бабки чинит, Эйнштейн. На днях в "Узбекистане" видели, девчонок мантами кормил. А у меня на радиодетали клянчит. Больше не дам ни копейки... - ворчал Денис.

- Мать даст, - усмехалась Иоанна.

А сама вс╠-таки трусила, боясь катастрофы. Однако ни суперзлодея, ни гангстера из Фили не вышло, а губительная страсть к радиотехнике действительно обернулась положительной стороной. Свекровь оказалась права. Филипп стал работать в телеателье, очень быстро освоился, переходя от ч╠рнобелых телевизоров к цветным, потом к зарубежным,

потом к видео. Клиентура росла и солиднела. Филипп уже не клянчил у "предков" десятку, а сам мог при случае снабдить сотней-другой, обзав╠лся "Ладой" в экспортном исполнении. И, наконец, семь╠й. Лизу Денис пригласил на эпизодичес кую роль английской леди в одной из серий "Ч╠рного следа". Он всегда относился скрупулезно к такого рода эпизодам, панически боясь обвинения в "клюкве", и хотел, чтобы леди выглядела самой что ни на есть настоящей. Две настоящих леди с родословными, которых ему удалось раздобыть то ли в посольстве, то ли среди иностранных студенток, выглядели на е╠ фоне дворняжками. Критерий у Дениса был своеобраз ный: когда она входит, у меня даже мысли не должно возникнуть шл╠пнуть е╠ по заднице.

Видимо, в отношении леди с дипломами, претендующих на аристократическую внешность, это желание у Дениса возникало - он всех отм╠л. Напрасно Иоанна говорила, что и у аристократов бывает потомство и что критерий Дениса весьма спорный - поиски продолжались, пока один из друзей-режис с╠ров не сообщил ему, что во ВГИКе есть такая "потрясающе породистая" девчонка. Что е╠ и приняли туда за "породу" и она уже снялась успешно в двух-тр╠х эпизодах.

Когда на пробах в кадре появилась Лиза, эдакое роскошное мраморное изваяние с холодным эталонным блеском на обнаж╠нных плечах, в поддельных бриллиантах на лебединой шее, с таким же ледяным блеском равнодушно устремл╠нных куда-то за линию горизонта прекрасных очей, Денис прот╠р глаза. Оставь надежду навсегда... Галатея, притом ещ╠ не ожившая. Порода! Какие уж тут шлепки по заду! Иоанна была вынуждена признать, что он прав - Лиза производила именно такое впечатление. Откуда у провинциальной курской девчонки такая стать? Об этом могла поведать лишь покойная мать Лизы, на которую она была совсем не похожа, как, впрочем, и на отца - фото висит у Лизы в комнате. Правда, лизина т╠тка, приезжавшая иногда в Москву за покупками, делала туманные нам╠ки на семью

каких-то ссыльных голубых кровей с мудр╠ной фамилией. Лиза почему-то сердилась.

Лиза была молчаливой, держалась особняком - то ли характер, то ли совершенная е╠ красота отпугивала поклонников и подруг... Находиться рядом с ней было рискованно - сразу бросались в глаза малейшие недостатки собственной внешности, одежды, поведения. Это было вс╠ равно что гулять нагишом по Царскосельскому дворцу.

И тут всех удивил Филипп. Лиза по просьбе редактора завезла Денису какие-то бумаги. Безвкусная иракская дубл╠нка, стоптанные сапожки и пот╠ртая лисья ушанка выглядели на ней как на княжне Волконской, когда та собиралась к мужу-декабристу в Сибирь. Лиза казалась прекрасной и недосягае мой как никогда, на е╠ расцвеченное морозом лицо боязно было смотреть.

- Что за девочка? - и прежде чем Иоанна с Денисом успели ответить, Филипп схватил пальто и с криком: "Стойте, куда же вы?.." - кинулся следом, опережая лифт. Лизу внизу ждала машина.

- Ой! - сказала Иоанна.

- Сейчас будет вынос тела, - сказал Денис. Но выноса не последовало. Тело Филиппа уехало в машине с Лизой и к полуночи позвонило:

- Передай бабушке, что я заночую у ребят, а то она будет психовать /он был уверен, что родители психовать не будут/ - А завтра прямо на вызов.

- Но ты же без шапки! - заорал Денис в параллельный телефон, но сын уже повесил трубку.

- Ничего, наденет е╠ лисью, - сказала Иоанна.

Но Денис не сдавался - это было бы для него в какой-то мере крушением иллюзий. Он поверил лишь через неделю, когда Лиза переехала в филиппову комнату, заставленную магами, телеками и видиками всевозможных цен и фирм. В доме произошли отрадные перемены - Лиза оказалась замечательной хозяйкой и женой. Прежде всего, стало тихо.

И добилась она этого наипростейшим и безболезнейшим способом - заставила Филиппа пользоваться наушниками. Почему-то это красивое решение никому в голову не приходило.

Стало не только тихо, но и чисто, уютно. Взамен бутербродов и консервов появилась нормальная домашняя еда, не то чтобы кулинарные симфонии, но щи, котлеты, творожники, разнообразные компоты вместо вечного кофе - быстро, полезно и вкусно... Иоанна к тому времени уже сбежала в Лужино, свекровь парализовало после инсульта, и присутствие в доме настоящей женщины было как нельзя более кстати. Ни Иоанна, ни свекровь никогда не были такими вот полноценными ж╠нами, хранительницами очага. Восхищаясь Лизой, Иоанна перебрала в памяти всех своих родственни ков и знакомых и пришла к выводу, что таких вот "хранительниц" пора заносить в красную книгу. К тому же Лиза ухитрялась одновременно рожать детей, продолжать уч╠бу, сниматься пусть в небольших, но вполне пристойных ролях и, вообще, оставаться эталоном физического и морального совершенства.

Самые пламенные и изысканные комплименты действовали на не╠ как гудение бормашины в зубном кабинете. Похоже, Лиза действительно испытывала отвращение ко всему роду мужскому за исключением их с Денисом отпрыска. Филипп был довольно смазливым мальчиком, женщинам он нравился своей "загадочностью", как призналась Иоанне как-то одна из его подружек. По мнению Иоанны эта "загадочность" была просто плохим воспитанием свекрови, распущенностью и непредсказуемостью поведения. Ибо Филипп делал, что его левая нога хочет, и мог во время урока, собрания, юбилейной речи вдруг молча встать и выйти вон. Объяснение у него было однотипное: "Надоело".

- Ты мне тоже надоел! - орала Иоанна, - Что же мне теперь, бросить тебя и сбежать?

В конечном сч╠те она так и поступит.

Так же непредсказуемо и неожиданно Филипп уходил

из жизни своих подружек, чтобы потом ни с того ни с сего опять появиться или исчезнуть навсегда. Но не хамством же своим он завоевал такое совершенное создание как Лиза! Лиза - вот кто была для Иоанны настоящей загадкой. Она, мать, уже ненавидела Филиппа за те мучения, которые он доставлял Лизе, а та не просто терпела - многие бабы терпят, но со скалкой, со скандалами или молча, со слезами, или расч╠тливо делая вид, что ничего не знают - Лиза вс╠ знала. Она терпела, прощая.

Техника шла впер╠д. При╠мники и маги Филипп, как правило, ремонтировал дома, телевизоры прямо на квартирах, а уж о фирменных зарубежных системах и говорить нечего - кто ж отдаст оную в телеателье или куда-то еще. А квартира отдельная, благоустроенная, муж, естественно, на работе или в загранке, а принимает молодого симпатичного мастера Филиппа хозяйка в халатике, дама, как правило, импортная, по всяким там Сингапурам езженая. И халатик, и духи, и косметика у не╠ "самые-самые", в домашнем баре - виски, в холодильнике - икорка. Службой дама не особенно обременена - через год-два опять за кордон, а там с адюльтерами строго, у мужа может карьера полететь. Лучше уж здесь, в родном доме, где и стены помогают... И нравственность у дам тоже импортная, нагляделись всяких порно... Приедет мастер ведь не на пятнадцать минут, а на час-два, а то и больше, как тут не угостить, не поболтать о том, о с╠м...

Эпоха видиков вообще стала стихийным бедствием. Понавезли всякого сомнительного ширпотреба, для нас - экзотика, у каждой хозяйки найд╠тся что-нибудь эдакое, а это уже на несколько часов. Иногда, до утра, иногда на бровях. И момент социального неравенства отсутствует: мастер - сынок этих самых "черноследников"...

Что было хуже всего - Филипп понемногу начал спиваться. А Лиза терпела, страдала и... оправдывала. Для не╠ объяснить - означало оправдать.

- Это от пустоты, - говорила Лиза, - И пь╠т он от пусто

ты, и женщины эти... И они с ним от пустоты... Плохо им, всем плохо, как вы не понимаете...

- Вот-вот! - бушевала Иоанна, - Все преступления в мире, милая, от пустоты... Пожалела мышка кошек. А тебя кто пожалеет?

- Вы, - сказала тогда Лиза и неожиданно ткнулась лицом в е╠ плечо. Иоанна чувствовала на шее е╠ частое т╠плое дыхание, свежий младенческий запах высветленных для очередной съ╠мки волос /Лиза употребляла только детское мыло/ и вдруг осознала, что кажется любит е╠, любит больше своего обормота Фильки с его загадочностью, хамством и всеобъясняющей пустотой.

И сейчас, когда Иоанна видит невестку на лестничной площадке, несчастную и зар╠ванную, ей действительно жаль только е╠ в этой истории, а не пропавшего без вести Градова-Окунькова Среднего, хоть бы он совсем провалился, сукин кот!

Именно этого боится Лиза. Панический страх перед всякими несчастными случаями и стихийными бедствиями, пожалуй, единственный лизин недостаток. Повсюду ей мерещились автокатастрофы, пожары, убийцы-маньяки, внезапные остановки сердца и роковые стечения обстоятельств. Она белела при виде телеграммы, от визга тормозов за окном и удара грома. Болезненное воображение сразу подсовывало ей десятки вариантов возможных несчастий и тут уж с Лизой ничего нельзя было поделать - она металась, плакала, вс╠ у не╠ валилось из рук, пока не поступала информация, что на этот раз, слава Богу, пронесло. Все попытки внушить Лизе, что состояние е╠ ненормальное и надо лечить нервы, разбивались о неопровержимый е╠ довод: "Но разве так не бывает?"

- Да, бывает, но очень редко, обычно люди об этом не думают...

- Редко! - рыдала Лиза, - А в "Скорую" не дозвонишься...

И возразить ей было нечего. Роковая мистическая пропасть, куда свалиться можно в любой момент, действительно существовала, но большинство человечества благоразумно

предпочитало е╠ не замечать. Предохранительный клапан, почему-то отсутствующий у Лизы. Но зато Лиза, измотанная перспективами глобальных катаклизмов, не реагировала на обычные человеческие источники страданий вроде супружеских измен, неприятностей по работе, денежных затруднений и очередей за дефицитом.

Потому и прозвали Лизу в акт╠рских кругах "Царь-Рыбой". Поглядели б они сейчас на эту Рыбу!

Иоанна знала, что сейчас с Лизой разговаривать бесполезно, и, поцеловав е╠ в мокрую щ╠ку, стала искать свои тапки. Тапки тоже были лизиным нововведением ещ╠ до появления Т╠мки. Т╠мка орал в гостиной как резаный, в кухне что-то горело, Лиза рыдала в телефон. И в довершение картинки периодически испускала истошные вопли свекровьина кошка Марта, требуя кота.

Иоанна нашла тапки, выключила на кухне сгоревшие сырники, огрела кошку веником и пошла к внуку. Т╠мка валялся на спине в манеже - упал и не мог подняться, ревел, дрыгая ногами, вокруг в таком же положении валялись заводные машины, звери и луноходы. Иоанна взяла его на руки - он был сухой и кормленый, ещ╠ т╠плая чашка с остатками каши стояла на столе. Т╠мка ревел от унижения и одиночества, на руках он сразу замолчал. Иоанна усадила его на колени и, покачивая, принялась разглядывать. Подрос. А похож стал, пожалуй, на Дениса.

Лиза опять кому-то звонила. Зря она - вс╠ в порядке с нашим бесценным Филиппом, хотя бы по теории вероятнос ти. Впрочем, у Лизы на этот сч╠т наверняка есть в запасе прецеденты... Она коллекционировала эти несчастья как значки.

Т╠мка тоже внимательно разглядывал "бабу". Интересно, что он о ней думает? Иоанна улыбнулась - он тоже. Эта ответная детская улыбка... Т╠плое поползло по ноге - Т╠мка пустил лужу. Иоанна сменила ему ползунки и пошла в ванную. Ей стало чуть легче.

- Жанна!


Это свекровь. Прид╠тся зайти. Мадам Градова-Окунь кова полулежала на подушках в своей до предела заставлен ной вещами комнате, напоминающей запасник какого-то фантастического музея всех врем╠н и народов. Чего тут только не было! И павловский книжный шкаф красного дерева рядом с собратом из карелки, и письменный стол покойного Градова-Старшего со шведской шторкой, и пушкинский бюро-секре тер с бронзой, и белый, будто из кружев, французский столик с таким же кружевным стульчиком...

Современную мебель свекровь, к счастью, не любила, но зато отыгралась на мелочах - фонариках, вазах, безделушках и масках, развешанных по стенам между довольно приличными "голландцами" и русскими "академиками", в сво╠ время купленными по деш╠вке в Ленинграде и на Арбате.

Когда Филипп подрос, бабушка великодушно отдала ему свою вторую комнату, но с вещами расставаться не пожелала и втиснула в девятнадцать метров и счастливое сво╠ закордонное прошлое с Градовым-Старшим, и беготню по комиссионкам во время коротких визитов домой /купленная тамошняя фанера в обмен на тутошний антиквариат, пока у нас ещ╠ не разобрались, что к чему/. И даже закордонные свои привычки, начиная с апельсинового сока с тостами по утрам и кончая игрой в бридж, к которому она от скуки пристрасти лась вместе с другими посольскими дамами где-то в забугорье. Даже двух своих партн╠рш удалось ей сохранить с тех дал╠ких врем╠н, и теперь они, все уже бабушки и вдовушки, собирались на бридж по четвергам и воскресеньям в свекровьиной комнате, жалея о четв╠ртой партн╠рше, туземке-апте карше русского происхождения по имени Наташа, научившей их этой интеллектуальной игре.

Нынешней четв╠ртой их партн╠рше приходилось терпеть обидные реплики вроде: "Наташа бы тебя за такой ход...", от которых она иногда плакала и бросала игру. Но всякий раз дамы мирились, потому что в Москве бриджистки на дороге не валяются.


Свекровь полулежала на подушках в накидке из какого-то длинноворсового меха, при косметике и прич╠ске - это означало, что сегодня она жд╠т гостей. Наверное, в том же наряде она выходила когда-то на веранду посольского особняка, где е╠ уже ждали приятельницы, и садилась за белый кружевной столик, и курила длинные сигареты, кутаясь в обезьянью накидку, защищавшую от ветра со стороны Средиземного моря. И на своей сдаче думала: "Остановись, мгновенье!.."

Теперь ветер дул с шумной московской улицы, приносил запах бензина и туш╠ной капусты из ближайшей столовой, но дверь балкона приходилось держать открытой, потому что дамы нещадно курили - вс╠ те же длинные тонкие сигареты, купленные в "Бер╠зке". И пили кофе, а то и джин с тоником из той же "Бер╠зки".

Свекровь прекрасно выглядела, и если бы не неподвижно вытянутые ноги, прикрытые шотландским пледом, да въевшийся запах мочи, который не могли заглушить никакие духи, е╠ можно было принять за активистку районной группы "Здоровье". Это было заслугой вс╠ той же Лизы. И вообще, если бы не Лиза, антикварно-карточный домик свекровьиного бытия рухнул бы, когда подвернулся необычайно выгодный размен старой квартиры. Но любимый внучек Филипп наотрез отказался взять к себе бабушку. А с Дениса взятки гладки: дома он почти не бывал - съ╠мки, фестивали, дома творчества, а матери нужен постоянный уход. Иоанна же к тому времени постоянно жила в Лужине, к тому же она была "чужая", так что совесть е╠ была чиста. И она не без тайного злорадства наблюдала, как Денис с Филиппом, два чистопородных отпрыска генеалогического древа Градовых-Окунь ковых виртуозно отфутболивали свекровь друг другу, а потом, выдохшись, вспомнили о пансионате для престарелых.

Но эту спасительную идею им развить не удалось. Лиза, молча гладившая в углу бель╠, вышла из комнаты со стопкой рубашек и вскоре вернувшись, объявила:


- Я позвонила, что мы от обмена отказываемся. Давайте чай пить.

Подвиг Лизы никто не оценил, меньше всех сама свекровь. Иоанна слышала, как разъяр╠нный Филипп кричал жене:

- Кому нужна твоя жертва? 3наешь, что она думает? Что ты из-за е╠ рухляди не хочешь переезжать. Чтоб тебе антиквариат этот хренов достался. Пусть, говорит, не надеется меня обдурить - правнукам завещаю после достижения совершеннолетия... Пусть, мол, меняется - так ей и передай...

- Это она от гордости, - сказала Лиза, - И от обиды. Она вас любит и не верит, что вы могли бы е╠ бросить.

Последний козырь Филиппа не сработал - Лиза на бабку не обиделась, и выгодный обмен не состоялся.

- Как же, уедет она! - ворчала Градова-Старшая. И действительно оформила завещание неведомо на кого, пригласив нотариуса. Но Лиза как ни в ч╠м не бывало продолжала подавать ей судно, обмывать и делать массаж.

Похоже, обижаться Лиза вообще не умела. "Она же старая", "Она же больная", "Она чудит..." - вот и вс╠. Поставить диагноз и пожалеть.

Лиза была для Иоанны доказательством того, что есть категория людей, которые беспрекословно и радостно идут на Зов, часто не зная, чей он. И таких Господь обязательно спас╠т, даже если они "не воцерковлены", - просто они от рождения "правильные". Не безгрешны, конечно, а здоровы в главном - в шкале ценностей. И что Евангельское "Я - дверь", свидетельствующее, что только судом и решением Иисуса Христа можно туда войти, означает, что овцы, которые пришли на Зов к Двери, не ведая Имени Пастыря своего, могут быть впущены в Царствие Пастырем с большей вероятнос тью, чем знающие, чей это Зов, слышащие Его, но остающиеся пастись где-нибудь в злачном месте. Или вообще бегущие в обратную сторону...

- Что он у вас без конца ор╠т? Не можете реб╠нка успокоить, две бабы в доме, - проворчала свекровь.


Иоанна жила то в Лужине, то в Доме творчества, но во всех домашних происшествиях оказывалась в е╠ глазах изначально виновной.

