Юлия Иванова

ДРЕМУЧИЕ ДВЕРИ

Том 1


Стp. 391

потускнел политически, пускай ему будет хоть сотня лет, он не имеет права называться старым большевиком, он не имеет права требовать от партии уважения к себе.

Затем, нельзя вопросы личной дружбы ставить на одну доску с вопросами политики, ибо, как говорится, дружба дружбой, а служба службой. Мы все служим рабочему классу, и если интересы личной дружбы расходятся с интересами революции, то личная дружба должна быть отложена на второй план".

И. Сталин. Речь на пленуме ЦК ВКПб, 1920г.

"...если линия у нас одна и существуют между нами лишь оттенки, то почему Бухарин бегал по вчерашним троцкистам, во главе с Каменевым, пытаясь устроить с ними фракционный блок против ЦК и его Политбюро?

Если линия одна, почему Бухарин конспирировал со вчерашними троцкистами против ЦК и почему его поддержива ли в этом деле Рыков и Томский?..

В самом деле, о каком коллективном руководстве может быть здесь речь, если большинство ЦК, запрягшись в государственную телегу, двигает е╠ впер╠д с напряжением изо всех сил, прося группу Бухарина помочь ему в этом трудном деле, а группа Бухарина не только не помогает своему ЦК, а наоборот - всячески мешает ему, бросает палки в кол╠са, угрожает отставкой и сговаривается с врагами партии, с троцкистами, против ЦК нашей партии?" И. Сталин.

* * *

"У нас имеются сотни и тысячи молодых способных людей, которые всеми силами стараются пробиться снизу вверх, для того, чтобы внести лепту в общую сокровищницу нашего строительства. Но их попытки часто остаются тщетными, так как их сплошь и рядом заглушают самомнение литературных "им╠н", бюрократизм и бездушие некоторых наших организаций, наконец, зависть (которая ещ╠ не пере

шла в соревнование) сверстников и сверстниц. Одна из наших задач состоит в том, чтобы пробить эту глухую стену и дать выход молодым силам, имя которым легион. Мо╠ предисловие к незначительной брошюре неизвестного в литературном мире автора является попыткой сделать шаг в сторону
разрешения этой задачи." И. Сталин.

"Хозяйственно разбитый, но ещ╠ не потерявший окончательного своего влияния кулак, бывшие белые офицеры, бывшие попы, их сыновья, бывшие управляющие помещиков и сахарозаводчиков, бывшие урядники и прочие антисоветс кие элементы из буржуазно-националистической и в том числе эсеровской и петлюровской интеллигенции, осевшие на селе, всячески стараются разложить колхозы, стараются сорвать мероприятия партии и правительства в области сельского хозяйства, используя в этих целях несознательность части колхозников против интересов общественного, колхозного хозяйства, против интересов колхозного крестьянства.

Проникая в колхозы в качестве счетоводов, завхозов, кладовщиков, бригадиров и т.п., а нередко и в качестве руководящих работников правлений колхозов, антисоветские элементы стремятся организовать вредительство, портят машины, сеют с огрехами, расхищают колхозное добро, подрывают трудовую дисциплину, организуют воровство семян, тайные амбары, саботаж хлебозаготовок - и иногда уда╠тся им разложить колхозы.

Пролезая в совхозы в качестве завхозов, бухгалтеров, полеводов, кладовщиков, управляющих отделениями и др., эти противосоветские элементы вредят совхозному строительству умышленной поломкой тракторов, комбайнов, скверной обработкой земли, плохим уходом за скотом, разложением трудовой дисциплины, расхищением совхозного имущества, особенно его продукции /зерно, мясо, масло, молоко, шерсть и т.д./

Все эти противосоветские и противоколхозные элементы преследуют одну общую цель: они добиваются восста

новления власти помещиков и кулаков над трудящимися крестьянами, они добиваются восстановления власти фабрикантов и заводчиков над рабочими. ... некоторые члены партии, проникшие в партию из-за карьеристских целей, - смыкаются с врагами колхозов, совхозов и Советской власти и организуют вместе с ними воровство семян при севе, воровство зерна при уборке и обмолоте, сокрытие хлеба в тайных амбарах, саботаж хлебозаготовок и, значит, втягивают отдельные колзозы, группы колхозников и отсталых работников совхозов в борьбу против Советской власти.

Вскрывая факты вредительской работы,.. политические отделы МТС и совхозов должны на конкретных фактах повседневной работы совхозов и колхозов организовывать широкие массы колхозников и работников совхозов на борьбу... за сохранность и неприкосновенность общественной колхозной и совхозной собственности, за рост доходов колхозов и колхозников, за своевременное и полное выполнение колхозниками и совхозами всех своих обязательств перед государством...

Партийцы и комсомольцы не должны бояться борьбы внутри колхоза и совхоза за изоляцию и изгнание антиобщественных, противоколхозных элементов, ошибочно полагая, что такая борьба может нарушить единство колхоза или совхоза. Нам нужно не всякое единство". И. Сталин.

* * *

"Мы выступаем в стране, освещ╠нной гением Владимира Ильича Ленина, в стране, где неутомимо и чудодейственно работает железная воля Иосифа Сталина /бурные продолжительные аплодисменты/".Из вступительного слова М. Горького на I Всесоюзном съезде писателей.

* * *

Из письма Н. Аллилуевой, жены Сталина:

"...все эти правдинские дела будут разбираться в П. Б. в четверг...


Иосиф, пришли мне если можешь рублей 50, мне выдадут деньги только 15/9 в Промакадемии, а сейчас я сижу без копейки. Если пришл╠шь, будет хорошо. Надя".

* * *

Свидетельница Светлана Аллилуева:

"Это была милейшая старая женщина, чистенькая, опрятная, очень добрая. Мама доверяла ей весь наш скромный бюджет, она следила за столом взрослых и детей и вообще вела дом. Я говорю, конечно, о том времени, которое сама помню, то есть, примерно о 1929 -1933 годах, когда у нас в доме был создан, наконец, мамой некоторый порядок, в пределах тех скромных лимитов, которые разрешались в те годы партийным работникам. До этих лет мама вообще сама вела хозяйство, получала какие-то пайки и карточки, и ни о какой прислуге не могло быть речи. Единственный "охранявший" ездил только с отцом в машине и к дому никакого отношения не имел, да и не подпускался близко.

Примерно так же жила тогда вся "советская верхушка". К роскоши, к приобретательству никто не стремился. Стремились дать образование детям, нанимали хороших гувернанток и немок / "от старого времени"/, а ж╠ны все работали, старались побольше читать. В моду только входил спорт - играли в теннис, заводили теннисные и крокетные площадки на дачах. Женщины не увлекались тряпками и косметикой, - они были и без этого красивы и привлекательны."

"Да и вообще, в те годы "национальный вопрос" как-то не волновал людей - больше интересовались общевеловечес кими качествами. Брат мой Василий как-то сказал мне в те дни: "А знаешь, наш отец раньше был грузином"... Вот и вс╠, что мы знали тогда о своих национальных корнях. Отец безумно сердился, когда приезжали товарищи из Грузии и, как это принято - без этого грузинам невозможно! - привозили с собой щедрые дары: вино, виноград, фрукты. Вс╠ это присы

лалось к нам в дом и, под проклятия отца, отсылалось обратно, прич╠м вина падала на "русскую жену" - маму..."

" ...отец относился пуритански к "заграничной роскоши" и не переносил даже запаха духов, - он считал, что от женщины должно было пахнуть только свежестью и чистотой..."

"...отец всю жизнь задавал мне с недовольным лицом вопрос: "Это у тебя заграничное?" - и расцветал, когда я отвечала, что нет, наше отечественное. Это продолжалось и когда я была уже взрослой... И если, не приведи Бог, от меня пахло одеколоном, он морщился и ворчал: "Тоже, надушилась!.."

СЛОВО АХА В ЗАЩИТУ ИОСИФА:

- Танцевать надо "от печки". Что есть наша жизнь, в ч╠м е╠ цель и смысл, если он вообще есть? Бессмысленное бесцельное плавание по житейскому морю, пока не потонешь с роковой неизбежностью, или осмысленное трудное продвижение к некоему обетованному берегу?

В зависимости от ответа на первый вопрос возникает следующий - о Земле Обетованной. Что она такое для тебя, в ч╠м твой Символ Веры? И как к ней плыть - барахтаться в одиночку в волнах, или вместе с единоверцами-попутчиками /полагающими, что берег именно в той стороне/, - на паруснике, на над╠жном корабле /хотя может попасться и "Титаник"/? И т. д.

Или, в случае отрицательного ответа на первый вопрос - купайся, резвись у берега в сво╠ удовольствие, катайся вдоль берега на прогулочном катере с подружками или без, ибо, как ты веришь, другой жизни не будет.