- И что там у вас на кухне горит?

- Уже сгорело.

- Филипп звонил?

- Нет. Лиза на стенке сидит, он е╠ доконает, дубина. Воспитали вот, гордитесь.

- Да от такой жизни кто угодно сбежит! Она его, вишь ты, от рук отучает, Т╠мку, вот и ор╠т... А кошке кота надо, я уже договорилась. Ты-то сбежала!..

- Вам только кота не хватает, - Иоанна шагнула к двери.

- Жанна!

Свекровь плакала, размазывая по щекам ч╠рные от туши слезы.

- Жанна, надо что-то делать. Я так боюсь за Филиппа - он спивается. Вот на днях, ночью... Я проснулась, он здесь. И пь╠т. Ночью, прямо из горлышка. Тайком от не╠... Жанна, вы с Денисом должны его устроить в больницу. Я так боюсь... А вдруг малыш родится больной - сейчас про это такие ужасы передают...

- Да, да, я вс╠ сделаю...

Поскорей скрыться в ванной. Она стоит под душем в каком-то оцепенении, закрыв глаза и не чувствуя ни времени, ни бьющей по плечам слишком горячей воды. Она отвыкла от проблем, у не╠ просто нет сил...

- Мама, вы скоро? Мы садимся обедать, - послышался за дверью веселый голосок Лизы. Это означало, что вернулся Филипп.

Когда Иоанна вышла из ванной, квартира будто по мановению волшебной палочки преобразилась. Вокруг вс╠ сияло уютом и чистотой, из кухни пахло чем-то вкусным, Т╠мка спал, рядом в кресле спала кошка. Сам "волшебник" сидел за столом, хмуро размешивая в борще сметану. Вид у него был помятый.


- Привет, ма.

- Ты что, недоделанный, свой номер телефона забыл?

- Он за городом был, - грудью встала на защиту Лиза, - Там телефона нет. Вечером свет погас, на даче часто свет гаснет, сами знаете... Не приезжать же по новой. Пришлось систему чинить с утра, провозился, а телефона нет. Он сам перенервничал, устал...

Иоанна принялась за борщ, борщ был превосходный. Она вспомнила, что весь день ничего не ела.

В дверь позвонили - пришли бриджистки. Лиза приветливо щебетала в прихожей, помогая гостьям раздеться.

- Береги е╠...

- С ней же невозможно, - взорвался Филипп, - Ну скажи, разве это нормально? Эти дети, старухи - они сожрут е╠. Лучшие годы, надо сниматься, играть, а она... Горшки, пел╠нки... Говорил - избавься от второго, не время - вылупила глаза: - Он же человек!.. А если их двадцать будет, таких человеков?.. А она - не человек? И бабка ещ╠ сто лет проскрипит - что же теперь, свою жизнь кошке под хвост? В пансионате врачи, уход... Подумаешь, бриджа там нет... Будет в "дурака" - какая разница?

- Большая, - вставила Лиза, появляясь в дверях, - Врач говорит, для таких больных очень важно сохранить стереотип. И Т╠мку она любит. Я их всегда вместе завтраком кормлю - тарелки подчистую. А врозь капризничают.

- Капризничают, - передразнил Филипп, - Из-за этого губить жизнь...

- Ну почему губить, - Лиза спокойно раскладывала по тарелкам жаркое, - Раз так получилось... Раз иначе нельзя... Мама, объясните ему...

К Иоанне, к е╠ дару слова Лиза относилась с благогове нием. Именно к ней, а не к Денису. Иоанна была для не╠ "своей" - не по родству, а по духу, хотя попытки "воцерковить" Лизу особых успехов не принесли. Лиза была не по-женски "земная" и ни во что потустороннее не верила, просто шла в

направлении, указанном внутренним компасом, не задумываясь, кто ей его заложил в глубины души. Единственно, чего Иоанне удалось добиться, это покрестить Арт╠мку, сама же Лиза, да и е╠ Филипп, были некрещ╠ными, а настаивать отец Тихон ей запретил и вообще велел не втягивать семью в религиозные дискуссии, чтобы не искушать.

И вс╠ же Лиза относилась к Иоанне так, будто только она знала и могла выразить словами какую-то общую их тайну, которую не умеет сказать она, Лиза. Эти е╠ "мама, скажите им", - будь то спор с Филиппом, Денисом, бабкой или кем-то в общей компании, всегда повергал Иоанну в панику. Будто Лиза ждала от не╠ не рассуждений о чувстве долга, эгоизме и что "сам будешь старый", а какого-то иного "волшебно го" слова, от которого сразу все вс╠ поймут, заулыбаются, подобреют и пойдут, взявшись за руки, навстречу светлому будущему.

- Лиза права, - сказала Иоанна.

- Вот видишь! - обрадовалась Лиза. Филипп мгновенно воспользовался ситуацией. - За это надо выпить, за любовь к человечеству.

- Ни за что.

- Как это, за человечество не хочешь? А за маму? В кои-то веки мама приехала!

Лиза со вздохом достала из-за зеркала полбутылки водки.

- Лизке нельзя. А ты, ма?

- А я за рул╠м. И тебе ни к чему.

- Мать, я устал.

Филипп выпил, заработал вилкой. Хорошо хоть закусывает.

Зазвонил телефон.

- Тебя, - сказала Лиза.

- Отключи. Покоя нет.

- Тебе надо менять профессию. Сопь╠шься.

- А без меня они сопьются.


- Кто "они"?

- Граждане, - Филипп кивнул в сторону отключ╠нного телефона, - Народ. Вот когда крутят хотя бы ваш "Ч╠рный след" - знаешь, сколько по статистике пустеет пивных, подъездов и подворотен? Народ трезв, народ у голубого экрана. Но вот ящик сломался. Народ приходит с работы, а мастера не было. Народ не знает, куда себя девать, у него повышается кровяное давление, адреналин и холестерин, падает производительность труда, народ ор╠т на жену, у него появляются всякие нехорошие мысли... Народ ид╠т на улицу, надирается и оказывается в милиции. Да, да, мамочка, это статистика, а против статистики, как известно, не попр╠шь.

- Больше читать будут, - сказала Лиза, - К нам в театр придут...

- Ага, бегом в консерваторию на Баха... Много ты его у себя видела в театре, народу? Ему эти производственные диспуты на работе надоели. И ведь не переключишь. Сиди - уплочено...

Филипп налил ещ╠. Он раскраснелся, глаза блестели. Иоанна отобрала у него бутылку.

- Ты понимаешь, чем это кончится?

- Вс╠ кончится концом, мамочка, летай иль ползай. Рюмка-другая, и уже не так тошно. "Нормально, Константин. Отлично, Григорий!" Что вы взамен-то можете предложить, душеведы? "Карету мне, карету!"? "В Москву, в Москву" - да? Ладно, театр кончился, я в Москве, ну и что? Теперь "за туманом" ехать прикажешь? Знаю я вашу духовную жизнь, нагляделся. Как "не надо" вы знаете, мастера. Нет, вы скажите, как надо, чтоб без сорокоградусной... Чтоб душа пела, а? Назови, мать, хоть что-то стоящее... Только про попов мне не плети, я их достаточно навидался...

Похожий разговор был на скамье перед Исаакием. Много лет назад...

- Тебе не повезло. Те, с кем знакома я, вообще "ящик"не смотрят.


- Да сколько угодно стоящего, - вмешалась Лиза, - Сеять хлеб, выращивать детей, строить дома, сажать яблони...

- И груши. Что дети? Вот меня бабка вырастила. А я е╠ в богадельню чуть не сдал... Ну, наелся народ твоего хлеба, закусил яблоком, квартиру получил, зубы вставил... Ну, и что? Ну, аппендицит вырезали... А дальше? 3ачем? Приш╠л с работы и в ящик мой уставился, пока в другой ящик не сыграет. Потом сын его перед ящиком устроится, чтоб тоже в ящик сыграть. А зачем? Космос осваивать? Ну построим на Марсе многоэтажку, там сядем перед ящиком, там сыграем в ящик...

- Мама, скажите ему...

- Когда будет трезвый. Компот вкусный. Как ты готовишь?

- Да это же ваш, консервированный, вчера открыли банку... А может, смысл в том, чтобы просто жить и радоваться жизни?

- Слышишь, мать, глас народа? Отдай бутылку, я буду радоваться - "Ин вина веритас"... Радость, Лизок, понятие субъективное. Кто Америки открывает, кто законы, кто бутылки... А некоторые вообще радуются, когда крокодил заживо человека жр╠т - такие кассеты нарасхват. Их едят, а они глядят...

- Перестань! - замахала руками Лиза. В соседней комнате заплакал проснувшийся Т╠мка и Лиза вышла.

- Просто ты зажрался, - сказала Иоанна, - У нас таких вопросов не было. Ломоть хлеба - счастье, конфета - счастье, кукла тряпочная, мячик -вс╠ счастье...

- Стоп, приехали. Значит счастье - это когда война, голод, больница, коммуналка, да? Зачем же тогда делать жизнь лучше? Если мы можем чему-то радоваться лишь когда "этого" мало или нет? Недельку в новой квартире пожили - уже старуха бранится: выпросил, мол, дурачина квартиру... Итог - разбитое корыто и опять же ящик. Слышишь, ма, тебя Лиза зов╠т...

Лиза е╠ не звала, и когда Иоанна вернулась в столовую,

бутылка на столе была, разумеется, пуста, а Филя заплетающимся языком продолжал выступать уже по телефону.

Лиза с Т╠мкой на руках вышла е╠ проводить. Иоанна обняла сразу обоих и ощутила под тканью просторного халатика непривычную Лизину худобу - просто кожа да кости... Она такой не была.

- Возьми ты академический, нельзя так надрываться.

- Надо диплом получить, потом будет ещ╠ трудней.

- А как же Т╠мка?

- С бабулей договорилась со второго подъезда. Звоню, когда надо, она и приходит. Крепкая ещ╠ бабуля, и за нашей присмотрит, если что. Нам бы до лета дотянуть... Мама, вы бы поговорили с ним, - Лиза кивнула на дверь столовой, откуда уже доносился храп Филиппа, - Это он вр╠т про радость, ему знаете как потом плохо бывает! Пульс щупает, темноты боится... При свете спим. Как-то плакал: Лиза, спаси меня!.. Он хороший, мама, очень хороший, но почему-то и акт╠ры у нас - самые хорошие - пьют...

- Дю, - сказал Т╠мка.

- Это его бабуля научила по-французски, "Адью" значит...

Пронзительные утробные вопли снова обрушились на квартиру. Это проснулась кошка.

- Вот ещ╠ за котом надо ехать, а Филипп спит...

-А ты е╠ веником...

- Она не виновата, - сказала Лиза, - Она сама мучается, пора пришла.

Уже в пути Иоанна вспомнила, что надо заехать в поликлинику, где Денис проходил обследование. У дверей Беллы Абрамовны сидела очередь.

- Извините, я только узнать, - она проскользнула в кабинет. Белла Абрамовна порылась в бумажках и сообщила, что у Дениса "что-то плохо с кровью".

Однажды в компании развлекались привез╠нной из-за границы рулеткой. Зел╠ное сукно, прыгающий шарик, красное-ч╠рное, ч╠т-нечет; мелькающие числа, глаза гостей, тоже

в лихорадке прыгающие вслед за шариком. Потом замедление, стоп, победа или поражение, недолгая радость или разочарование, и опять вс╠ по новой, опять гонка за шариком. Жизнь - рулетка. Банально... Игра. Сегодня ты, а завтра - я. Жизнь разбивается на периоды суетливого вращения, мелькания, когда видишь перед собой лишь цель - шарик. Потом остановка, поражение или триумф, выиграл-проиграл, и уже новые ставки, опять прыгает шарик, жадно следят за ним глаза гостей, можно
сказать "на этом празднике жизни", не замечая ничего вокруг.

Иоанна тогда подумала, что самое примечательное тут - передышка, когда рулетка стоит. Одни переживают результат, другие пытаются осмыслить причину, третьи торопятся сделать новые ставки. А четв╠ртые... Четв╠ртые вдруг прозревают в этих коротких остановках странное нездешнее дуновение иной жизни, трагически насыщенное молчание, спрашивающее и отвечающее, порицающее и прощающее, пугающее и манящее, сулящее одновременно пол╠т и падение, как край бездны. Что это? Конец всякой долгой интересной работы, начинания, увлечения... Даже в момент свершения и победы вдруг острое осознание, что подлинное бытие вовсе не в этой победе твоей и не в возобновлении игры, а в этой остановке... Когда начинаешь различать вокруг лица, предметы, когда видишь, что за шторой уже сумерки и слышишь, как бьют часы...

И что сейчас позже, чем тебе кажется.

А порой вдруг чья-то невидимая рука властно и неожиданно останавливает движение, и тогда визжат тормоза, бь╠тся посуда, летят с полок спящие пассажиры, летят под откос поезда. Или проносятся в нескольких метрах от твоей жизни.

Иоанна смотрела на Беллу Абрамовну, которая что-то ей втолковывала, а стрелка рулетки неотвратимо замедлялась, затормозился привычный жизненный водоворот. И ни вскочить, ни убежать от этого было нельзя.

Денису надо срочно приехать и получить направление

в клинику на обследование, прид╠тся сейчас ехать к нему в Болшево. О, Господи, что же теперь будет с "делом"?.. Какое уж тут "дело"!..

Всю дорогу она будет с тоской придумывать, как сказать Денису, который вообще никогда не болел, о необходимости лечь в больницу... И что вся работа теперь свалится на не╠. А тут ещ╠ Филипп, Лиза, свекровь...

В малодушной своей панике она не заметит, что переезд закрыт, вернее и самого-то переезда не заметит, просто проскочит, притормозив, какие-то рельсы, увидит сзади в зеркальце бешено размахивающую руками женщину, и тут же сзади метрах в двух от машины загрохочет по одноколейке поезд.

Надо было удирать. Жигул╠нок, взревев, рванулся, разметал грязную лужу, заляпал ст╠кла и поскакал по асфальтовым буграм к спасительному повороту.

От кого спасались они с машиной - от ГАИ или от костлявой, которая промахнулась косой на каких-то пару мгновений? Не поздоровилось бы обоим. Груда металлолома, костей... И никаких проблем.

Стояла машина, стояла рулетка. Надо снова е╠ раскрутить, придти в себя, придумать, как сообщить Денису... И прочесть молитву Ангелу-Хранителю...

А в Болшеве Денис скажет, не отрываясь от стола:

- Да, знаю, она недавно звонила, Белла. Лизе позвонила, а Лиза - сюда. Анализы нормальные, вышла какая-то путаница... С этими диспансеризациями всю дорогу так. Ты уж извини, что пришлось тебе такой крюк... Кофе будешь?

ПРЕДДВЕРИЕ

ИЗ БЕСЕДЫ С РОМЭНОМ РОЛЛАНОМ:
Сталин. Наша конечная цель, цель марксистов _ освободить людей от эксплуатации и угнетения и тем сделать индивидуальность свободной. Капитализм, Который опутывает че

ловека эксплуатацией, лишает личность этой свободы. При капитализме более или менее свободными могут стать лишь отдельные, наиболее богатые лица. Большинство людей при капитализме не может пользоваться личной свободой.
Роллан. Правда, правда.
Сталин. Раз мы снимаем путы эксплуатации, мы тем самым освобождаем личность. Об этом хорошо сказано в книге Энгельса "Анти-Дюринг":Там сказано, что коммунисты, разбив цепи эксплуатации, должны сделать скачок из царства необходимости в царство свободы.
Наша задача освободить индивидуальность, развить е╠ способности и развить в ней любовь и уважение к труду. Сейчас у нас складывается совершенно новая обстановка, появляется совершенно новый тип человека, который уважает и любит труд: Ударники и ударницы _ 0 это те, кого любят и уважают, это те, вокруг кого концентрируется сейчас наша новая жизнь, наша новая культура.
Роллан. Правильно, очень хорошо.

"...наша идеология такая: свергай капитализм социалистической революцией! Вот наша идеология.

Если держаться этой идеологии, тогда вся наша мораль будет революционной, направленной к осуществлению этих задач. Наш гуманизм - марксистский, он не может походить на гуманизм буржуазный. Их гуманизм такой, чтоб никого не обижать - вот их гуманизм. Христианский, антихристиан ский, но это гуманизм буржуазный. Не трогать буржуазного строя, воспитывать людей - Толстой проповедовал, да потому что он был помещик, не мог понять, что без изменения строя человека не изменишь.

Если мы мораль направим на то, чтобы воспитывать в человеке добрые качества, а строй оставим, какой есть, - со взятками, с хищениями, если мы это оставим, то вся эта мораль останется гнилой. А если мы поставим задачи революционные, ломающие строй, доделывающие, тогда нужно

приспособить мораль к победе, к борьбе за победу. Это другая мораль. Это все хотят обойти. Поэтому все разговоры о морали, о гуманизме, они насквозь фальшивы. Если нет корня - за что боремся, куда ид╠м? 3а мирное сосуществование. Тогда одна мораль.

У нас ещ╠ нет социализма. У нас взятки, у нас хищения, у нас всякие безобразия...

Троцкий - жулик, жулик стопроцентный, он упрекает Сталина, что неравномерность развития капитализма определили ещ╠ буржуазные философы. Конечно, они вроде этого говорили, те или иные слова и фразы около правды были и у буржуазных философов, пока они верили в свои силы, они за революционные действия были. Словом, сорвали голову Карлу этому в Англии, уничтожили Людовика, не жалели, когда нужно было. Но на этом революция не кончается. Помещиков значит вышибли - это большое революционное дело. А дальше-то им не подходит. А рабочие были слабоваты. Можем ли мы на этом остановиться? Не можем. Вот в этом вс╠ дело, что надо теперешние революционные задачи понять, в ч╠м они заключаются, - не в словах о коммунизме, не в благих расположениях о мирном сосуществовании, а в уничтожении классов. Никаких других революционных задач решающих сейчас нет. А если есть, назовите...

Об этом сейчас не говорят, потому что это революционные задачи. Сразу классы нельзя уничтожить, так давайте обсудим, как это сделать. А вот не обсуждают. И не хотят обсуждать. А есть ли другой путь?

Сейчас работают лишь бы, лишь бы. Для этого надо воспитывать людей. Конечно, надо зарплату, но, кроме того, надо воспитание. А этого нет. Все думают, что деньгами возьмут. У нас революционные задачи не решены. Нам надо вс╠ сделать так, чтобы не допустить мировой войны и, тем более, надо не сдать наши позиции, а усилить... Как это сделать? Борьбой. А борьба опасна. Вот тут и выбирай...