Допустим, жизнь - бесцельное плавание по житейскому морю. Наслаждайся, пока не пробь╠т неизбежный час идти ко дну. Иногда приходится грести против течения, бороться с ветром и волнами, перегружать свою лодку вещами и род

ственниками. Жить, чтобы жить, вернее, чтобы плавать. Купаться. Пытаться наслаждаться самим процессом, некоторые это ухитряются делать даже во время чумы. Ну и, само собой, зачастую за сч╠т других, под лозунгом "Государство - это я" и "После меня хоть потоп!"

Разновидность ответа: смысл - в происходящем на берегу; продолжение рода, достижение славы и богатства, научная, творческая, политическая карьера.

Эгоисту - для себя, альтруисту - для человечества, разумному эгоисту: ты мне, я - тебе.

Так жив╠т большинство человечества, оставим их. Нам интересны те, кто верит, что их корабль плыв╠т к Земле Обетованной. Мечтают достичь Града Небесного, царства Света, Любви и бессмертия. Где, наконец, вновь воссоединится раздробленное в результате грехопадения человечество. В Боге. Мечта о Новом Адаме, Богочеловечестве.

Верующие в коммунизм называют эту Землю Обетованную Светлым Будущим. Они, в отличие от социалистов, отметают идею "справедливого проживания на берегу", они плывут в бескрайность. Коммунизм подвижников устанавли вает на корабле распорядок жизни во время плавания, согласно Закону Неба. Капитан в данном случае - лицо невоеннообя занное, он не давал присяги Всевышнему. Он может вести корабль, повинуясь внутреннему компасу, двигаться "на Зов". Пассажиры могут довериться капитану, а могут и перепиться, разрушить корабль, попрыгать за борт, убить капитана, повернуть корабль вспять или пересесть на корабль, плывущий неведомо куда к запретным берегам.

Если капитан с командой меняют курс, они за это отвечают перед Небом. Неправильное поведение любого пассажира на корабле грозит всем. В идеале должно быть добровольное подчинение всех капитану, но такого практически не бывает. Случается, что пассажиры или сама команда бунтуют, враждуют, приходится применять к ним силу, репрессии,

когда неизбежно доста╠тся и невиновным. Но и охрана может переродиться, стать пиратами, начать грабить пассажиров. Или повернуть корабль вспять, прочь от заданного курса.

Дело церкви на таком корабле - следить за показания ми компаса, приборов, за верным курсом, согласованным с капитаном. Дело коммунистов - за уставным поведением пассажиров и команды. Дело различных церквей единого многонационального корабля - следить за состоянием душ своей паствы, по-разному верующей в Землю Обетованную, в личное бессмертие и т.д. Капитан в многонациональном государстве не должен поднимать над корабл╠м знамя какой-либо одной конфессии, даже если какой-либо отда╠т предпочтение. Символ веры - его личное дело, как и команды, и пассажиров. Пусть каждый исполняет свои таинства и обряды согласно вере, соблюдая единый курс, определ╠нный Небом /заповеди/.

Можно сказать, что капитан вед╠т корабль на Голос, на Зов, что само Небо определяет его путь.

СССР был многонациональным корабл╠м, плывущим прочь от Вампирии согласно повелению "Выйди от не╠, народ Мой". Такой приказ Неба, по-разному звучащий, есть во многих религиях и соответствует "показаниям приборов".

Царство земное - беспорядочно-случайное скопление кораблей, яхт, лодок и отдельных пловцов, суетящихся вдоль побережья и не желающих никакого иного бытия. "Демократия и права человека" дают возможность каждому плыть в любую сторону, любым стилем или не плыть вовсе. Это его личное дело.

Путь к Богу - сокровенное внутреннее дело каждого, и насильственное объединение религий в одном государстве - кощунственно и недопустимо. Но допустимо согласие всех относительно направления курса корабля - государства. Допустим, прочь от Вампирии, как было с Советским Союзом. Вампирии, противоречащей Замыслу Неба. Нестяжание, вза

имопомощь, нравственность и другие заповеди, общие для многих религий.

Для одних это - корабль в бессмертие. Для других - в Светлое Будущее. Для третьих - в Царствие Божье.

На Российском корабле уже давно было неладно. Лишь незначительная часть пассажиров соблюдала Закон Неба. Большинство же, исповедуя его на словах, немилосердно эксплуатировало и обирало ближнего, "оставили важнейшее в Законе - суд, милость и веру", уподобились "гробам раскрашенным", любили пиршества , "бремена тяжкие и неудобоносимые возлагали на плечи людей, а сами не хотели и перстом двинуть их". /Мф. 23/

Неравенство, немилосердие, несправедливость в обществе ежесекундно порождают грех. Лицемеры от веры делают обратившегося "сыном геенны, вдвое худшим вас", то есть самих этих лицемеров.

"Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что затворяете Царство Божее человекам; ибо сами не входите и хотящего войти не допускаете."

Эти ж╠сткие слова Спасителя относятся к несоблюда ющим Слово, в том числе и к пастырям-священнослужите лям. На Российском корабле стало ненад╠жным спасаться. "Святая Русь" оставалась таковой лишь фарисейски, на словах. Интеллигенция искала избавления от мук совести "хождением в народ", подбивая на бунт.

"Никто не даст нам избавленья"... Здесь три аспекта: а) вера в Бога как в некую высшую надмирную сущность, влияющую или нет на нашу личную судьбу и судьбы мира; б) вера в Бога как носителя нашего личного бессмертия и спасения; в) вера в Бога как в нравственный закон внутри нас, в совесть, в определенную норму поведения в "лежащем во зле" мире.

Эти три аспекта могут быть спаяны, а, могут и разделиться, то есть человеческий разум может отвергать боже

ственное происхождение человека, а душа - принимать вписанный в сердце Закон, следовать ему и напряж╠нно искать Бога в обход отвергнутому /по заблуждению, неверному толкованию искаж╠нным человеческим лукавым разумом / образу Творца. Лучшая часть русского общества начала искать истину в обход церкви (разлад духовной жажды, мук совести и томления о "жизни по-Божьи" с социальной политикой официальной церкви, помноженные на соблазн материализма).

Неверие, что "Бог даст избавленье" слабым и угнет╠нным, спасет от хищников, пожирающих тела и души братьев меньших под ширмой "непротивления злу" привело к революции. Рабы в трюме взбунтовались против господ верхней палубы, свергли капитана и команду, захватили корабль. Лилась кровь, пьяные от вина, крови и захваченных богатств рабы разбивали приборы с криками, что теперь сами знают, куда плыть. Убили навигаторов и капитана с семьей, уцелевшие пассажиры первого класса или тоже надели красные повязки или попрыгали за борт и поплыли к другим кораблям.

Руль переходил из рук в руки. Корабль терпел бедствие, из последних сил отбиваясь от пиратов и разваливаясь.

В конце концов, руль попал к Иосифу. Ему удалось утихомирить команду, пассажиров, избавиться от пиратов, кое-как задраить пробоины и... поплыть в завещанном отцами церкви направлении. Прочь от Вавилона. Вс╠ общее, вс╠ дано на всех Богом - здесь коммунизм сродни христианству. В саване карманов нет, вс╠ на земле дано напрокат, временно, ничто не принадлежит никому. Однажды два монаха решили попробовать поссориться из-за собственности, как люди там, в миру. "Мой кирпич!" - сказал один и потянул кирпич к себе.- "Конечно твой, брат," - согласился второй. Русская вера - детская. Объявили всех пусть не братьями, но товарищами, сломали запоры суверенных кают и поплыли себе...


* * *

И молила по ночам Бога вмешаться, совершить чудо...

Чудо явится к следователю в лице Витьки Карпова, четырнадцатилетнего сына директора Черкасского совхоза. Он поведает, что в тот злополучный день они с приятелем Генкой воспользовались тем, что отец уехал с начальством на рыбалку, и решили тайком прокатиться кружок на отцовской "Победе". Прав водительских у них, естественно, не было. Чтобы миновать пост ГАИ на шоссе, ребята решили срезать путь по лесной прос╠лочной дороге - Витька знал, что отец однажды пользовался этой дорогой, проложенной трактором.

Вначале вс╠ шло хорошо, потом машина завязла в какой-то рытвине, забуксовала, зарываясь вс╠ глубже. Погода начала портиться, надвигались сумерки, а отец, которого Витька боялся до смерти, должен был к ночи вернуться домой. Ребята были в полном отчаянии, когда судьба сжалилась и послала им одинокого лыжника с шоф╠рскими правами, спортивным телосложением и отзывчивой душой. Он приказал ребятам ломать лапник и толкать сзади, сам сел за руль и, провозившись часа полтора, они, наконец, вытащили "Победу" из снежно-метельного плена на шоссе. Денис сел за руль, и они поехали в Черкасское. Узнав, что Денис - режисс╠р и зная слабинку отца к работникам культуры, Витька сл╠зно упросил Дениса доехать с ними до дома и, если отец вернулся, погасить огонь его гнева своим авторитетом, сочинив по дороге какую-либо правдоподобную историю.