...- Сталин говорит: при коммунизме не должно быть государства, но, если останется капиталистическое окружение...

- Армия и аппарат будут.

- Какой же это коммунизм? - говорит Молотов, - Хорошее жиль╠, хорошая жизнь, обеспеченность - этого, с обывательской точки зрения, достаточно. Если все бедняки будут жить более-менее хорошо, значит, это уже социализм, не капитализм. Это ещ╠ не полный социализм...

...Максимального удовлетворения вообще никогда не будет. Это очень зря Сталин употребил, это, так сказать, заигрывание. Каждый завед╠т себе рояль, каждый завед╠т себе авто - это же абсурд. Значит, не максимальное, а удовлетворе ние всех основных потребностей. Вс╠ будут иметь, любой пользуйся - общественным. Вот теперь, я в том числе, и все министры и прочие пользуются столовой. Заплатил 60 рублей в месяц и получил все продукты. Маркс и говорит - каждый будет получать за проработанное сво╠ количество дней. Работал, вырабатывал башмаки, 100 пар, проработал 100 дней над этими башмаками, ты бер╠шь лишь пару башмаков, а остальные 99 ты получишь другими продуктами, и выбирай, что тебе нужно." /Молотов - Чуев/.

- Стоп! - всплеснул белыми ручками АХ, - Вот он, тупик, край стола! Дальше ничего на плоскости не решается, дальше - только выход в Небо, или крах... Опять вливание молодого вина в старые мехи, опять - мещанство осуждает, а говорит о материальной заинтересованности. С одной стороны - обогащайся, делай как можно больше, а с другой - обогащаться плохо - неравенство плодит, да и вообще развращает. Тупик. Мы тут вплотную к Егорке подходим, к РЕВОЛЮЦИИ СОЗНАНИЯ. Не материальная, а духовная заинтересо ванность!

- Не было у них Егорок, - разв╠л ч╠рными ручками АГ.

- Антивампирия была заво╠вана, отво╠вана и отстроена, надо было продолжить ВОСХОЖДЕНИЕ, нужен был новый, если не пастырь, то хотя бы "проводник", и уже не "с

жезлом железным", а с "сердцем горящим". Нужен был Данко, ибо на новом этапе восхождения должны стоять сыны во главе народа. Они, собственно, всегда были нужны, но после смерти Иосифа особенно... Данко, Прометей, Иоанны Богословы... Но "Других писателей у меня для вас нет"!.. В карманах жрецов советской культуры прятались гонорары и кукиши, жрецы были трусливы и алчны. Они оглянулись назад, как жена Лота, и превратились в камни. Их души омертвели, а слова... "Дурно пахнут м╠ртвые слова", - как сказал Гумил╠в.

А из номенклатурных яиц вс╠ чаще вылуплялись зме╠ныши... На смену Вячеславам Молотовым пришли архитекторы перестройки - Александры Яковлевы:

"Крот рыл изнутри. Иной раз можно выиграть сражение, поставив своих людей вместо полководцев противника". /Советский идеолог А. Яковлев о своей деятельности/.

"Никто из должностных лиц, включая и секретаря генерального, и председателя Совнаркома, Совета Министров, - никто из должностных лиц не должен получать выше среднего рабочего. Это осуществляла парижская Коммуна. Но разве у нас это есть? А мы приукрашиваем недоделанное. А главное в том, что нельзя преодолеть бюрократизм, пока один 100 получает, а другой - 1000 в месяц...

...Организовать может только рабочий класс, а вот внести идеологию социализма - научно подготовленные люди, то есть интеллигенция". /М. - Ч./

- Ха-ха-ха!.. - как писал Иосиф на полях библиотечных книг.

"- Правильно ли, что интеллигенцию назвали прослойкой?

- Правильно. А что же она такое?

- Какое-то унизительное звучание.

...- Сейчас у нас вс╠ есть: сильная страна и содружество социалистических государств. Бояться нам некого и не

чего, кроме собственной расхлябанности, и с этим нужно бороться, чтобы укрепить дело социализма..." /М.-Ч./

- Ха-ха-ха, - повторил АГ.

"Вот этого крестьянина берегут, колхозника. А его беречь нельзя, если хочешь счастья этому крестьянину. Его надо освободить от этих колхозов. И сделать его тружеником социалистической деревни. Вот эти сторонники крестьянского, демократии, они-то как раз реакционеры, они крестьянина этого в том виде, в каком он есть, хотят заморозить. Отупели в сво╠м мелкобуржуазном мещанстве.

Не раз я вспоминал, сколько Сталин говорил, что бытие определяет сознание, а СОЗНАНИЕ ОТСТАЕТ ОТ БЫТИЯ! И думаю: ведь по сути дела мы должны мыслить коммунистически. А мыслится I7 веком: как бы кого спихнуть!

- Ленин боялся власти денег, - говорит Кванталиани, - Высокое жалованье развращает людей.

- При Сталине тоже жалованье давали, деньги, вс╠, но такого, как сейчас, кто из нас мог подумать. В мыслях не было. А сейчас, только занял какой-нибудь пост, скорей строить дачу. Каждый хапает кругом. Ленин, я часто думаю об этом, говорил, что ни одна сила Советской власти не подломит, кроме бюрократизма. Но этот бюрократизм, оказывается, порождает целую серию всяких других пороков." /М. - Ч./

"...горе пастырям израилевым, которые пасли себя самих! не стадо ли должны пасти пастыри?

Вы ели тук и волною одевались, откормленных овец закалали, а стада не пасли... и не будут более пастыри пасти самих себя, и исторгну овец Моих из челюстей их, и не будут они пищею их". /Иез. 34:2, 3, 10/

"В марте Сталин умер, а уже в июне-июле Хрущ╠в возглавлял тот же самый ЦК. Как же это получилось так? Хрущ╠в, Микоян, люди правых настроений, они сидели и изображали из себя величайших сторонников Сталина. Микоян ведь

сказал к его 70-летию: "Сталин - это Ленин сегодня". Вы не повторите, я не повторю, а он в своей статье к его 70-летию так изобразил, что вот вам был Ленин, а теперь такой же Сталин. А через несколько месяцев после смерти Сталина он от этого покрутился. А Хрущ╠в? Он ведь группу сколотил! Вот вам крепость. Вот вам и вс╠ очистили! Вот вам уже и вс╠ пройдено! Ничего ещ╠ не пройдено!" /Молотов - Чуев/

"- Вы закончили борьбу, - говорит Шота Иванович.

- Ничего мы ещ╠ не закончили, - отвечает Молотов.

- Внутри страны.

- И внутри страны мы ничего ещ╠ не закончили. Основы только построили. ...Да и при Хрущ╠ве не закончено было, и теперь не закончено. Наоборот, идеология, которая у нас в Программе КПСС, - тормозящая.

- Программа-то неверная, господи.

- Не то что неверная - она тормозит строительство социализма. Рабочие двигают и двигают дело впер╠д, крестьяне, колхозники медленно, но идут впер╠д. У них нет настоящего руководства... Нет у Маркса, Энгельса, Ленина такого социализма, где продолжается господство денег... Найдите. А у нас продолжается...

Колхозы - это переходная форма, переходная. И никакого социализма при двух формах собственности нет, законченного социализма. А мы говорим, что у нас развитое социалистическое общество, себя этим успокаиваем и тормозимся. Нам надо это ликвидировать и развернуть все силы народа. Это вс╠ накаляется, оно найд╠т свои пути. Но наши руководители сейчас не понимают, а те которые подсовывают им бумажки - просто мелкобуржуазные идеологи, которые не могут ничего сделать. Уже построены основы, повернуть назад не могут, и вот: "Это развитой социализм! Переходим к коммунизму!" и прочее. Ничего мы не переходим. Вот Брежнев один из таких руководителей, которые не понимают этого, не потому, что не хотят, а они живут мещанской идеологией. Мелкобуржуазной. Этого добра у нас ещ╠ очень много, и

это не может не тормозить. Но самое интересное то, что вы не найд╠те серь╠зных людей, которые над этим задумываются." /М. - Ч
./

"- Ликвидировать колхозы, ввести государственную собственность?

- Да, да. Чтобы это сделать, надо провести громадную подготовительную работу, а мы ещ╠ не делаем, потому что будто бы вс╠ построили, и этим задерживаем подготовитель ную работу к ликвидации и колхозов, и денег. И я должен сказать, что, кроме Сталина, никто не решился, да и не понимал просто - я прочитал и обсуждал со Сталиным это дело. И у Сталина вначале нерешительно сказано, а в последнем письме очень определ╠нно - двадцать лет назад он сказал, что колхозы уже начинают тормозить. Теперь колхоз может на свои средства рассчитывать, а если государство вложит в это дело? Колоссально увеличатся темпы. Но суть-то, почему у нас сейчас плохи дела - машинизация, механизация. А в Америке не нуждаются ни в хлебе, ни в хлопке, ни в св╠кле - почему? Потому что кругом машины. Вс╠ комплексно механизировано. А если мы сумеем это сделать, мы их обгоним... А если мы перейд╠м на совхозный тип строительства, когда государство вс╠ будет делать, чтобы обеспечить механизаци ей всесторонне и комплексно, это было бы замечательно." /Молотов-Чуев./

СТАРЫЕ МЫСЛИ О ГЛАВНОМ:

"Да приидет Царствие Тво╠!" - молим мы Небо. Государство может участвовать в этом построении Царствия, помогая каждому желающему состояться в Образе и Замысле, то есть возвести Царствие в себе, в преображ╠нной душе. И тогда Царствие Небесное прорв╠тся в лежащий во зле мир изнутри, благодатью и светом "рожд╠нных свыше" душ.

ЕДИНСТВО - соединение каждого с ЦЕЛЫМ, с ЦЕЛЬЮ /один и тот же корень/. У "рожд╠нных свыше" - соеди

нение каждого с Творцом, где вс╠ пронизано жизнью и светом Божьим. "Святым духом всяка душа живится". Это - мир творческой свободы в Боге, общение в Любви. Центр Церкви и соборного сознания находится в каждой личности, соедин╠нной со Христом. Это и есть "Царствие внутри нас".

ЧУДО - прорыв духовной силы в природный порядок.

Весь мир внутри меня, если я соединяюсь с Сыном, победившим мир. Мир не имеет надо мной власти, если я - воин Сына и больше не подчиняюсь миру. Я владею миром, когда перестаю быть у него в рабстве.

И "мы" могут входить в "я", я могу добровольно присоединять "я" к "мы", и участвовать в какой -либо "стройке коммунизма" и быть счастливым, ибо сделал ДОБРО. И действовать так, по-Божьи свободно, по зову сердца, а вовсе не по причине рабства моего у тоталитарного режима или коллектива. То есть у "мы". Коллективные добрые дела не были рабством у мира. Единственный способ спасения сейчас - уход из мира, подчин╠нного Вавилонской блуднице. "Выйди от не╠, народ Мой..." Здесь вс╠ подчинено вещизму, власти Мамоны. Вс╠ порабощает и втягивает в грех.

Служение обществу не в Боге - идолопоклонство. Но те, кто строили, выращивали хлеб, лечили, учили, одевали, защищали, сеяли "разумное, доброе, вечное", вершили дела любви и милосердия, являлись тем самым творческими помощниками Создателя.

"Вечные начала - ценности, реализованные в субъективном духе."

ЦИВИЛИЗАЦИЯ зачата во грехе.

Народная масса имела когда-то свою культуру, основанную на религиозной вере. Цивилизация же вместо веры в Истину предложила лишь мифы и символы - национальные, социальные, классовые и т. д. Служение им - идолопоклонство.


Страх, поклонение - не этого хочет от нас Творец, не дастся нам ни чуда, ни знамения. Даже не вера важна, ибо "и бесы веруют и трепещут". Нам нужно принять ПУТЬ Христа, признать и полюбить ПУТЬ, ИСТИНУ И ЖИЗНЬ, то есть отдать сердце Слову Любви, спасающей падший мир. Отдать не Властелину Вселенной, не Высшему Разуму, а жертвенной, ради нас распятой божественной любви, разделившей с нами все муки рождающейся новой Жизни - Нового Адама. Красоте и высоте Замысла Творца о грядущем Царствии, утвержд╠нного кровавой печатью страданий Сына. Только отдав Сыну сердце, мы сможем жить в мире, где "все за всех".

ТВОРЧЕСТВО есть бунт против объектности мира, против царства необходимости.

Суть идолопоклонства - средство превращается в цель. Между тем как вс╠ в этом мире - лишь средства, орудия Света или тьмы. Спасти или погубить. Включая науку, культуру, саму цивилизацию. Если Небу будет угодно продлить историческое время, чтобы свершилась РЕВОЛЮЦИЯ СОЗНАНИЯ - новая цивилизация должна явиться средством спасения.

КУЛЬТУРА призвана стать мостом, радугой между многонациональным и невоцерковл╠нным народом и Небом, воздействуя на душевную жажду Красоты и Истины всем многоцветьем красок, - в отличие от церкви, пробуждающей ДУХОВНОСТЬ, ДУХ.

В условиях смертельной схватки Света с тьмой, особенно в последние времена, нет права у слова, "полководца человечьей силы" - услаждать и почивать. Когда самые высокие идеи бер╠т на вооружение похоть - наступает коллапс.

Не "моральное удовлетворение", а "духовное удовлетворение".

Смысл смирения - стать проницаемым для Света, гордыня - запертый изнутри сейф, наполненный тьмой.

* * *

О Сталинском стремлении к власти. Нынешние вожди не устают "якать". Иосиф же почти не употреблял слово "Я"и даже о себе говорил в третьем лице: "товарищ Сталин". Он фанатично служил Делу, начисто забывая о себе и требуя того же от других.

Власть ему была нужна, чтобы "собрать расточенное", а нынешним - урвать побольше для себя и своего клана.

* * *

Вопрос смысла жизни: просадить, спустить свою жизнь в казино, как безумный игрок, или "беспробудно прохрапеть" сво╠ время, или положить в банк на вечный сч╠т... Когда глубинное ведение в тебе свидетельствует, что удалось перевести в вечность сво╠ время, это и есть "Царствие Божье внутри нас". Бывает и ад внутри, о котором "красный мученик" Николай Островский сказал: "Чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы, чтобы не ж╠г позор за подленькое и мелочное прошлое." Если мир исходит к чему-то злобой - значит, это близко к Небу. Вс╠, что "восходит", вызывает ненависть.

* * *

Господь осыпал е╠ тогда незаслуженными милостями. Вскоре иеромонах отец Андрей, бывший в миру художником Игнатием Дар╠новым, начал исполнять требы в небольшом, но весьма известном подмосковном храме. Из Лужина туда легко можно было добраться электричкой и загородным автобусом. Иоанна наведывалась с набитыми сумками лужинских даров - сол╠ных огурцов, квашеной капусты, варенья, ягод и фруктов - в летнее время, а то и просто с банкой рыночного творога или каким-то удавшимся домашним блюдом /кроме, разумеется, скоромных в пост/. Она, прежде ненавидевшая любую суету вокруг еды, испытывала блаженство при мысли, что готовит для Гани /конечно, плюс вся братия - прине

с╠нные прихожанами дары сразу же выставлялись на общий стол/. За щедрые дары е╠ привечали обслуживающие храм матушки и называли "походной кухней".

Иоанна приезжала по будням с первым автобусом, но как бы рано она ни приехала, в исповедальне уже поджидал народ - религиозное возрождение семидесятых-восьмидеся тых, скандально-популярная репутация знаменитого художника, эмигранта и теперь монаха, вернувшегося из капиталистического изобильного рая, чтобы служить Богу... Поначалу так объясняла себе Иоанна этот растущий ажиотаж вокруг нового батюшки. Но подслушанные разговоры ничего не понимающих в живописи и эмиграции простых прихожанок свидетельствовали об отце Андрее - молитвеннике, прозорливце и строгом постнике /как ни пыталась помешать последнему мнению Иоанна неу╠мной своей стряпн╠й/, требовательном ж╠стком наставнике. Сгорая сам, отец Андрей, считающий отныне небесным своим покровителем великого Андрея Рубл╠ва, желал того же огня от духовных своих чад. Те стонали, но терпели. Число богато одетых дам, интеллигентов "на кол╠сах" и в дубл╠нках, среди которых попадалось немало знакомых лиц, росло день ото дня, оттесняя туземных бабулек, чем те были крайне недовольны. Поначалу их смиренно пропускали впер╠д, побаивались, но потом пришельцы освоились, и вс╠ это стало напоминать пусть молчаливо-печальную, но вс╠ же очередь. Многоликая советская толпа, блудные дети, наперебой тянущие руки к хлебу Небесному, к благодатному батюшке, похожему на подстреленного ворона своим будто нависшим над исповедником ч╠рным оперением. То - будто в бессильной смертной муке лежащими на аналое руками-крыльями, упавшим на руки лицом под сугробом как-то разом поседевшей, но по-прежнему пышной гривы, потом сугроб оживает, отец Андрей что-то говорит, иногда невыносимо долго, слышен лишь неразличимо-тре вожный, как азбука Морзе, пульс слов... Опять ч╠рное крыло оживает:


- Да простятся чаду Георгию грехи его...

Мелькн╠т то умил╠нно-счастливое, заплаканное, то пунцовое, обожж╠нное стыдом, то потерянно бледное от волнения лицо продирающегося к выходу исповедника, толпа выталкивает его из исповедальни, как пар под давлением, и каждый продвигается еще на шаг ближе к цели. И вот уже снова ч╠рный ворон, как подстреленный, падает на аналой, чтобы опять погрузиться во мрачные смрадные отстойники человеческой души, иной раз впервые пришедшей на исповедь, как и Иоанна когда-то. Впервые за десятки лет. Самое т╠мное, злое, грязное, порой скрытое в помыслах, неосуществленных намерениях - дно души, преисподняя обрушивались на склон╠нную Ганину голову. Покорно, как перед гильотиной.

Каждый раз - гильотина - как-то он признался ей в этом: "Господи, что же они творят!.. Самые умные, самые лучшие, самые над╠жные - как страшно и неожиданно падают!.." - Ганя едва не плакал - невидимый для посторонних глаз в глубине опустевшего церковного дворика, и потряс╠нная этой вдруг прорвавшейся плотиной то ли слабости, то ли Любви, Иоанна сокрушалась вместе с ним над чьим-то падением... Она-то знала это смертельно притягивающее к краю бездны объятие злого помысла. Так жутко и сладко манят рельсы под приближающимся поездом. Она вспомнила уже, казалось бы, поросшую быль╠м гибель Л╠нечки, их с Денисом многолетний детективный сериал... Каждый - потенциальный преступник, убийца, каждый носит в душе замедленную мину первородного греха, нужны лишь определенные условия, соблазны, чтобы она сдетонировала... Или включились противосто ящие греху силы, защитные механизмы. Никто не может судить другого, не побывав в шкуре того другого. На его дыбе, на его костре. Так сказал простивший е╠ Денис.