Историю они сочинят, у переезда Денис вылезет, чтобы посмотреть, не свалились ли кое-как привязанные носовым платком к багажнику лыжи, где его и зафиксирует стрелочни ца.

Карпова-Старшего дома не окажется. Машину благополучно загонят в гараж, Денис наденет лыжи, распрощается с ребятами и побежит на станцию "Черкасская", где сядет в электричку.


Факты все следователем проверены, вс╠ соответству ет, так что у Градова полное алиби, и он не мог тащить раненого Симкина на мессершмиттовском шарфе по лощине.

Вс╠ это сообщит Яне срочно призвавший е╠ к себе Хан. Он поведает, что после разговора со следователем Градов разыскал Карпова-младшего в бассейне, зная, что тот туда ездит через день тренироваться, сказал, что, выгораживая Витьку, попал в неприятную историю, и попросил его съездить к следователю и рассказать вс╠, как было.

Выслушав Витьку, проверив и сопоставив факты, следователь вновь побывает в Коржах, ещ╠ раз обойд╠т Налиных соседей и выяснит, что одна из соседок действительно видела лыжника, похожего по описанию на Пушко, в начале третьего того злополучного дня, но почему-то не приехавше го к Нале, а помчавшегося от е╠ калитки в сторону леса, когда метели ещ╠ не было и видимость была отличная.

Хан скажет, что, слава Богу, очерк ещ╠ не набран, и что Яне необходимо сейчас же быть в кабинете у следовате ля, куда также приглашены Наля и Пушко.

Жора на беседу не явится, а Налька, уже совсем непохожая на героиню фронтовичку и передовую доярку в этом старомодном шерстяном платьице с кружевным воротником и накладными плечами, хотя давно носят "японку", с запудренными боевыми шрамами и тускло безразличным взглядом, подтвердит, что да, приехал к ней в тот день Пушко, выпросил бутылку вина с парой соленых огурцов и тут же умчался догонять своих. Симкин, покойник этот, был с прошлого дня с перепоя, мечтал поправиться, надеялся разжиться в Коржах, но магазин у них по выходным закрыт. Тогда-то Пушко и проговорился, что есть тут у него знакомая доярка, делал как-то фотоочерк, подружились. Ну покойник и вцепился - сходи, купи пузырь, мы потихоньку поедем, догонишь, а этому нашему режу скажешь - знакомой дома не было.


Так и вышло. Реж побежал во Власово, велев Ленечке ехать домой, чтобы успеть в гости. А тому - что "гости", ему сейчас надо, он и ждал на лыжне Пушко. Раздавили они по стакану, по огурцу и поехали лощиной к станции. Тут вс╠ и произошло - камень этот, метель... Она, Наля, уже спать собралась - вставать-то на первую дойку в четыре... Слышит - стучат. Сам не свой, тряс╠тся, сказать ничего не может. Она его к печке. В кружку плеснула, конечно, потом чаю... Про Симкина он не сразу сказал - напился, мол, не туда свернул, метель... Уже потом, как стала его раздевать, видит - вроде кровь. Растолкала. Тут он и сказал, что Симкин ранен, разбил голову о камень и, наверное, готов. Меня попросил молчать - бутылку-то, мол, он, Жорка, прин╠с... Камень этот Наля знала - летом на н╠м туристы фотографируются, зимой - лыжи ломают, а убрать - с места не сдвинешь. Судьба, значит, такая... Ей-то что, не воскресишь... Так бы, может, и сошло, если б Клавка не проязычилась, что видела, как Пушко потащил от не╠ в кармане бутылку.

- А что у Градова из-за вашего молчания неприятнос ти, его вон из комсомола исключать собирались - это как?

Следователя позовут из соседней комнаты к телефону.

- Ты его любишь? - попытается Яна спасти в душе остаток веры в человечество, как-то оправдав героиню-снай першу.

- Кого, кобеля этого? Эту пьянь? - метн╠т Наля в е╠ сторону злобно-презрительный взгляд.- Третий день гудит, а мне с вашей городской пьянью нянькайся! У нас своей хватает. Все они кобели и дерьмо, и Симкин ваш, Царство Небесное. Одной пьянью меньше. Ладно, тебе скажу, раз на то пошло.

И признается, что посулил ей Жорка полкоровы, если покажет, что никуда от не╠ не уходил до утра. Что в деревне померла бабка Мартыниха, и е╠ дед прода╠т корову, на полкоровы Налька скопила - огурцы летом удались, возила на

Тишинку, а на другую половину Жора обещал добавить. А теперь вс╠, полкоровы тю-тю.

Так случилось чудо, и Яна не знала, радоваться ей или плакать. Денис очищен и спас╠н, а е╠ жизнь рухнула, потому что она усомнилась и теперь недостойна его и никогда не простит себе. Эти дурацкие мистические полкоровы - цена е╠ жизни... Теперь ей вс╠ представлялось мистикой - почему она так скоро и слепо поверила в его виновность - поверила редакции, следователю, Жорке, этой взяточнице Нальке, себе самой?

Потому что он был "чужак", а они все - свои. А если бы очерк е╠ уже был опубликован? И речь шла об убийстве?..

Ей стало страшно и гадко, опоры не было. Ни в них, которые соблазнили оболгать, ни в себе, оболгавшей, ни в н╠м, которого они скопом оболгали. Будто чья-то всесильная рука толкнула е╠ лодку. Мир, такой над╠жный, ясный, незыблемый, закачался... Лодка зачерпнула воды и медленно пошла ко дну. Именно не падение, а медленное погружение вместе с лодкой по чьей-то всесильной воле, когда вот-вот кончится запас кислорода в л╠гких, потом несколько секунд мучительной агонии, а затем неведомое состояние, наступление которого она предчувствовала, жаждала и страшилась - и в кабинете у следователя, и потом, в разговоре с сестр╠нкой Жоры Пушко, которая спокойно, привычно врала, что Жора готовит ко дню Советской Армии фотовыставку то ли где-то в клубе, то ли в школе, дома третью ночь не ночует и повестки к следователю в глаза не видал. Она говорила и чистила картошку, многоглазые змеи ползли из-под ножа на старый номер газеты, где был их с Жорой фотоочерк о районной ветлечебнице. Жора Пушко, свой в доску, добрый и отзывчивый, всегда готовый выручить до получки, с которым они исколесили весь район на попутках и пешком, ели тушенку из одной банки, запивая чаем из одной кружки... Жора, который буквально затрясся, когда ветеринар захотел перенести для съ╠м

ки поближе к окну только что прооперированную кошку - "Что вы, ей же больно!". Которому принадлежал, наконец, приколотый к стене шедевр - "Первое кормление", напечатанный в "Огоньке". Жора, погубивший Л╠нечку, погубивший е╠, Яну, и едва не погубивший Дениса, а теперь прячущийся где-то в шкафу или под диваном, или в алкогольном угаре - трус, подонок... И этот прекрасный, как икона, снимок, от которого наворачивались слезы...

Погружение продолжится в кабинете Хана, которого е╠ рассказ почему-то не особенно удивит.

- Вот к чему приводит недопроверка фактов. Ты ещ╠ в сорочке родилась, а вот я в бытность собкором... - и он расскажет историю, из которой погружающаяся Яна не пойм╠т ни слова - лиш╠нные смысла слова, как мыльные пузыри, срывались с губ Хана и лопались в прокуренном воздухе кабинета. Потом Хан скажет, что Пушко, в сущности, всегда был слизняком и вспомнит соответствующую историю, и снова будут беззвучно улетать в небытие лишенные смысла слова, а Яна будет умирать от отвращения к себе, мечтая упасть, наконец, на дно и больше никогда ничего не чувствовать. Не быть.

Жертва личным счастьем во имя правды, высокое страдание во имя бесконечно большего... Бесконечно большое и правда неожиданно обернулись отрицательной величиной, ложью, отвратительным оборотнем, и породила этого оборотня она, Яна, и он покарал е╠. Она чувствовала, что гибнет, и сознание, что гибнет она во имя ею же порожд╠нного оборотня, было особенно нестерпимым, жертва оказалась не просто не оправданной, она напоминала зловещую ловушку. Приманка с крючком вырвала е╠ из бытия, низвергла в преисподнюю. И то, что реабилитация Дениса была роковым образом прямо пропорциональна падению е╠, Яны, лишь усиливала мистическую безнад╠жность случившегося.