Лишь Господь, только Он - настоящий судья. Лишь у Сына - скрепл╠нное кровью право...

Так и прошептал в ту минуту силы или слабости Ганя: "Прости им, Господи, не ведают, что творят". Он не мог их

исцелить, мог лишь молиться за них, выслушивать и отпускать грехи, любить и жалеть, несмотря на их безобразие, перевязывать раны, иногда резать по-живому... Но был лишь посредником, через которого передавалась исцеляющая сила благодати Божией.

- Я ничего не могу, я только проводник, - сокрушался Ганя, - Они слушают, но не слышат, а если слышат, то не слушаются. А слушаются - то лишь внешне, противясь сердцем, а велено "не казаться, а быть"...

Больной добровольно приходит в лечебницу, ложится на операционный стол, Ганя бер╠т скальпель, отсекает опухоли зла, делает переливание крови, но это ещ╠ ничего не значит. Зло да╠т метастазы, иногда более страшные, - обычная кровь тут не поможет.

"Сие есть Кровь Моя Нового Завета, еже на вы и на многие изливаемая во оставление грехов"... По вере, молитве, жалости и любви священника хлеб и вино превращаются в их сосудах, артериях не в обычную кровь, а Божественную. Всесильное исцеляющее чудо...

"Примите, ядите..."

- Почему они не исцеляются? Я, наверное, ничего не могу, я непроницаем для Света, я плохой пастырь...

Потом Ганя каялся в грехе малодушия и уныния.

Иоанна, как могла, утешала, ободряла, внутренне содрогаясь от сознания, сколько тайной мерзости приходится выслушивать каждый раз отцу Андрею. И не просто выслушивать, но брать на себя ответственность за отпущение греха, за выбор лекарства; и принимать единственно правильное решение, и давать один верный совет, находя ключ к каждой душе.

"Среди лукавых, малодушных, больных балованных детей..."

И за каждого отвечать перед Богом - для него это было предельно серь╠зно. А ведь порой приходилось иметь дело просто с любопытствующими, желающими побеседовать с подавшимся в монахи известным художником...


Так или иначе, число чад отца Андрея стремительно росло, что явилось, разумеется, поводом для недовольства властей и соблазном для других священников. Ганя буквально валился с ног и таял день ото дня от нервного истощения. Он вдохновенно служил литургию, признаваясь, что иногда теряет сознание от ощущения близкого присутствия Божия и собственной тьмы перед Огн╠м... А ведь кроме литургии - молебны, панихиды... М╠ртвые, за которых он тоже отвечал, по-церковному усопшие. И отвечал за хор из прихожан, ездил причащать больных и умирающих, венчал и крестил, помногу молился, спал по четыре-пять часов...

Она каждой клеткой чувствовала, как ему тяжко порой приходилось на этом костре, перед Престолом Господним, молилась за него слабой своей молитвой и больше ничем не могла помочь...

Итак, она приезжала очень рано с набитыми сумками, в непривычно длинной, вместо обычных джинсов, юбке, в завязанном под подбородком платке и стояла незаметно где-нибудь в уголке во время исповеди, литургии, причастия, молебна, панихиды... Потом вместе со всеми подходила к кресту.

- Иоанна...

Поговорить им почти не удавалось - после службы выстраивалась уже во дворе длинная очередь к батюшке по личным вопросам, их безуспешно разгоняли послушницы при церкви - мол, имейте совесть, дайте батюшке отдохнуть, пообедать хотя бы, он тоже человек... И наконец, уже у дверей трапезной, Иоанна передавала ему сумки - сначала просто с едой, потом с распечатанными религиозно-познавательными брошюрками, которые она по его заданию размножала, иногда составляя сама для его духовных чад - тогда такая литература практически отсутствовала и была недоступна. Главы из различных источников: о Боге, вере, грехе, посте, молитве, христианской жизни, о таинствах. Как готовиться к исповеди и причастию, о Кресте, о смерти, о православных праздниках.


Как-то незаметно эти брошюрки стали е╠ основным делом, главным наполнителем лужинских дней. Служить Богу, помогая отцу Андрею сеять "разумное, доброе, вечное". "Если б навеки так было", - мечтала она, поджидая Ганю на скамье перед трапезной. Он возвращался с пустыми сумками - провизия отправлялась на общий стол, литературу Ганя прятал в келье и потом раздавал потихоньку. Религиозно-издательская деятельность весьма не поощрялась, в общине Глеба уже были крупные неприятности. Приходилось соблюдать предельную осторожность. Иоанну эта конспирация даже развлекала, все подобные запреты казались нелепыми, по-детски глупыми. Режим представлялся вечным, народ жил своей ребячьей жизнью, весело и беззлобно поддразнивая власть. "Ну, заяц, погоди!" "А ну-ка, отними", "Я от дедушки уш╠л", "А нам вс╠ равно..." По возможности сачковали, приворовывали, ходили в гости, спивались потихоньку. Техническая интеллиген ция вкалывала и сачковала в бесчисленных НИИ, поругивая тупость и инертность вышестоящих органов, гуманитарная - митинговала на кухнях, потихоньку развратничала и тоже спивалась. Некоторые подались в модные восточные религии - буддисты, йоги, кришнаиты. Те же, кто преодолев гордыню и побратавшись с церковными бабулями вернулись в православие, - не умели верить сердцем, их "лжеименный" разум требовал доказательств, знаний и свидетельств. В основном, для них-то и составляла Иоанна свои брошюрки, одновременно убеждая
и себя, укрепляя и свои шаткие религиозные догмы. Долгими лужинскими вечерами, обложившись литературой, она вела увлекательный разговор с Небом, спрашивая и получая ответы, стучала машинка, щ╠лкал скоросшиватель, брошюрки укладывались плотным слоем на дно сумок, сверху - банки. Ганя относил сумки в келью и возвращался с одной - сумка в сумке. А в целлофановом пакете, засунутом в пустую тр╠хлитровую банку - инструкция и деньги, кому позвонить, что и по какому адресу раздать нуждающимся и т. д. Это подполье ей ужасно нравилось... Хотя она и понимала, что вс╠ может плохо кончиться.


Первое время деньги на благотворительность были лично ганины и общинные, потом она присоединила к ним и часть своих, вырученных за цветы. Для многодетных, больных, просто попавших в беду. "Ой, доченька, погоди, скажи хоть кого благодарить?.." - "Господь послал, бабуля..."

Ей нравилось, как они неумело крестятся, распечаты вая пакеты с рождественскими дарами, с каким детским восторгом извлекают оттуда какой-либо вкусный и полезный дефицит, и комната по-новогоднему пахнет мандаринами, навевая воспоминания о первых послевоенных подарках. И о преодоленном ею запретном плоде, о котором вспоминать было нельзя, да она и не вспоминала. Вс╠ это было будто из другой, не е╠ жизни, а в нынешней она развозила рождественские подарки на стареющем сво╠м жигул╠нке и рассказывала, что дед Мороз - это тот самый святой Николай Угодник, которого даже студенты просят послать на экзамене счастливый билетик. Санта-Клаус, святитель Николай.

Однажды он ей даже приснился, промелькнувший в безликой толпе старец в кумачовой мантии, с белоснежной метелью волос, похожей на ганину, к которому она рванулась в восторге, догнала, прося благословения. Старец возложил ей на голову легкоснежную свою руку и вздохнул печально:

- Веры в тебе маловато...

Наверное, так и было, иначе зачем бы ей снова и снова искать разумом доказательства бытия Божия? Она тешила себя мыслью, что ищет - для других. Находила, несколько часов была счастлива и... искала новое. Их, этих доказательств, уже набралось около десятка, и это не считая всяких чудесных с ней происшествий, совпадений и волшебных снов - цветных, полных тайного высокого смысла. Впоследствии сбывшихся, направляющих, предупреждающих. Она рассказывала их лишь Гане или отцу Тихону, который вместе с ней восхищался, ужасался, толковал... Один он знал и об е╠ подпольной деятельности, знал и благословил. И для него она иногда готовила брошюрки.

Он опасался лишь их встреч с Ганей - "смотри, Иоан

на, враг сил╠н!.." Но в том священном благоговении, с которым она смиренно, как все, прикладывалась к руке отца Андрея, подходя под благословение, не оставалось места для плоти - вс╠ сгорело тогда, в лужинском саду, смыло ливнем. В толпе атакующих прихожан ей удавалось перекинуться с ним лишь несколькими словами. Его караулили часами, как какую-нибудь эстрадную диву - обожали, ревновали, ссорились, интриговали. Чего тут было больше, неосознанного греха,
религиозной экзальтации, жажды чуда, тайны? Кто знает... Но ничего не поделаешь, на земле где огонь, там и чад. Они боготворили батюшку, ловили каждое слово, потому что именно через него действовал Господь. И ждали от него чуда, спасения, помощи...

Иоанна смотрела, как он подолгу стоит в тоненькой, развевающейся на ледяном ветру рясе посреди двора, окруж╠нный этой жаждущей толпой, не внемлющей увещевани ям послушниц: "Отпустите, окаянные, батюшку, вы вон все в польтах, а он окоченел поди..." И однажды собственноруч но, в первый и последний раз, связала под руководством знакомой цветочницы толстенный длиннющий свитер из мягкой т╠мносерой шерсти горной козы, который едва поместился в сумке. Она побыстрей всучила ему сумку и удрала трусливо, сославшись на занятость. И когда в следующий приезд увидала его в окружении прихожан на морозном ветру уже в е╠ свитере под рясой - просто в меру упитанный батюшка, высокий воротник над╠жно защищает шею, кожа уже не напоминает некондиционного цыпл╠нка по рубль шестьдесят за килограмм... Вот оно, счастье. Отстоять службу, перекинуться несколькими словами и пожеланиями, приложиться, как все, к благословляющей руке. Бесконечно мало и бесконечно много.

Однажды довелось им вдво╠м служить удивительную панихиду. Это было в день смерти матери. Иоанна не помнила, в какую годовщину, в будний день /отец Тихон служил только по воскресеньям и праздникам/ она решила помянуть

мать в ганиной церкви. У поминального креста, где обычно лежала стопка записок, белела всего одна с крупно написанным именем: "Юрий". Не было и певчих, догорал одиноко свечной огарок. Иоанна положила рядом с "Юрием" свою записку и стала ждать Ганю, которому уже сказала насч╠т матери. Появилась знакомая прихожанка-художница, спросила испуганно:

- А ты чего тут?

- Да вот, батюшку жду, у мамы годовщина. Куда-то все делись...

- Ты что, не знаешь? - Татьяна кивнула на записку, - Новопреставленный Юрий.

- Ну и что?

- Это же Андропов, по всем церквам велено поминать... Вот и разбежались.

- Почему?

Татьяна понесла какую-то ахинею про космическое зло, про ч╠рную ауру, окружающую всех безбожных политиков, чьи грешные души отсасывают у молящихся за них всю энергию, так что можно даже помереть. Чем за большего грешника мы молимся, тем больше требуется духовной энергии. А этим, вершащим судьбы целых народов, не помогут и святые, так что лучше в такие дни вообще сидеть дома.

Появился Ганя, и Татьяна спешно ретировалась.

Иоанна в двух словах изложила татьянину версию. Отец Андрей отмахнулся, сказав, что мы лишь проводники, просители, а энергия - у Господа, неисчерпаемая для самого страшного грешника. И тогда она запишет в поминание кроме Юрия и Софии, Леонида и Иосифа, она помянула бы вс╠ усопшее Политбюро, если б вспомнила их имена. Иосиф и София с Аркадием, она с детства поминала их вместе в молитве перед сном, о здравии и упокоении и сказала об этом отцу Андрею. Он ответил, что да, вс╠ правильно. Ибо не может быть неправедной молитва реб╠нка.

- А как же "нельзя молиться за царя Ирода"?


- Ирод искал гибели младенца Христа, он был богоборцем. Но скорее по неведению. Вообще я бы тут поспорил с Пушкиным. Молиться за всех можно...

Отец Андрей отслужил потрясающую, на одном дыхании, панихиду, Иоанна была и прихожанами, и хором. Он был приятно удивл╠н е╠ знанием заупокойной службы. Она стояла за его спиной, полузакрыв глаза, но ощущая каждой клеткой хлынувший откуда-то поток любви и жалости к тем, когда-то великим и могущественным, которым толпы кричали "Осанна!", а теперь боялись даже поминать... Кто уже ничего не может изменить в своей судьбе, оста╠тся лишь уповать на эту лукавую толпу, которая жаждет кумиров, выбирает жертву, возносит на высоту поднебесную, чтобы затем низвергнуть в пропасть, отказав даже в ходатайстве пред Богом за ею же учин╠нный соблазн.

А ведь сказано: "Не сотвори себе кумира"!

Она вспоминала и отца - за столом с зел╠ной лампой; маму, ту, юную, в шляпке с короткими полями и сером пыльнике, бабку Ксеню с е╠ сундучком, кашлем и горячим тельцем, и вечно пьяненького оператора Л╠нечку.

И всех их, праведных материалистов-аскетов, лиш╠нных церковных таинств, без веры в чудо, в личное бессмертие, или в "такого бога", противоречащего вписанному в сердце закону Неба.

Вслед за отцом Андреем, открыв все силы души, нервы, сосуды, по которым нескончаемо и жарко текли в вечность потоки всепрощения, защиты и нездешней любви к ним, ушедшим, она осознала, что все они живы в ней... Так же как в Иоанне нынешней, молящейся сейчас за всех, "помощи и заступления требующих" - жива Иоанна-маленькая - Яна мамы, отца и бабки Ксении, и Иоанна-пионерка верующая, и Иоанна-юная, убитая - врем╠н погибшего Л╠нечки... Что во всякой живой формирующейся душе живы все, ближние и дальние, живы минувшие миры и поколения - Пушкины, Рубл╠вы, Блаженные Августины, Рембрандты, Чайковские и Шек

спиры, равно как и дающие телу "хлеб насущный". И дававшие когда-то этот хлеб телу и душе жившим до не╠ поколениям; и Каин и Авель, и Адам и Ева - всех вмещает она, Иоанна, на стыке тысячелетий, как клетка - генетический код Целого. Как эта шумящая на церковном дворе бер╠за - все свои листопады, а заодно и солнечное тепло, снега, ветры и дожди многих лет.

Она поймет, что каждый - лишь промежуточное состояние, ступень некоей стадии развития возрастающего и формирующегося в непреходящем будущем бессмертного Целого, осуществляющейся Полноты Бытия, которая преодолева ет все травмы, опухоли, болезни отсеивает вс╠ препятствую щее этому всепобеждающему прорыву в вечность, где лишь несущее жизнь получает Жизнь. И лишь вмещающий вс╠ получает Вс╠.

Вечно идти рука об руку с Ганей по тропинке лужинского леса, зная, что солнце никогда не закатится за горизонт, и тропа никогда не кончится.

И никаких "завтра".

"Завтра" - это был страшный зверь с одной из ганиных ранних картин. Иоанна молилась с отцом Андреем, и зверь тонул в море. Отцепились от скал его лапы, провалилась за горизонт голова в ржавых прутьях, освобожд╠нный от когтей кораблик закачался на волнах...

Смотреть на ганины картины того периода Иоанна вообще боялась, а от этой просто позорно спаслась бегством, придумав какой-то нелепый предлог. Но поздно - картина отпечаталась намертво в памяти как некий грядущий апокалипсис, как призрак отца Гамлета - предвестник роковых перемен.

Вместо солнца над морем вставало чудовище. Оно уже уцепилось за прибрежные скалы огромными ручищами со звериными когтями - на одном из когтей болтался пронз╠нный насквозь кораблик...

Уже показалась на горизонте поросшая острыми ржа

выми прутьями голова, низкий гориллий лоб - отвратитель ный, волосатый, бугристый. И на вс╠м - на лбу этом, на скалах и облаках, на море - зловещие кровавые сполохи от глаз чудища. Самих глаз не видно, они ещ╠ не показались из-за горизонта, но совершенно ясно, что страшнее них нет ничего на свете.

И вс╠ живое - фигурки людей, горные козлы на скалах, чайки, крабы, собаки, змеи - в панике бегут, летят, ползут прочь.

А Регина сказала, что картину купила фигуристка из ФРГ за фантастическую по тем временам сумму. В подарок своему жениху.

преддверие

СТАРЫЕ И НОВЫЕ МЫСЛИ О ГЛАВНОМ

Имение каждого - дары Божии. Заставлять кого-то служить тебе этими дарами - кража не только у личности, но и у Творца.

Душа - ездок, ум - кучер, страсти - лошади, тело - телега.

Тело и страсти - подчинить Разуму, Разум - Духу, Дух - Богу.

Для Бога необходима свобода. Значит, понятие СВОБОДЫ не исключает НЕОБХОДИМОСТИ. СВОБОДА - осознанная необходимость свободы В БОГЕ, а не ОТ БОГА.

Коммунизм построен на ОБЩИНЕ, социал-демократия - на ОБЩЕСТВЕ. Социальный - общественный. Коммунистический - общинный. Социализм - более-менее справедли вые правила совместного проживания в гостинице. Коммунизм - неписаные законы любящей и дружной семьи, Целого, основанные на Замысле. Устроение родного дома.

Иосиф стремился сделать неписаные законы общины,

семьи законами своего общества и отбрасывал вс╠, мешающее, несоответствующее этой цели. "Пережитки прошлого", "чуждые элементы", "паразиты и кровососы".

* * *

Хочешь убедиться в присутствии Истины - начни жить по Е╠ Замыслу - ведь даже наличие соли в супе определяется пробой!

Жизнь не по Истине безвкусна и тошнотворна, какие бы ценные компоненты в не╠ не входили.

Получая от Истины и Жизни жизнь, каждая отдельная душа должна нести в себе, вернуть Целому тоже жизнь. БОРОДАВКИ Целому не нужны.

Творец говорит: дерзни жить по Истине - и получишь Жизнь. Жизнь с большой буквы в обмен на земную. Вечную в Царствии в обмен на временную в "лежащем во зле" мире. Можно ли отказаться? Вера в человеческую личность "по Образу и Подобию" означает: "Я сказал: вы боги и сыны Вышнего все вы."

Человеческое "Я" безусловно в возможности и ничтожно в действительности. В этом противоречии - несвобода, зло и страдание, разрешаемые лишь РЕВОЛЮЦИЕЙ СОЗНАНИЯ. Познайте Истину, и Истина сделает вас свободными.

Человеки... В детстве - в рабстве у родителей, в юности - у собственной плоти, в зрелости - у Мамоны, в старости - у немощи и болезней.

И в довершение всего - у вечной смерти. Не безумие ли мириться с такой судьбой?

Религиозная Истина имеет многочисленные ветви и листья, но единый корень.

Вечные ценности остаются. Все предыдущие поколения Руси и Союза, все "братья, друзья, товарищи" сейчас

снова встали в строй и сражаются против Вампирии прошлой своей жизнью - делом, словом, помышлением - вместе с ныне живущими. Они воины, сеятели - пусть взошло через несколько поколений, но отлилось в оружие духа и снова сражается на баррикадах.

Церковь должна быть отделена от государства. Православие - свободное избранничество, основа его - СВОБОДА. Принудительное исповедание ПУТИ, ИСТИНЫ И ЖИЗНИ, равно как и ущемление на этой основе гражданских прав иноверцев - кощунство.

Но кесарь, желающий исполнить сво╠ предназначение в сценарии Божьего Замысла, должен заботиться обо всех вверенных ему Небом подданных. Во всяком случае, об ограждении их "от лукавого".

Была эпоха, когда идеология правящих классов, включая и социальную церковную проповедь, представила Христа если не защитником и покровителем Вампирии, то, во всяком случае, непротивленцем. В доказательство приводят обычно слова: "Не противься злому", хотя они относятся к прощению каждым "злого человека", своего личного врага и обидчика. Однако, не защищать от обидчика слабых - немилосер дие и грех:

"Никто не возвышает голоса за правду, и никто не вступается за истину; надеются на пустое и говорят ложь, зачинают зло и раждают злодейство.

Потому-то и дал╠к от нас суд, и правосудие не достигает до нас; жд╠м света, и вот тьма - озарения, и ходим во мраке.

Осязаем как слепые стену, и, как без глаз, ходим ощупью; спотыкаемся в полдень, как в сумерки, между живыми - как м╠ртвые". /Ис. 59:4, 9-10/

Непротивление Христа во время казни - не непротивление злу, а победа над злом, искупление грешного падшего мира Божественной Жертвой, Послушание Воле Отца и За

мыслу. Мученический ореол Спасителя - не "непротивленца злу", а идущего на смерть крестную во имя победы над злом. "Молчанием преда╠тся Бог". Христовым пут╠м шли Матросовы, а не толстовцы, подставляющие шеи вампирам и вводящие в соблазн одновременно и жертву, и хищника, умножая зло на земле.

За это искажение Замысла ищущая Истину российская элита, а затем и народ соблазнились атеизмом.

Церкви было недопустимо отдано КЕСАРЕВО. Роль кесаря - пасти ВСЕ народы многонационального государства. Духовенство таким образом оказалось в зависимости от кесаря и правящих классов, использовавших авторитет Церкви как средство давления на народ и оправдания насилия над ним и беззакония. БОГОВО было отдано кесарю.

ВАМПИРИЯ пожирает своих детей, ввергает их в "смерть вторую" и окончательную. Это - ложная шкала ценностей, ложный образ жизни, а не какое-либо конкретное государство, страна, общество, берущие время от времени или постоянно Вампирию на вооружение. "Ешь, солгал Бог"... "ЗАПРЕЩАЕТСЯ ЗАПРЕЩАТЬ" - табу сатаны, губящее народы, поколения, нации и отдельные личности. Использова ние даров Божиих, наследства Отца на обслуживание Вампирии...

Кредо большинства: "Жить, чтобы жить", "жить, чтобы есть", "жить, чтобы сделать карьеру" и т. д. вместо - "жить, есть, трудиться, чтобы СОСТОЯТЬСЯ В ОБРАЗЕ И ЗАМЫСЛЕ, ИСПОЛНИТЬ СВО╟ ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ, умножив жатву Господню."

Где, на каком этапе "товарищи" вс╠ растеряли? "Страшнее Врангеля обывательский быт", - писал Маяковский. Антивампирию съедали лозунги обывателей, их образ мыслей, их правила игры. Вернее, игры без правил. "Догнать и перегнать Америку"... - зачем перегонять "Царство Мамоны",

безудержного потребления?.. Неуклюжие попытки найти новые стимулы производительности труда типа соцсоревнова ния, основанного на грехе тщеславия, несовместимого с новой моралью. Ну и всякие прямые идеологические диверсии.

Исторической миссией новой культуры должно было бы стать проложение пути к Небу, "напомнить человеку высокое призвание его". Возвращение крыльев, без которых вс╠ постепенно погружалось в болото обыденности.

СЛОВА-ОБОРОТНИ: СВОБОДА - вседозволенность, распущенность. ЛЮБОВЬ - секс. СОБОРНОСТЬ - стадность, ИСТИНА - правдоподобие, ВЕЧНОСТЬ - время.

Частная собственность - химера, в этом мире существует лишь прокат, аренда. Отвергая мещанскую буржуазность, разнузданность, тщеславие, эгоизм - мы начинаем различать Зов Неба.

Мир задыхается в железных тисках безумцев - упырей, влекомый нагло-призрачным волшебством "Вавилонской блудницы". Цель - заставить всех жить по законам зла и тьмы, из которых не вырваться, как из кошмара американских "ужастиков", совершенно однотипных: загнанный до полусмерти каким-либо человекоподобным чудищем человечек мечется среди торжествующего мертвящего царства материи - нагромождения стальных конструкций, трубопроводов, котлов, тоннелей, ящиков, прилавков, складов...

"Идеал - в тебе самом. Препятствие к достижению его - в тебе же". /Т. Карлейль, английский историк/

"Спасение прид╠т от обновл╠нного соборного духа". /Вячеслав Иванов/

"Собором и ч╠рта поборем". /Пословица/

Была "тюрьма народов". Затем народы были "освобож

дены", и начались между ними кровавые разборки, прежние "товарищи, друзья и братья" превратились во враждующие звериные стаи. Для пробуждения в человеке зверя первородного греха нужны определ╠нные условия, называемые на языке духовном "соблазнами". В данном случае свобода обернулась "отвязанностью".

Апостол Павел предостерегал первых христиан:

"К свободе призваны вы, братия, только бы свобода (ваша) не была поводом к угождению плоти; но любовью служите друг другу". /Гал. 5:13/

Слова эти обращены к верующим. Даже для них апостол видит в свободе определ╠нную опасность. Что уж говорить о всех прочих...

Дружная семья жив╠т в хорошей многокомнатной квартире. Затем, в результате развода и раздела, у каждого оказывается по комнате. И получается враждующая друг с другом коммуналка "суверенитетов" с вечными сварами из-за мест общего пользования.

Важен не только профессионализм шоф╠ра, но и в нужном ли он едет направлении.

Тело - не только "темница для души", но и защитная камера от падших духов, пронизывающих весь космос. Но падшие ум, душа и тело, по сути лиш╠нные животворящего, мобилизующего и возвышающего ДУХА, уже не составляют Целое, не слушаются друг друга и вообще напоминают дом с распахнутыми дверями и разбитыми ст╠клами.

- Заходи, прохожий, выпей с нами тоже, - кивнул АГ ч╠рной головкой в белой панамке.

Больному и страждущему миру нужна великая исцеляющая сила Божией Любви. Но мир свободной волей "лежит во зле" и предан князю тьмы, который "правит бал". Творец действует, влияет на мир через "сынов света", святых, сумев

ших монашеским подвигом преодолеть падшую природу и ставших проницаемыми для Божьей благодати, е╠ проводниками в мир.

Господь спасает больных детей своих через святых. Для этих послушных Творцу избранников уже настало Царствие, которое "внутри нас есть". Они уже живут по законам иного мира.

На одре болезни надо представлять себя распятым рядом со Спасителем, но, в отличие от Него, страдающим заслуженно и молящим, подобно "благоразумному разбойнику": "Помяни, мя, Господи, во Царствии Тво╠м!"

СЛОВО АХА В ЗАЩИТУ ИОСИФА

"Хоти, хоти! Ограбь, но получи! Изнасилуй, но получи! Убей, но получи! Взорви весь мир, но получи! Загуби душу, но получи!"

Кредиты, реклама... Отовсюду - похотливая улыбка роскошно разодетой Вавилонской блудницы, сулящей немыслимые наслаждения телу, максимальное удовлетворение самых изысканных похотей. Получил сегодня - завтра опять желай, один раз жив╠м! Ещ╠ больше, ещ╠ изысканнее или развратней - какая разница... Да ещ╠ объявим, что Бог благоволит равно ко всем и приветствует любое наслаждение, любое непотребство. Будто и не слыхали о Содоме и Гоморре!

Даже слово "любить" сюда приспособили... Любить Бога и ближнего. Любить блондинок, любить креветки - вс╠ едино. Ближнего - тоже в суп. Бога - служить "на посылках", иконы - часть интерьера.

Безудержное "хочу" - мать всем преступлениям, убийствам и войнам на земле. Почему кто-то имеет, а я - нет?

Это не просто беда той или иной страны, это - установка тьмы. Есть установка - весело встретить новый год... И есть установка вс╠ время побуждать граждан к безудержно возрастающему вожделению тленных земных благ. Совершать нравственные и уголовные преступления и на этом наживать

ся. Тратить на грех лучшие силы души, таланты, драгоценное время жизни - такое можно творить, лишь игнорируя Бога и Его откровение.

Порочная сатанинская установка современной цивилизации является, по широко распростран╠нному мнению, стимулом некоего мифического "прогресса". Зомбирование, обольщение, волшебство рекламы... Всевозможные "права", "свободы" и "демократии" обслуживают и защищают эту установку - право не слушаться Бога.

Установка Антивампирии Иосифа, если отвлечься от красивых призывов к построению "Светлого Будущего", - самоотверженный труд на общее благо, понимаемое не как излишки, а как накормить голодного, одеть, дать крышу над головой, учить, лечить и воспитать в рамке заповедей. Подтянуть пояс и быть "готовым к труду и обороне" в условиях внутренней и внешней Вампирии. Сражаться словом и делом с "пережитками прошлого", то есть с грехами и страстями человеческими, а проще говоря - против власти самого князя тьмы, в которого большевики, кстати, не верили. И строили прекраснодушные долгосрочные планы, будто его нет. Не Бога, а именно дьявола нет! Отменили частную собственность, осуждали вещизм, мещанство, эгоизм, разврат. Перерожден цев-номенклатурщиков время от времени клеймила печать, их подвергали репрессиям. Коммунистам остро не хватало Неба, Его тайны и таинств, без которых советский коллективизм приобретал постепенно внешний характер, превращаясь не в СОБОРНОСТЬ, а в социалистический муравейник.

Кто-то из святых сказал, что величайшей хитростью сатаны стало то, что ему удалось заставить людей забыть о его существовании.

Человечество вс╠ более скатывалось в бездну, лежащий во зле мир проглатывал великую духовную культуру. Последняя попытка удержать этот процесс искусственно - Антивампирия Иосифа, Советский Союз.

Но советская культурная элита пала, не сумев противо

стоять соблазнам Мамоны и не выполнив своего предназна чения. "Увидеть Париж и умереть", - мечтали они и умирали в Париже. В прямом и переносном смысле.

"Мы ответственны не только за то, что делаем, но и за то, что не делаем," - сказал Мольер.

"Культура имеет религиозную основу. В ней есть священная символика. Цивилизация же есть царство от мира сего. Она есть торжество "буржуазного" духа, духа "буржуазнос ти". И совершенно безразлично, будет ли цивилизация капиталистической или социалистической, она одинаково безбожная мещанская цивилизация". /Н. Бердяев/

"Не только русские замечательные люди, но и наиболее чуткие и тонкие западные люди с тоской ощущали, что великая и священная культура Запада погибает, что на смену ей ид╠т чуждая им цивилизация, мировой город - безрелигиоз ный и интернациональный, что ид╠т новый человек, парвеню /выскочка/, одержимый волей к мировому могуществу.

Фауст на путях внешней бесконечности стремлений исчерпал свои силы, истощил свою духовную энергию. И ему оста╠тся движение к внутренней бесконечности". /Н. Бердяев/

- Вс╠ это началось задолго до Фауста, - вздохнул АХ, - Толпа кричала Христу "Осанна!", желая от Него количествен ной, внешней бесконечности даров. А на другой день, когда Он предложил ей Путь в Царствие "не от мира сего", то есть бесконечность внутреннюю, бессмертие в Свете, - заорали "Распни Его!"

"Революции делаются средним человеком и для среднего человека, который совсем не хочет изменить структуры сознания, не хочет нового духа, не хочет стать новым человеком, не хочет реальной победы над рабством. ДУХ РЕВОЛЮЦИИ ОКАЗЫВАЕТСЯ ВРАЖДЕБНЫМ РЕВОЛЮЦИИ ДУХА". /Н. Бердяев/

* * *

"Роль Хрущ╠ва очень плохая. Он дал волю тем настроениям, которыми он жив╠т... Он бы сам не мог этого сделать, если бы не было людей. Никакой особой теории он не создал, в отличие от Троцкого, но он дал возможность вырваться наружу такому зверю, который сейчас, конечно, наносит большой вред обществу. Значит, не просто Хрущ╠в...

- Но этого зверя называют демократией.

- Называют гуманизмом, - говорит Молотов. - А на деле мещанство...

- Хрущ╠в попросил бывшего председателя КГБ Семичастного найти ему все документы, касающиеся его пребывания на Украине. Прич╠м это было в разгар кампании против Сталина.

- Наверное, принял меры, чтобы уничтожить подписанные им документы по репрессиям на Украине, - говорит Молотов.

Как выдвинулся Хрущ╠в? Снизу. Как он попал в ЦК? Там у него оказалось много союзников, много таких людей, которые могут искать более над╠жного для себя лидера, а Хрущ╠в пообещал более спокойную л╠гкую жизнь наверху, и сразу многие за это ухватились. И внизу пообещал. Это очень нравилось, но это был обман. И этот обман многим дал возможность поспокойней жить. Очень опасное дело. Сталин в этом отношении был беспокойный человек...

Сталин и Хрущ╠в... Но Хрущ╠в-то ноготка Сталина не стоит! А Сталин, несмотря на вс╠, сделал громадное дело. Он - великий преобразователь. Не дотянул в некоторых вопросах, и это тормозит, это против него. Теперь повторяют его ошибки, его же недостатки по крестьянскому вопросу повторяют. А то, что он сделал колоссальное дело, это стараются замазать.

...Хрущ╠в и Микоян в сво╠ время дошли до того, что пытались доказать, будто бы Сталин был агентом царской охранки. Но документов таких сфабриковать им не удалось...

Таких критиков много. Что вы хотите, если нашлись люди среди бывших репрессированных, которые пытались доказать, что Сталин - агент международного империализма? Вот такая ненависть, на вс╠ готовы..." /М. - Ч./

* * *

Так и шла е╠ жизнь - подпольно-просветительская деятельность, цветы для поддержания бюджета, отец Тихон, иногда поездки по неотложным делам в Москву и к Гане. Казалось, так будет всегда. Так же незаметно будет клониться к закату е╠ время вместе с лужинским солнцем, золотящим стволы сосен. И так же когда-нибудь растворится в густеющей зв╠здной тьме ганина "Иоанна". И е╠ таинственно-прекрас ный девичий лик за окном вечерней электрички, летящей к Москве почти три десятилетия назад, навсегда растает в вечности. Близилось пятидесятилетие, е╠ ожидала закатная пора, и она мечтала написать книгу о пути к Богу, где надеялась донести до читателя основы богословия и Православия, что в то время было нужней воздуха. Но "завтра" вставало на горизонте неотвратимо и зловеще, как чудовище на картине раннего Дар╠нова.

Наступал 1985 год.

Горбач╠в позвонил Сахарову и вернул бунтаря из ссылки! Сбежавшей на запад балерине разрешили посетить Москву... Фантастика! - сказала потрясенная Наталья Макарова журналистам... "Свободу" перестали глушить!

Иоанна начала прислушиваться к новостям, не понимая, почему события, из-за которых у не╠ недоум╠нно и тоскливо сжималось в груди от дурного предчувствия, вызывали всеобщее ликование среди знакомых, в семье, у большинства верующих. Теперь, мол, разрешат Бога. Не говоря уже об интеллигентских кругах. "Свежий ветер перемен" врывался в трещины раскачиваемого всеми собственного дома.

Конечно, перемены назревали давно. Разлагающиеся низы и верхи, этот коллективный то ли дурдом, то ли детсад

с кукишем в кармане... Наверное, необходимо было начать что-то осторожно подкручивать, где-то одновременно осторожно отпуская. Но в этой новой, с позволения сказать, мелодии с первых же шагов новой власти звучала сплошная фальшь, дисгармония, а то и просто молотком по роялю. Что-то нехорошее, сатанинское, начиная с кровавой отметины на темени генсека, главного дириж╠ра. Обрушившиеся вдруг серии аварий и катаклизмов, сбывающиеся библейские пророчества и, конечно же, первые аккорды новой власти - сплошные беспросветные провалы. Вс╠ не туда, катастрофы с бесконечным продолжением. Она не могла бы назвать ни одной верной ноты - из двух зол всегда выбиралось большее, а чаще - оба. Менялись лидеры, власти, оппозиция, но к лучшему ничего не менялось. Вернее, получалось со знаком минус, вс╠ было нелепо, вредно, беспомощно; не так, не то, не туда, ни к чему... Вс╠ не удавалось. Ну хотя бы по теории вероятности хоть что-то должно было получиться - ан нет. Злобный целенаправленный развал, иначе не объяснишь, удушение, чтобы потом разорвать и сожрать. Когти хищника в беспомощно распростертом теле страны...

В августе 91-го она было обрадовалась - спасена Россия, одумались! А потом в бессильном отчаянии смотрела "Лебединое озеро", на пьяную массовку на московских улицах, на трясущиеся руки "заговорщиков" и тонула во лжи, которая, вс╠ более наглея, наконец, восторжествовала. И более не заботясь о правдоподобии, завопила о своей "полной и окончательной".

Победный танец ч╠рного лебедя-оборотня... Через несколько лет он повторится, уже не на сцене. Поразительно похожая на Одетту Одиллия сеяла повсюду разрушение и смерть.

Мистически-ритуальный характер происходящего особенно потрясал - странные убийства и самоубийства, совпадение переворотов с церковными датами, массовое обретение мощей, тайные посиделки на дал╠кой Мальте... Бушующий океан, масонский орден, продолжатель великого дела

партии с кровавой отметиной - рядом с масонами... И дьявольский коктейль всеобщего оцепенения, безразличия, властолюбия и алчности...

Ещ╠ совсем недавно слова Валентина Распутина о возможности выхода Российской Федерации из состава Союза вызвали хохот, как нечто парадоксально-нелепое, более-менее удачная шутка. Нo вот уже Верховный Совет, стоя, аплодирует собственному практически единогласному решению о российском суверенитете, не врубаясь, что проголосовали об отделении головы от тела.

- Белены они объелись в сво╠м буфете!.. - в сердцах вырвав из штепселя вилку телевизора, Иоанна выскочила на улицу, где прогуливались местные бабки, обсуждая последнюю серию то ли Барбары, то ли Изауры. Всякие на высшем уровне заседания, судьбоносные решения, суверенитеты и участь отечества им были до фонаря. Напрасно Иоанна орала про неизбежный распад страны, в результате чего их Лужино потребует отделения от Московской области, заведет собственную валюту и армию.Что русских теперь будут отовсюду гнать. Что наши предки веками собирали земли, поливая их потом и кровью, что единственная наша возможность выжить - быть вместе. Что вс╠ развалится и что этого не должно быть, потому что не должно быть никогда... Бабки лишь кивали вежливо, а сами думали про пенсии, привезут ли навоз из ближайшего совхоза - кому и поч╠м, и кто это сейчас идет от станции - не клавкин ли парень? "Так ведь, его в армию забрали?" "Ничего не забрали, Клавка справку достала, она рожна достанет"... "Ой, девочки, опаздываем!"

И разбежались к своим Изаурам, Барбарам и донам Фернандасам.

Спустя несколько лет в Грозном после бомб╠жки откопают женщину. Первое, что она спросит - не о судьбе других членов семьи, а чем окончилась очередная серия...

Самое трудное для Иоанны было свыкнуться с этой новой реальностью, вернее, ирреальностью, где вс╠, к чему

ни прикасались новые правители, оборачивалось распадом и кровью; к этим апокалипсам в отдельно взятой стране, многосерийным ужастикам. То ли коллективное безумие, то ли атрофия. Как в фантастической повести, которую она когда-то написала о землянах, попавших на другую планету, где атмосфера убивала чувства, делая из людей нечто среднее между роботом и животным. И только двое с иммунитетом, Он и Она - среди живых мертвецов. Могла ли Иоанна тогда подумать, что такое случится с ней? Зомбирование? Зловещая роль СМИ, особенно Останкинской иглы? Козни "масонов"? Неужели это внезапное разрушение внешних барьеров, эти папуасские товары, лживые деш╠вые байки по ящику лишили в одночасье вроде бы, как она привыкла думать, великий народ с великими духовными традициями разума и человеческого облика? Хотя бы сработал инстинкт самосохранения! Вс╠ это ужасающе напоминало коллективное самоубийство, массовый выброс китов на берег.

Е╠ тоже поначалу охмурил бывший свердловский секретарь своими поездками на трамвае в районную поликлинику, но Иоанна быстро разобралась, что к чему. Народ же, как и полагается запрограммированному на самоубийство, снова и снова выбрасывался на берег, где этот ошалевший от фортуны и власти, спившийся пожилой реб╠нок дурил, куражился и ломал вс╠, что попадалось под его беспалую руку - судьбы, законы, жизни, границы страны с е╠ обезумевшими жителями... Ну простой народ - пусть, - в Евангелии народ назван стадом, нуждающемся в добром пастыре. Народ просто сорвался с цепи. У чукчей, например, вместо слова "свобода" употребляют "сорвавшийся с цепи". Когда "сорвавший ся с цепи", с ошалелым лаем носящийся по прежде недоступным просторам, чужим дворам и сучкам Анчар осознает свою беду? Когда захочет есть, или получит удар палкой? Потеряется, а, решив вернуться, обнаружит хозяйские ворота закрытыми, а будку занятой другим псом? Или вообще пепелище? Или попад╠т под машину, то бишь под колесо истории?


Их удалось купить деш╠вым тряпь╠м, правом тявкать на кого вздумается и когда угодно, шляться, где угодно, и трахаться с кем угодно после семидесяти лет поста по-советски: отдавай все силы на благо Родины и общества... Личное обогащение и вещизм - нeдocтoйныe пережитки прошлого... "Сам погибай, а товарища выручай", "хлеба горбушку, и ту пополам", будь скромен в быту, верен жене, подавай хороший пример детям. "Будут внуки потом, вс╠ опять повторится сначала"... Всякие там диспуты о девичьей чести, может ли девочка дружить с мальчиком? Обсуждение аморалок на партбюро и комсомольских собраниях. Слушали - постановили: вернуться в семью... Смешно вспоминать? А как же в Библии насчет "соблазняющего ока", которое лучше вырвать? Тоже, вроде бы, не очень гуманно! А тут тебе как снег на голову, и "Эмманюэль" по ящику, и эротический массаж на дому и киви, Канары - пусть не по средствам, но ведь в принципе можно! Гуляй, Анчар, никаких цепей, вс╠ дозволено. Что там Сочи, Ялта и Гагры с профпут╠вками, комнатами для дикарей рубль койка, с мандаринами и фейхоа по два рубля кило... Ату е╠, власть! Ещ╠ вновь работать заставят на благо любимой Родины!.. Ату е╠, Родину! Кому она вообще нужна? Да╠шь Америку! Вот, как мечтал когда-то Смердяков, "завоевала бы умная нация глупую", и победили бы нас немцы в 41-м, - жили бы сейчас, как в Америке... Будем у Запада прислугой, шлюхами, челноками - зато свободны!

"Никакие вы не свободные, a "отвязавшиеся"! - хотелось крикнуть глупому соблазн╠нному народу и особенно тем из бывшего е╠ круга, кого она так хорошо знала, - с какой злобой они теперь кусали и грызли когда-то кормившую их руку, которую прежде так подобострастно лизали!

Участвовать в изощр╠нном обманном ограблении ближних в обмен на подачки с барского стола... "Зато я могу теперь поехать в Париж..." - как сказал один бывший "совестью нации" бард.

Топтать покойников и идеалы, традиции многовековой

российской культуры, которым когда-то поклонялись и учили поклоняться народ. Выпл╠скивать в новых книжках и фильмах - отстойники собственной души. Будто вся их с Денисом многосерийная нечисть, недобитая Корчагиным-Коль чугиным поп╠рла из подполья, заследив всю страну кроваво-ч╠рными следами...

И это вс╠, что вы хотели сказать? Вы перекусаете прежних хозяев, прохожих и друг друга, затопчете и загадите все вокруг, перетрахаете таких же сорвавшихся шавок, а потом пополз╠те на брюхе к новым барам в новое рабство за миску похлебки и кость. И будете брехать на кого велят - вот и вся ваша свобода!

"Он знал, что поднимется в России лакей в час великой опасности для нашей Родины и скажет: "Я всю Россию ненавижу". В 12-м году было великое нашествие императора Наполеона французского первого, и хорошо, кабы нас тогда покорили эти самые французы: умная нация покорила бы весьма глупую-с и присоединила к себе. Совсем даже были бы другие порядки". /Ф. Достоевский/

Иоанна стала выписывать газеты, слушать "Свободу" и новости по ящику, надеясь, что вот-вот что-то случится, изменится по всем законам здравого смысла, Народ очухается, выйдет на улицы, прогонит, смет╠т...

Но ничего не случалось, разве что хужело день ото дня, развал давно переступил все мыслимые пределы. Невинные мальчики, открывшие первое частное кафе на Кропоткинс кой, первые фермеры, партийный миллионер Арт╠м Тарасов, заплативший три миллиона членских взносов -давно ли все ахали по этому поводу, давно ли шла антиалкогольная кампания и ж╠ны молились на портреты Горбач╠ва? И вот они же продают у метро низкопробную водку и сигареты, Тарасовы и частные кафе плодятся в геометрической прогрессии, а "слуги народа" публично сжигают партбилеты.

"Никто не ищи своего, но каждый пользы другого". /1 Кор. 10:24/


"Вы куплены дорогою ценою; не делайтесь рабами человеков." /1-Кор. 7:23/.

"Случилось страшное", - как утверждала популярная реклама. Знакомый незыблемый мир, в ч╠м-то смешной, показушный, условный, в чем-то, может, и дурной, но в котором и ляпы, и недостатки были "наши", не вызывающие глубинного протеста, вдруг закачался, стал расползаться, а на смену пришло нечто инородное, совершенно чуждое, отторгаемое. Происходящее было невозможно, немыслимо. Это был конец света.

Ганя, к которому она кидалась за разъяснениями и утешениями - снова превратился в диссидента и теперь пугал прихожан мрачными проповедями о нашествии темных сил на Россию, которую вновь распинают, и это только начало. Распинают святую Русь - да, не удивляйтесь мол, Русь советская была преемницей Святой Руси при всех злодеяниях власти, ибо удавалось держать народ в рамках заповедей. А за убийства священников и разрушение храмов ответят вожди, у которых народ был в послушании. Да, государство исповедывало атеизм, это его грех, но что касается народа - он хоть был невоцерковл╠н и лиш╠н церковных таинств, но душа народная со всеми предрассудками, дуростью, суевериями была по-детски чиста и открыта вере, добру и любви. Бог жил в душах - об этом говорят плоды народного древа - самоотвер женный патриотизм - и в войну, и во время восстановления разрушенного хозяйства, в чистоте семейных и дружеских отношений, в бескорыстии и нестяжании... Да, вслух о вере не говорилось, но "по плодам их узнаете их". Бог победно прорвал бесовские, атеистические преграды и пророс в душах советских людей их добрыми деяниями...

- А вы, так часто произносящие ныне имя Господне? - обличал отец Андрей - требующие от нас, пастырей, благословлять торжища, пиры, банки? Ваши деньги пахнут кровью вдов и сирот, ограбленного народа, убитых в братоубий ственных раздорах жителей когда-то великой страны - пре

стола Господня! Вы жертвуете на храмы, но разве не знаете, что Господь не примет неправедной жертвы? Вспомните Каина... Не обольщайтесь - нельзя одновременно служить Богу и Мамоне. Вы захотели быть князьями и позволили разодрать на части собственную страну, предав дело Сергия Радонежского и других святых. Вы захватили народное достояние, нажитое совместным самоотверженным трудом ваших отцов и дедов... Вы развращаете женщин, девушек, детей, забыв, что сугубое горе тем, от кого исходят соблазны. Вы радуетесь возможности творить грех. Оковы пали, долой их! Ваше благочестие, ваша готовность служить Христову делу были лицемерием, фарисейством.

- Вот вы скажете, как же так, священник взял под защиту безбожную власть!.. Ну, во-первых, Богу - Богово, а кесарю - кесарево... Да, церковь была отделена от государства, активным верующим было нелегко. Мы вс╠ это на себе испытали. Но мы ходили в храм, причащали даже комсомольцев и членов партии. Хоть кого-то из вас заставляли отречься от Христа? Или государство вмешивалось в церковные каноны, в постановления соборов, учение наших святых отцов? А сейчас зарубежные секты хлынули потоком, не чаем, как отбиться... Священников на все модные тусовки тащат как свадебных генералов... По ящику колдуны, астрологи, экстрасенсы всевозможные - и все вроде бы с крестами, и все вроде бы от Бога... Серой попахивает ваша свобода, дети мои!

Да, мы жили за оградой, но, как сказал философ: "приказывают тому, кто не может повиноваться самому себе". Господь нам дал вс╠ необходимое. Да, мы жили без роскоши, но разве излишки - не грех?.. Да, у нас были жесткие порядки в отношении тунеядцев, бездельников - так про то ещ╠ апостолом Павлом сказано: "Кто не работает, тот не ест". В отношении прав так называемых сексуальных меньшинств, - так это Господь определил как страшный содомский грех, за который вообще сожжены два города. Наркоманы, блудники, расхитители - насч╠т всех этих грехов в Библии - самые ж╠сткие

определения. "Демократия - в аду, а на Небе Царство", - сказал Иоанн Кронштадтский. Христос был отдан на распятие демократическим пут╠м - так решило большинство. Так вот, мы, православные, должны были бы ожидать от нового кесаря, кроме возможности нести Слово Божие в каждый уголок
страны и восстановления храмов, более строгого ограждения общества от лукавого... А свободы сексменьшинствам пусть требуют служители иного ведомства, имя им легион! Так нет же - вы, воины Неба, радуетесь вакханалии!

- Господь дал нам защиту в лице государства. Уч╠ба - бесплатно, многим - даром квартиры, возможность нормального достойного труда и отдыха. Хотя уже тогда, конечно, процветало всякое жулье от номенклатуры и прочей элиты - вот с чем вы должны были бороться, а не сажать эту шушеру на трон с правами неограниченной власти! Вы ненавидели номенклатуру за спецпайки, а нынешним прощаете спецдворцы. Видимо потому, что они отпустили и ваш поводок. Но у вас-то он должен быть внутренним! Да истинные коммунисты своими привилегиями и не пользовались, они работали сутками, в партию отбирали лучших, нравственных, трудоспособных, талантливых... Хотя были, конечно, карьеристы, но у большинства благами пользовалась лишь многочислен ная родня с маникюршами и портнихами. Да и то это приняло характер серь╠зного заболевания, когда была подорвана идеология, по сути, антихищническая. У наших отцов и дедов, настоящих коммунистов, была одна привилегия - первыми в бой, на стройку, туда, где труднее. Это не агитка с митинга красно-коричневых, у меня отец был в Сибири секретар╠м обкома, и я знаю, какие люди тогда двигали горы.

Господь даровал нам выстоять против фашизма, восстановить разрушенную страну - это сделали те, кого вы теперь топчете! Вс╠ нам было даровано - мир, достаток, с голоду никто не умирал, на помойках не рылся. И лечили, и всякие пут╠вки,.. профилактории, детсады, пионерлагеря, - забыли? Туберкул╠з, бездомность детская, проституция, нарко

мания - об этом при коммунистах слыхом не слыхали, а это дорогого стоит! И в храмы мы с вами ходили, хоть и были ограничения. Но тем больше венец претерпевшим скорби и гонения за веру... "Пожив╠м во всяком благочестии и чистоте..." - молились мы, и Господь давал!

Мы жили в великой стране с православными традициями, в мире и согласии друг с другом. Конечно, всякое бывало, но ведь то была первая серь╠зная попытка общества, - подчеркиваю - общества, а не отдельных религиозных общин! - противостоять падшей природе человека! Нас упрекают, что мы жили, будто Бога нет... Неправда! Мы жили, будто дьявола нет, будто мы можем в безопасности "жизнь красивую прожить" и шагать рука об руку в светлое будущее. И никто не будет нас искушать эгоизмом, жадностью, завистью, никто не будет наш╠птывать: "съешь, не умр╠шь"... Если бы не было дьявола, мы, возможно, и притопали бы в свой коммунизм, но он есть, дьявол. Он был тут как тут и одолел нас постепенно, а мы не призывали в помощь Господа, хоть "сей род одолевается лишь постом и молитвой". Как ни парадоксально, безбожное вроде бы государство заставляло нас жить по заповедям, проповедовало, что нет больше подвига, кто положит жизнь за други своя, "что хлеба горбушку и ту пополам" ... А раз для людей, то и для Бога, ибо "кто их накормит, приютит, окажет милосердие, тот Мне помог". Вспомните притчу о Страшном Суде... Господь будет судить нас по делам милосердия, по отношению к ближнему, а не по тому, сколь часто ты повторяешь: "Господи, Господи".

- Не собирай себе тленных сокровищ на земле, но нетленные, на Небе - сказал Господь. Власть запрещала нам стяжать лишнее, особенно за сч╠т других и неправедным пут╠м. Прудон сказал, что всякая собственность - кража. Bспомните: "Отойдите от меня, делающие беззаконие". Разве вам запрещала власть творить добро, жить скромно, честно, нравственно? Сейчас ваша свобода - не стремление жить по-Божьи, нет. Вы лукавите, вы хотите свободы непотребства.

Вы хотите пировать, когда у ног ваших сидит обобранный нищий народ. Вспомните - только за этот грех богач был низвергнут в ад, хотя наверняка тоже верил в Бога. А нищий Лазарь попал в рай. Кстати, про его веру тоже ничего не сказано. Один- сидящий в лохмотьях и другой - пирующий - только за это приговор вечной смерти. Ибо нельзя пировать, когда кому-то рядом плохо! Такая душа отторгается Светом, ибо она тьма.

Да, говорю я вам сегодня - мне, конечно, жаль нищих, обобранных и роющихся в помойках, но мне куда больше жаль вас, дети мои, богатых! Ибо обиженные получат награду свою, а обижающих и соблазняющих отвергнет Небо... И себя мне жаль, вашего пастыря, который отвечает за вас перед Небом.

Поэтому я за ту власть, которая помогала бы мне вас спасти и сохранить, как велел Господь, а не расставляла бы повсюду смертельные сатанинские ловушки, пробуждая самые т╠мные звериные инстинкты. Даже в священники гомосексуалистов уже прочат, кричат о "правах человека"... А где тогда наши права, где защита самых основ нашей веры от сатанинских нововведений? Советская власть на каком-то этапе если и попускала бесноватым богоборцам крушить иконы и храмы, то, слава Богу, не лезла в основу основ православной этики со своими новшествами, что куда страшнее. В последнем мы уже скоро убедимся... И давайте подумаем, кто лучше - кесарь, который в силу своей должности вынужден проливать кровь, нарушать заповеди, хитрить, лгать, неважно даже из добрых или злых побуждений... Так вот, что лучше - чтоб этот кесарь никогда не появлялся прилюдно перед народом в храме, прося благословение у Высшего духовенства "на работу жаркую, на дела кровавые"? Осуществляя сво╠ право на исповедь тайно, или даже просто в сердце сво╠м израненном, ибо такая кровавая ноша непосильна для любого человеческого существа - пусть даже в сердце сво╠м повинится Богу?.. - Или пусть этот кесарь принародно с телетрансляцией будет просить и получать у церкви добро на про

должение своей деятельности? Думайте, не страшный ли это соблазн для прихожан - освящение церковью не слишком, мягко скажем, праведных дел? Бог, как известно, поругаем не бывает, но как насч╠т духовенства?

Такие случаи уже известны, приходит на память семнадцатый год, когда народ говорил: "До Бога высоко, до царя далеко" и "Никто не даст нам избавленья"... Так не должно быть, я глубоко в этом убежд╠н. Это я по поводу обвинения в адрес советской власти, особенно в кроваво-ассенизаторс кие периоды борьбы с врагами, что она не сближалась с церковью...

Так что свобода мальчишек продавать сигареты или бензин вместо того, чтобы ходить в школу, сомнительна. И я, ваш пастырь, буду за такую власть, которая если и не будет помогать мне пасти овец, то хотя бы не сделает из них волков. Жаль вас, дети мои, так рвущихся открывать кафе, фирмы и банки. Да, представьте себе, я за такой порядок, где не будет богатых, ибо мало кто использует данное Богом богатство, как завещано: оно, как правило, развращает и губит душу. Начинаются зависть, гнев, злоба, разборки, кровь, убийства, революции, а тут уж и бедным спасения не видать.

А национальные "суверенитеты"? Вс╠ это грех идолопоклонства. Я понимаю стремление исповедывать свою веру, развивать национальную культуру, язык. Но свои армии! Эти царьки, готовые отделить руку от тела во имя получения личной власти и прибыли... Нет, лучше уж дружба в тюрьме, чем война на воле. Царьки нынче множатся как мухи. И вс╠ себе хапают, начинаются разборки между собой, ль╠тся кровь, "у холопов чубы трещат". И зарубежные болельщики тут как тут, им наши раздрай и слабость ох как кстати, ибо "разделяй и властвуй"... И о такой "свободе" вы просите Бога? Разве не догадываетесь, чем это кончится? Или ослепли, не понимаете, кто тут "правит бал"? Воистину, когда Господь хочет наказать, лишает разума. Вы имели возможность ходить в храм и причащаться, причащали детей и были за них спокойны.

Да, вас могли за веру исключить из партии, иногда попросить с ответственной идеологической работы, исключить из комсомола, но разве это столь уж важно? Разве нас при Брежневе убивали за веру, как когда-то мучеников? Нет, Господь нас хранил в бесконечном Сво╠м милосердии, и Церковь Православная молитвенно благодарила Его за это. Каких таких "прав человека" нам не хватало, где о них сказано в Библии? Свободы для "голубых", хищников, идолослужителей, блудников, наркоманов нам не хватало? Таковые Царство Божие не наследуют, забывших отсылаю к шестой главе Первого послания к Коринфянам.

Неужели в конце двадцатого века вы, дети Христовы, читавшие не только Пушкина, Гоголя, Достоевского, но и имевшие доступ к святоотеческой литературе, к русским религиозным философам так называемого серебряного века, - неужели вас ещ╠ надо учить, что не свободы похотей, а свободы от похотей жд╠т от нас Господь?

Как в Гоголевском "Вие" рв╠тся в наши души всякая нечисть. Та власть запирала двери, эта - распахивает.

Жизнь земная - пребывание в камере смертников. Добиваться помилования для новой жизни или развлекаться в ожидании казни - вот наш выбор.

- Я имею право так говорить, я прош╠л весь ад земных "радостей" - И роптал, что мне не давали свободы безумство вать. Пока не подошел к черте...

Отец Андрей предрекал страшные испытания "сорвавшейся с цепи" стране, неблагодарным народам, не сумевшим ценить щедрые дары и милости Творца и впавшим в безумие. Рекомендовал выкинуть телевизор или смотреть только новости и научно-популярные передачи, а ходящих к экстрасенсам предупредил, что не допустит к причастию. Он не благословлял отдавать деньги в рост - не только во всякие "Тибеты" и МММ, но и в обычные "над╠жные" банки, спекулировать ваучерами. Привечал лишь производителей товаров. Но такие быстро прогорали.


Ганина паства редела. Теперь прямо из храма, с исповеди, спешили на фирму. Приезжали на иномарках, в дорогих шубах и с мобильными телефонами, которые поднимали писк прямо во время службы.

"Батюшка, так ведь работа, иначе не получается..." Выходили часто зар╠ванными. "Посмотри, - распекал отец Андрей, - У Натальи дети в драных ботинках, вон ноги мокрые... Перед кем ты красуешься, побойся Бога, ведь отнимется вс╠ в одночасье"... Дамы шморгали носами и жертвовали "для Наташи" скомканные денежные купюры, наверняка думая про себя, что лучше б шли наташины ребята торговать ну не водкой и куревом, так бензином. И никаких проблем... А потом и вовсе многие дамы перестали приходить. И Наташа не ходила, вросла в рынок и моталась в Турцию за куртками.

- Вы лукавите, - повторял отец Андрей, - Вы ополчились на коммунизм не из-за его якобы безбожия, не из-за репрессий - крови проль╠тся и уже ль╠тся неизмеримо больше... Вы жаждете воли своим непотребствам, которые сдерживала советская власть. "Все за одного, один за всех", - это не какая-то там "совковая" этика, это вторая новозаветная заповедь о любви к ближнему. Вся наша нынешняя жизнь - против этой заповеди, сам принцип конкуренции ей в корне противоречит...

Так повелось со врем╠н первых христиан - они со своей проповедью были как бельмо на глазу у лежащего во зле мира...

- Да, сейчас можно проповедовать, распространять и печатать религиозную литературу, но много вы теперь проповедуете и распространяете? Когда ездили в последний раз в монастырь, как бывало прежде? Даже к преподобному Сергию, не говоря уже о Валааме? В Вавилон вы теперь ездите, господа.

"Чтут меня языком; усердие же их далеко отстоит от меня", "Поедают домы вдов и лицемерно долго молятся, примут тем большее осуждение".

Ганя пророчествовал в начале перестройки, что власть

грядет хуже некуда. Пребывающей в перестроечной эйфории пастве это не слишком нравилось, а после августа 91-го перестало нравиться и кое-кому из церковного начальства.

ПРЕДДВЕРИЕ

СТАРЫЕ И НОВЫЕ МЫСЛИ О ГЛАВНОМ

Соборность - совокупность личных совестей. Коллективизм - одна коллективная совесть, которая вс╠-таки лучше, чем коллективное или индивидуальное изживание совести. Не говоря уже о коллективной бессовестности.

Центр совести - в личности, понятие "советский человек" куда богаче, чем "татарин", "казах" или "эстонец". Национализм - языческого происхождения, а коммунизм - христианского. Великая советская культура с многоцветьем разных наций и узкая местечковость национальной культуры... Через идолопоклонство национализма лечится комплекс неполноценности маленького человека. Но национализм - тупик, ибо ценность нации может существовать по Замыслу лишь в контексте Целого. То есть л╠гкие, рука или печень с их уникальными специфическими функциям вне Целого теряют всякий смысл. Поэтому "национальный вопрос" не может быть разрешен. Православие - религия универсальная, а не национальная, как само учение Христа. Ближний - тот, кто в данный момент нуждается в твоей помощи, независимо от национальности. /Притча о добром самарянине/.

Только Божье можно в объективном мире объявить священным. Поэтому утопия священной монархии, теократичес кого государства - отдание кесарева Богу. Равно как и обожествление идеи нации, пролетариата и т.д.

В Вампирии хищников несовершенный сильный всегда довлеет над слабым, и поэтому отрицание необходимос ти изменения такого миропорядка - поддержка зла. Но и

коммунизм нельзя построить из-за несовершенства людей. Значит, необходимо искать третий путь.

"Подлинно человеческое, человечное общество есть общество братское, в н╠м не может быть классового иерархизма, в н╠м по-другому будут определяться различия людей, в н╠м лучшие, качественно высшие будут определяться не правами, а обязанностями, долгом." /Н.Бердяев /

"Больший из вас да будет вам слуга."/Мф. 23:11/

"Не любите мира, ни того, что в мире: кто любит мир, в том нет любви Отчей;

Ибо вс╠, что в мире: похоть плоти; похоть очей и гордость житейская, не есть от Отца, но от мира (сего).

И мир проходит, и похоть его, а исполняющий волю Божию пребывает вовек". /1-е Иоан. 2:15-17/.

"Любовь познали мы в том, что Он положил за нас душу Свою: и мы должны полагать души свои за братьев.

А кто имеет достаток в мире, но, видя брата своего в нужде, затворяет от него сердце сво╠, - как пребывает в том Любовь Божия?

Дети мои! станем любить не словом или языком, но делом и истиною.

И вот, по чему узнаем, что мы от истины, и успокоиваем пред Ним сердца наши;

Ибо, если сердце (наше) осуждает нас, то кольми паче Бог, потому что Бог больше сердца нашего и знает вс╠.

Возлюбленные! если сердце наше не осуждает нас, то мы имеем дерзновение к Богу." /1-е Иоан. 3:16-21/

Каждое слово этого послания апостола Иоанна осуждает Вампирию. Осуждение сердца... Лучшие люди России криком кричали более сотни лет при полном молчании церкви о жестокости и несправедливости окружающего мира. Что вынудило их искать истину вне храма.

Советские люди имели "дерзновение к Богу", пусть "неведомому", ибо сердца не осуждали их, стоящих на Пути.

Тот, кто живет в добровольном соответствии со впи

санным в сердце Законом /совестью/, не делая над собой усилия - естественно, как дышит, - тот СВОБОДЕН. Внешне рабье советское государство давало свободу внутреннюю. В Вампирии свобода личности состояться по Замыслу Божьему ограничена прежде всего необходимостью "сколотить состояние", затем гипертрофированным потреблением, - соответственно "положению в обществе", искусственно подогреваемым рекламой, в том числе и "маркетингом греха". Здесь - власть конечного, потенциальное рабство у "смерти второй".

Рабы Истины свободны относительно, они в послушании. Лишь святые - свободные, преображ╠нные Светом сыны уже на земле.

"Познай Истину, и Она сделает тебя свободным."

Конец мира - это Суд. Его боятся и рабы, и господа, все, кроме свободных...

Личность первичнее бытия. Освободитель явился в мир не как власть, а как распятая любовь.

Бог - освободитель, а не властелин. Принц спящего царства, заключ╠нной в тереме невесты своей. Но, чтобы он мог свершить их пробуждение и освобождение - она должна полюбить принца. Хотя бы захотеть любви и свободы. " Верую, Господи, помоги моему неверию..." что означает: "Люблю тебя, Господи, помоги моей нелюбви, омертвелости, холодности..." Бог тоскует по ответной любви заколдованной князем тьмы души человеческой, жд╠т от не╠ духовного подвига - продвижения навстречу...

"Царство Божие внутри вас есть", - то есть обоюдное сближение Бога и человека, жизнь по-Божьи - вот единствен ный путь к освобождению от плена у злого мира, от собственных сна дремучего и м╠ртвости, которые святой Григорий Нисский назвал "М╠ртвой жизнью" /некрос биос/, существованием на биологическом уровне.

"Миссия позорно провалена. В прожитой жизни душа беспробудно храпела".

Просто бегство из мира внешней суеты во внутреннюю

пустоту и спячку - скорее, модель ада, которую постепенно заполняют силы тьмы.

Бог сотворил каждую личность свободной, отпавшие от Него оказались во "тьме внешней". Бог находится ВНУТРИ души, а не извне, страдая с каждым, кто Его призывает. Укрепляя и спасая. О ч╠м свидетельствует мученический подвиг святых.

"Русская способность - незримо возрождаться в зримом умирании, да славится в нас воскресение Христово!" /И.Ильин/

"Службу преврати в служение, работу - в творчество, интерес - во вдохновение. "Дела" освяти духом. Дела, заботы возвысить до замысла, жизнь освятить идеей, или, что то же самое, ввести себя в предметную ткань дела Божия на земле" /Революция сознания/.

Убийство Раскольниковым старухи-процентщицы - направлено не на само зло, а на следствие ЗЛА. Обычно дурные люди - лишь следствие болезни общества, где внутренний вирус первородного греха, попадая в благоприятные условия Вампирии, начинает усиленно размножаться. Воинство Неба не может отменить первородный грех, но обязано бороться за максимально неблагоприятное для его разрастания общественное устройство. При котором было бы исключено появление и таких старух, и нищих-студентов, и президентов-самодуров и генсеков-оборотней.

Следует ли насильственно изменить МИРОПОРЯДОК, плодящий старух-процентщиц, и жаждущих их убить нищих-студентов? - вот как правомерно ставить с вопрос.

Дело Христово - СПАСЕНИЕ. Он - СПАСИТЕЛЪ. Нисхождение Высшего к низшему, Неба на землю, тем исполняющее Замысел. ВОСХОЖДЕНИЕ через НИСХОЖДЕНИЕ. Больший служит меньшему.


И послушание Воле Отца /Замыслу/ до последнего вздоха. Верность Замыслу - суть учения Христова, ибо оно - в тайне Его личности: /Я - Путь, Истина и Жизнь/. Послушание Отцу до последней капли крови, ибо Бог не может ошибаться. И спасение мира, восхождение к Отцу через НИСХОЖДЕНИЕ - служение "малым сим".

Представьте себе, что каждая клетка тела конкурирует с другими. Или рука с ногой, один глаз с другим за выживаемость, за блага в снабжении?

Именно в этом искажение Замысла падшей цивилизацией, которое должна преодолеть РЕВОЛЮЦИЯ СОЗНАНИЯ. Нельзя ставить грех, сеющий смерть и разобщение, локомотивом так называемого "прогресса". Конкуренция вед╠т к заболеванию и гибели Целого, при ней каждый - потенциальная жертва или вампир. Или ты, или тебя.

Господь дал российским народам эту великую, огромную и прекрасную землю по молитвам предков - христиан, мусульман, иудеев, буддистов, язычников... Все они хотели достойной чистой жизни и просили Иисуса Христа, Аллаха, Иегову или просто "неведомого Бога" уберечь тело для земной жизни и душу для вечности. Дал всем народам вместе, заповедал беречь и хранить, жить дружно - единой семь╠й под крылом православной Руси. Помогал одолевать внутреннего и внешнего врага и каждый раз воскресать из пепла ещ╠ более сильной и могучей. Не случайно страну называли "Святой Русью", "Третьим Римом". Поэт Рильке сказал, что "Россия единственная страна, граничащая с Богом".

Народы Великой России были призваны Божьим Замыслом противостоять апокалиптической "вавилонской блуднице". "Вавилон" - собирательный образ мирового зла, торгашеского, ростовщического, растленного и роскошного сборища всех пороков, противных Богу и его законам.

"Изнеженного, живущего беспечно"... Это, по толкова

нию лопухинской Библии, общество безудержного потребления, неудержимого распутства, гордого упоения собственной роскошью и богатством. Презревшего все повеления Божии об умеренной, достойной, целомудренной, милосердной к ближним и благодарной Богу жизни. Боговраждебного и развращающего другие народы.

"С ней блудодействовали цари земные и вином е╠ блудодеяния упивались живущие на земле". Блудница - "в пустыне", что в религиозно-нравственном смысле означает полную богооставленность за е╠ злодеяния. Духовную смерть. "Вавилон великий, мать блудницам и мерзостям земным".

"Жена эта сидит на Звере", то есть драконе, дьяволе, который был скован, побежд╠н Христом, но снова выйдет из бездны в последние времена.

"Воды, которые ты видел, где сидит блудница, суть люди и народы, и племена и языки. Восьмое последнее царство - антихриста, последнее, обреч╠нное на погибель".

"И десять рогов, которые ты видел, суть десять царей, которые ещ╠ не получили царства, но примут властъ со зверем, как цари, на один час".

Это - пророчество о всемирном правительстве.

Не дай Бог России стать одним из "рогов зверя"...

Служить своему богатству, равно как и служить чужому, чужим страстям и похотям, потратить на это бесценный дар жизни - это ли не кощунство со стороны детей Неба, "купленных дорогой ценой"?

Мы каемся, исповедуем свои излишества и страсти, как грехи перед Богом, но ревностно служим целым отраслям "темного царства" новоявленных нуворишей. Для нас даже престижно работать в их типографиях, где печатается порнопродукция, сроить им дворцы и казино, шить их блудницам прикольные шубы за счет тысячи ограбленных "лазарей"... Для вас грех самому украсть булку, но не грех помогать разворовывать страну, жизни, судьбы...


Большинство советских людей уживалось с советской властью, ибо властью были "охранники", думающие о безопасности государства, о хозяйственных и прочих неотложных делах, взявшие на себя материальную сторону бытия. Иногда бездарно, глупо, наивно, порой и приворовывая, порой излишне опекая, наказывая, "закручивая гайки". Но они оберегали худо-бедно народ от всяких внутренних и внешних бед, а не "резали и стригли", подобно нынешним.

Была и определ╠нная мещанская прослойка Смердяковых, с первых же шагов советской власти - да она и до революции была в России /вспомним классику/: рвущаяся в объятия Вавилонской блудницы, а пока до поры до времени притворяясь - самыми что ни на есть "правоверными", чтобы не отпасть от кормушки. Эта "прослойка" и явилась идейной вдохновительницей Вампирии, посадив на трон упырей.

Равнодушные к поискам истины эстеты - душевные, а не духовные. Их интересовало не "Что?", а "Как?" И, разумеется, гонорар.

Советские люди подсознательно понимали необходимость некоторого над собой насилия со стороны государства, "тв╠рдой руки", цементирующей общество, превращающей его в единый организм согласно Замыслу.

СВОБОДА - в верном направлении духа человека, - ввысь. Подлинная революция - освобождение ДУХА, а не тела, не телесных и душевных страстей. Внутреннее рабство гораздо страшнее внешнего - когда освобожд╠нные бесчинствующие страсти пленяют дух.

* * *

Страх Жизни /подлинного бытия/; страх смерти - /небытия/. А между ними - царство обыденности. У "рожд╠нных свыше" - ужас именно перед "обыденностью".

Правомерен ли выбор государства СПАСАЮЩЕГО,

А НЕ ГОСУДАРСТВА УТОПЛЯЮЩЕГО? Оборудованного хотя бы спасательными лодками и табличками "за буйки не заплывать!", а не штатными русалками, которые "защекочут до икоты и на дно уволокут"?

Исторический патриотизм утверждается на одинаковом подчинении всех социальных групп народа идее государства, как дела Божьего. Он предполагает родину-мать, которая не знает различия сынов и пасынков; он предполагает отчизну-семью, где все люди-братья, отличающиеся между собой лишь природными дарованиями и личными заслугами, понимаемыми, как долг.

* * *

"Некоторые ещ╠ и сами не сознают, кто они в действительности, им ничего пока ещ╠ не ясно. А вокруг Хрущ╠ва объединилась вся верхушка. Вся верхушка. Насколько требовала революция в наших условиях более глубокой, более деятельной работы и преодоления ещ╠ многих таких вещей, которые как будто уже ясны! А оказывается, ан нет. Даже для людей, которые как будто проверены уже, и то не достаточно. Настолько глубоко ушла революция и настолько не сразу она вс╠ это показывает. Нет документов, статей, выступлений открытых, но Сталин вс╠ это учитывал и, конечно, не без нарушений формальной демократии проходила эта политика 30-40-х годов, вплоть до 50-х. Тут, конечно, была крепкая рука и без этого мы бы не могли выдержать. Поскольку был такой авторитет у Сталина, он, безусловно, признавался и в партии, и в народе. Конечно, не все формальности нужны были, не всегда они проводились, но несмотря на это, лучшего-то, более демократического пути нельзя было избрать, иначе мы были бы ещ╠ в более трудных условиях. Благодаря авторитету Сталина в этот период многое держалось крепко даже там, где были очень слабые люди, где были ненад╠жные люди, - только потому что побаивались..." /Молотов-Чуев/

"Хрущ╠в в душе был противником Сталина. Сталин -

вс╠ и вся, а в душе другое. Личное озлобление его на любые шаги толкает. Озлобление на Сталина за то, что его сын попал в такое положение, что его расстреляли фактически. После такого озлобления он на вс╠ ид╠т, только бы запачкать имя Сталина.

- Никита от сына отказался, да?

- Да.

- У него сын был вроде изменника. Это тоже о н╠м говорит. Хорош политический деятель, у которого даже сын и тот...

- Сталин сына его не хотел помиловать. Хрущ╠в лично ненавидел Сталина. Это добавилось. Но не это главное. Он не революционер. В 1918 году только в партию вступил - такой активный! Простые рабочие были в партии. Какой же это лидер партии у нас оказался! Это абсурд. Абсурд." /М.-Ч/

* * *

В день, когда было объявлено о ликвидации СССР и спущен красный флаг над Кремл╠м, Иоанна уверовала окончательно в правильность ганиного утверждения насч╠т зловеще-мистической сущности происходящего. Ее великую Родину распинали те, кто ещ╠ вчера кричал "Осанна!", и безмолвствовал народ, и пилаты умывали руки... Начался многосерийный страшный сон, где вс╠ было не так, вс╠ распадалось, дробилось, где любое сопротивление и протест умирали, едва возникнув, а зло было бессмертно. Российский ужастик. Повзрослевшие советские мальчики и девочки с такими хорошими добрыми лицами, мыслями, поступками - о, Иоанна умилилась, когда одна женщина заявила, что " у нас секса нет". А другая на выставке-продаже шуб отмахнулась равнодушно - мол, ни к чему нам это баловство, было б побольше товаров практичных и деш╠вых. А третья, едва живая бабуля, отказалась от гуманитарной помощи, сказав корреспондентке, чтоб отдала вс╠ детишкам, а ей, старой, ничего не надо, поскольку вс╠ есть...


Так вот, у этих хороших советских людей - широкоску лых, курчавых, смуглых, светловолосых, узкоглазых, таких разных, но родных, своих, наших, таких замечательных - вдруг в одночасье что-то испортилось, зачернело внутри. Загорелись дурной алчной зеленью глаза, стали расти звериные клыки, когти, шерсть, гениталии... И вот уже новоиспеч╠нные оборотни впились, жадно и победно рыча, брызгая слюной, кровью и спермой, дыша ресторанным перегаром - впились в шеи ближних и друг друга, в девчонок, в страну, раздирая "святую, великую и могучую" на части. Сердце, печень, руки лебединые, глаза синие - ничего не жалко, лишь бы жрать, жевать, захл╠бываясь кровью. И вс╠, к чему прикасались эти звероподобные, тоже заражалось жаждой крови, власти, денег и совокупления...

Называлось все это то перестройкой и "свежим ветром перемен", то суверинизацией и ваучеризацией, потом приватизацией, рыночными реформами... Они тянули каждый к себе огромное беззащитное распятое тело страны с рехнувшимся - не народом, нет, уже населением. И вот свершилось - разбежались главные вурдалаки, волоча за собой кто руку, кто ногу, кто печень, оставляя кровяные следы, а другие вурдалята помельче, зараж╠нные смертоносной суверенной эпидемией, жадно скл╠вывали остатки жуткого пиршества.

- Родина-мать, великая Русь, - горестно размышляла Иоанна, - собравшая под своим материнским крылом народы... Для того ли берегли, защищали, отдавали за тебя жизни дети твои, чтобы их одуревшие бесноватые потомки погубили в одночасье, растащили по самостийным углам?.. "Мо╠! Мо╠!" Вс╠ отделяется, народ приветствует, кричит "Распни!" Пипл хавает, ему до фонаря. От этих бредовых новостей хотелось зажать уши и биться головой о стену... "Целились в коммунизм, попали в Россию"... "СССР больше нет! Советский Союз приказал долго жить!" - ликующие вопли забугорных и, что убивало, "наших" палачей вызывали ассоциацию с "Распни!", с мистерией апокалипсиса.


"И померкло солнце, и завеса в храме разодралась посредине.
.."

И пока рядовые обладатели партбилетов, виновные разве что в своих высоких морально-деловых качествах, без коих какому-нибудь инженеру в партию было не пробраться, пока они терпели издевательства от "сорвавшихся с цепи" граждан, оборотни торжественно объявили, что Советского Союза, общего дома, Российской империи больше нет, как нет и общенародной собственности. Что вс╠ отныне принадлежит им - земля, е╠ недра, заводы и фабрики, пионерлагеря, дома отдыха и санатории, сберкассы вместе со вкладами, радио и телевидение. А сами упыри - русские, еврейские, кавказские, украинские, прибалтийские и среднеазиатские приступили к безнаказанному наполнению собственной ненасытной утробы, своих вампирш, вампир╠нышей и голозадых блудливых ведьм - согласно подел╠нным зонам - зверо-волчьим... И при этом оборотни-борзописцы, лицедеи, телевизионщики воспевали свободу жертв орать при экзекуции, а некоторым - и славить прильнувшую к собственному горлу нечисть в надежде, что пробь╠т и их час присосаться к чьей-либо шее...

"Всякое царство, разделившееся само в себе, опустеет; и всякий город или дом, разделившийся сам в себе, не устоит". /Мф. 2:25/

"Советского Союза больше нет"... "Несуществующее государство"... "Родины больше нет", "Отчизны, матери-Роди ны больше нет".

Мы все земляне. Можно сказать: моя Родина - земля. Советский Союз - моя страна. Потом - моя республика, мой город, улица, двор, дом. Моя комната, или мой угол в комнате - вс╠ более мелкое деление, само по себе совершенно не принципиальное. Это национальные, бытовые, культурные, религиозные различия, вполне позволяющие людям дружно жить вместе, бок о бок. Индивидуальные, национальные, расовые особенности никак не означают вражды - исповедуйте по-своему Бога, совершайте свои обряды, говорите на своем язы

ке, учите детей, живите, в конце концов, в одном доме, районе, местности /"Китайский квартал", например, республики в бывшем Союзе/... Но зачем границы, своя валюта, армия, свои тысячи чиновников? Это уже не от Бога, это их, хищников, почерк - административное деление не для удобства, не для писем, а волчье-звериное, мафиозное, на зоны владения. Разделяй и властвуй. Многонациональная Святая Русь была объединена не национальной идей, а идеей единой богоспасаемой страны.

"Слух обо мне пройд╠т по всей Руси великой и назов╠т меня всяк сущий в ней язык: и гордый внук славян, и финн, и ныне дикий тунгус, и друг степей калмык"... Идея общей отчизны, где гений-поэт считает сво╠ творчество принадлежа щим в равной степени всем народам, населяющим Русь. Он даже говорит не "народам", а "народу". Любезен "народу", объединяя всех именно любовью к "чувствам добрым". То есть Закону Божьему в сердце, восславлению "свободы" и призывом "милости к падшим". Прич╠м под "свободой" подразумевается отнюдь не беспредел похоти...

В часы забав иль праздной скуки

Бывало, лире я моей

Вверял изнеженные звуки

Безумства, лени и страстей.

/Филарету/

"Хочу воспеть свободу миру, на тронах поразить порок".

Вампирский порок тронов, развращающих и губящих всех и каждого - вот оно, рабство лежащего во зле мира.

"Да будет воля Твоя на земле как на Небе"... Почему же мы сомневаемся в правомерности стремления к созданию Божьего порядка уже в этой жизни в противовес "лежащему во зле" миру? Разве не исполним тем самым волю Неба? Да, первая попытка была не слишком удачной, "строители отвергали камень, лежащий во главе угла", но разве не обязаны мы, пусть порой ценой крови и насилия, строить справедли

вый, угодный Богу мир? Или ценой ещ╠ большей крови и насилия отдать его на произвол царству зверя?

Когда делаешь добро - приходит Господь. И уходит, когда творишь злое. Независимо от того, атеист ты или верующий.

ВАМПИРИЯ. Человеку заповедано в поте лица добывать хлеб свой. Нигде не разрешено питаться силами и жизнью других, ничего не отдавая взамен. Здесь сатана пас╠т свою добычу - откормленный кровью других грех. Не ты ли в праздности и роскоши бред╠шь, погоняемый его кнутом, в преисподнюю?

РОДИНА - часть замысла Божия о тебе. Своеобразный предназначенный для тебя футляр, который не может быть сам по себе свят или грешен. Служить тьме, ради якобы Родины - идолопоклонство, жертва Небесным отечеством ради земного, вечностью ради временного.

СЛУЖЕНИЮ ЧЕМУ была жизнь совков? Праздности и похоти номенклатуры? Очень в малой степени. Собственным похотям? Тоже нет, наверное, ибо была своеобразная "цензура похотей". Государственной машине? Родине? Да, скорее всего. И это служение было во многом положитель ным, ибо позволило уберечь от Вампирии православное отечество, дав народу шанс служить ближним добрыми самоотверженными делами. То есть жизнью "по-Божьи", несмотря на государственный атеизм.

- Врань╠, что самая производительная работа - на себя. - спорила Иоанна с видимыми и невидимыми оппонента ми, -Вот где-то на севере строят в невероятных условиях город, куда должны скоро приехать люди его обживать. Прокладывать рельсы, долбить вечную мерзлоту... Эти люди делали чудеса... Работать на себя - пошло. На господина, алчного хозяина - унизительно, это вообще с церковной точки зрения человекоугодие. На благо отечества, если оно не принадлежит хищникам - да. На прогресс со знаком плюс /наука, техника, культура/ - да, но здесь очень легко заблудить

ся со знаками. На дела добра и милосердия - да, ибо это служение Небу.

- А на кесаря?

- Здесь по известной формуле: "Богу-Богово, а кесарю-кесарево". - Солдаты шли в бой "За Родину, за Сталина!" Но если кесарь - вампир, предатель интересов отечества, самодур и пьяница, наплевавший на высшее свое предназначение - он губит паству, вместо того чтобы спасти и сохранить /не случайно слово "спасти" от "пасти".../

Служить такому кесарю - не только идолопоклонство, но и отдание Богова... Мы разделяем с ним грехи перед народом и Небом, ибо сами посадили его на трон.

СТАРЫЕ И НОВЫЕ МЫСЛИ О ГЛАВНОМ

Формула Достоевского "если нет бессмертия, то вс╠ дозволено" была опровергнута исторической жизнью "товарищей" за семьдесят лет советской власти. В том смысле, что душа изначально знает, что она бессмертна, и стихийно живет согласно этому своему тайному знанию. Одни лихорадочно собирают материальные ценности, подобно пушкинскому скупому рыцарю, забывая, что прид╠тся вс╠ оставить, то есть перенося свою веру в личное бессмертие на земную жизнь. Другие инстинктивно находят верный путь и вершат дела Света - просто как потребность души летать. Инстинкт самосохранения в вечности порой сильнее греха, ибо все земные мощные стимулы - самоугодие, размножение, гордое тщеславие - лишь извращенные болезненные проявления заложенного в душе ведения о полноте бытия. Бог прорастает в душах людей.

Весной 98г. новый премьер Кириенко заявил, что был убежденным комсомольцем, коммунистом, да и сейчас убежд╠н, что это самая лучшая и справедливая идея... Но поскольку она неосуществима, он стал банкиром и капиталистом. Вроде бы умный, обаятельный молодой человек... То есть корабль плыл к Земле Обетованной, потом капитан свихнул

ся и повернул к вечной мерзлоте, штурман и боцман передрались из-за корабельной казны, матросы спились, в трюме течь. И вообще на корабле чума. Но часть команды, здоровая, разумная, вместо того, чтобы взять руль в свои руки, арестовать предателей, заделать течь, излечить или изолировать чумных, протрезвить алкашей и попытаться вс╠-таки спастись, достичь Берега, - заявляет: "Раз на корабле вс╠ плохо, давайте поплыв╠м к айсбергам".

Несколько веков Откровение Неба призывало "глаголом жечь сердца людей" лучшие умы и совесть Руси, отвергая категорически "широкий путь в погибель", которым вы сейчас собрались следовать. Открывая, ремонтируя, восстанавливая храмы, жертвуя на церковь и на словах примиряясь с Богом, вы отвергаете самое главное - курс, в котором одно несомненно - он указывает на "Прочь!" Вы можете не очень ч╠тко знать "Куда?", колебаться, плыть по синусоиде, блуждать - Господь вам простит, но мы точно знаем, где это "не туда!", мы его выстрадали. Прочтите Евангелие и подумайте о пассажирах на корабле, за загубленные души которых Небо спросит с вас, с команды...

Мы на словах начали исповедывать Бога, но Его стало меньше в нашей жизни, несмотря на открывающиеся церкви. Звериная лжесвобода поработила страну, и теперь мы пожинаем горькие гибельные плоды. Нынешние беды нам даны для нашего вразумления, ибо Небу нужна иная Россия, хранительница православных традиций, удерживающая мир от падения в бездну. Если мы не осознаем, что происходит, если сомкн╠мся во зле с окружающим миром, с Вампирией, то пропали. В мире не станет "удерживающего", и мы всех утянем за собой пропасть.

"Горе городу нечистому и оскверн╠нному, притеснителю!

Не слушает голоса, не принимает наставления, на Господа не уповает, к Богу своему не приближается.


Князья его посреди него - рыкающие львы, судьи его - вечерние волки, не оставляющие до утра ни одной кости.

Пророки его - люди легкомысленные, вероломные; священники его оскверняют святыню, попирают закон.

Я истребил народы, разрушены твердыни их; пустыми сделал улицы их, так что никто уже не ходит по ним; разорены города их: нет ни одного человека, нет жителей.

Итак ждите меня, говорит Господь, до того дня, когда Я восстану для опустошения, ибо Мною определено собрать народы, созвать царства, чтоб излить на них негодование Мо╠, всю ярость гнева Моего; ибо огн╠м ревности Моей пожрана будет вся земля." /Соф. 3:1-4, 6, 8/

"Ревность" - это так понятно человеческому сердцу! - размышляла Иоанна, - это измена Богу, Его делу, Его замыслу о тебе.

"Тогда опять Я дам народам уста чистые, чтобы все призывали имя Господа и служили ему единодушно." /Соф. 3:9/. То есть приобщение всех народов, в сердце чтущих Бога, - к истинной вере.

"Горе тому, кто без меры обогащает себя не своим, - надолго ли? - и обременяет себя залогами!"

Не восстанут ли внезапно те, которые будут терзать тебя, и не поднимутся ли против тебя грабители, - и ты достанешься им на расхищение?

Так как ты ограбил многие народы, то и тебя ограбят все остальные народы за пролитие крови человеческой, за разорение страны, города, и всех живущих в н╠м.

Горе тому, кто жаждет неправедных приобретений для дома своего, чтобы устроить гнездо сво╠ на высоте и тем обезопасить себя от руки несчастия!

Бесславие измыслил ты для твоего дома, истребляя многие народы, и согрешил против души твоей.

Камни из стен возопиют и перекладины из дерева будут отвечать им:

"Горе строющему город на крови и созидающему крепости неправдою!".


Горе тебе, который пода╠шь ближнему твоему питье с примесью злобы твоей и делаешь его пьяным, чтобы видеть срамоту его!

Ты пресытился стыдом вместо славы; пей же и ты и показывай срамоту - обратится и к тебе чаша десницы Господней и посрамление на славу твою". /Авв. 2:6-12, 15-16/

"И будет в день жертвы Господней: Я посещу князей и сыновей царя и всех, одевающихся в одежду иноплеменников;

Посещу в тот день всех, которые перепрыгивают через порог, которые дом Господа своего наполняют насилием и обманом.

Рыдайте, жители нижней части города, ибо исчезнет весь торговый народ, и истреблены будут обременен ные серебром.

И обратятся богатства их в добычу и домы их - в запустение: они построят домы, а жить в них не будут, насадят виноградники, а вина из них не будут пить.

Близок великий день Господа, близок - и очень поспешает: уже слышен голос дня Господня. Горько возопиет тогда и самый храбрый!

День гнева - день сей, день скорби и тесноты, день опустошения и разорения, день тьмы и мрака, день облака и мглы.

И Я стесню людей, и они будут ходить, как слепые, потому что они согрешили против Господа, и разметана будет кровь их, как прах, и плоть их - как пом╠т.

Ни серебро их, ни золото их не может спасти их в день гнева Господа, и огн╠м ревности Его пожрана будет вся эта земля, ибо истребление, и притом внезапное, свершит Он над всеми жителями земли. /Сф. 1:8-9, 11, 13-15, 17-18/

ПРЕДДВЕРИЕ

СТАРЫЕ И НОВЫЕ МЫСЛИ О ГЛАВНОМ

Благоприятные условия для создания Мирового правительства во главе с антихристом, согласно пророчеству:

Всемирный экономбанк, Международный валютный фонд, объединение Европы, расширение НАТО, пожирающее остатки "соцлагеря", Интернет, единый социальный номер у каждого, единые кредитные карты /печать зверя/, кабальная зависимость от мировых финансовых центров -вс╠ это признаки "последних врем╠н".

* * *

"Жизнь и смерть предложил я тебе, благословение и проклятие, Избери жизнь, дабы жил ты и потомство тво╠..." /Втор. 30:19/

* * *

"Антихрист назов╠т себя проповедником и восстановителем истинного богопознания: не понимающие христианство увидят в н╠м представителя и поборника истинной религии, присоединятся к нему".

"Предложит антихрист человечеству устроение высшего земного благосостояния и благоденствия, предложит почести, богатство, великолепие, плотские удовольствия и наслаждения: искатели земного примут антихриста, нарекут его своим владыкой. Он удовлетворит безрассудному людскому любопытству и грубому невежеству, удовлетворит тщеславию и гордости человеческой: все человеки, руководствующиеся светом падшего естества своего, отчуждившиеся от руководства светом Божьим, увлекутся в повиновение обольстителю".

Противники же антихриста: "сочтутся возмутителями, врагами общественного блага и порядка, подвергнутся и прикрытому, и открытому преследованию... Малое число их будет казаться ничтожным перед всем человечеством, и мнению их будут предавать особенную немощь; общее презрение, ненависть, клевета, притеснения, насильственная смерть соделаются их жребием". /Св. Игн. Брянчанинов/

Сейчас вовсю орудует "коллективный антихрист", "Зверь, выходящий из моря и бездны". Моря житейского, бездны грехов и преисподней.

Стp. 236