Чем более пыталась она радоваться за Дениса, тем чудовищнее становилось собственное падение, и радости уже

места не было, и беспросветный собственный эгоизм, сознание, что она за него не радуется, добивало окончательно.

- Да, конечно, слышу, Андрей Романович. Надо переделать...

- Давай прямо сейчас. Материал должен быть набран, а как только припр╠м Пушко к стенке - в номер. Дело чрезвычайное, Пушко - наш сотрудник, мы должны отреагиро вать своевременно и правильно, а то... Нехорошо с твоим получилось. Будто мы Пушко выгораживали. Ты-то, небось, рад╠хонька, что твой не при ч╠м... Но сейчас надо думать о чести газеты. Первым делом самол╠ты, так? Давай-ка, прямо сейчас, садись ближе.

Она не сразу пойм╠т, что от не╠ хочет Хан, а, когда поймет, необходимость переписать очерк соответственно новым обстоятельствам дела не покажется кощунственной. Почему бы нет? Оборотни, оборотни... И очерк е╠ - оборотень, можно эдак, можно так - в зависимости от правды. Сегодня правда одна, завтра - другая, она у каждого своя. Да и есть ли она вообще? Вот художественные особенности - другое дело, их можно оставить. Они нетленны. В них, как в рамку, можно вставить любой снимок правды. В руках у Хана - красный и коричневый карандаши. Красным он обводит вс╠, что можно оставить. Оста╠тся детективное начало, где мальчишки находят зам╠рзшего Симкина, остаются все описания природы, сцена гибели Л╠нечки, моральные рассуждения. Надо только заменить соответственно Павлина на Пушко и причиной малодушного предательского эгоцентризма объявить соответственно не влияние чуждой морали, а распущенность и пьянство. Что, впрочем, тоже имеет корни "оттуда".

Павлина лучше вообще поменьше упоминать - уехал во Власово и уехал, да и пацана этого с отцовской машиной жалко, не будем его выдавать. Вот Пушко прид╠тся серь╠зно перелопатить, написать заново, оставив, разумеется, все лучшие куски, описывающие психологическое состояние Павли

на, по возможности их переделав применительно к Пушко. Вот сцена гибели - здесь можно почти вс╠ оставить. Вот он тащит Симкина на Павлиньем шарфе, потом, окоченевший, возвращается в Коржи, намереваясь позвать на помощь, но Наля да╠т ему выпить... и... Здесь удачно ляжет описание Павлина, попавшего в т╠плый вагон, только действие не в электричке, а в Налиной избе, а так почти вс╠ можно использовать - смотри, как удачно.
.. Давай, ты у нас уже профессионалка, должна вс╠ уметь.

Хан торопит, потирает руки, подбадривает, чиркает то красным, то коричневым, и действительно, у них вроде бы получается. Люда приносит по его просьбе чаю с пирожками, потом он оставляет Яну одну, и ей вроде бы становится легче, работа начинает увлекать, хоть и есть в ней что-то нехорошее, болотное, зыбкое, и что-то она напоминает Яне. Но ей обрыдли самоанализы, с каким-то ожесточением она терзает двумя пальцами Людочкину машинку, и получается, по словам Хана, "то, что надо". Прид╠тся только ещ╠ раз перепечатывать, кое-что добавив и переделав после беседы с отловленным, наконец-то, опухшим и почти невменяемым Жорой, который будет только кивать, икать и во вс╠м признаваться, добавив лишь, что даже ночью знал, что Л╠нечка м╠ртв. Что Налька, оставив его в избе пьяного, снарядилась в платок, телогрейку и лыжи, взяла санки и одна в метель, увязая в снегу, добралась через поле к камню в лощине, еле нашла уже одеревеневшего, занес╠нного снегом Л╠нечку, и также полем вернулась.

Таким образом, продавшая истину и Яну за полкоровы Налька снова оберн╠тся героиней, и Яна, конечно, умолчит про полкоровы, в очерке появится положительный момент и повод порадоваться, что "есть женщины в русских селеньях".

Жору с работы выгонят, но он вскоре объявится в "Советской женщине". Очерк напечатают, будет много откликов и никто не догадается, что это - очерк-оборотень.


ПРЕДДВЕРИЕ

"Среди ...бушующих волн экономических потрясений и военно-политических катастроф СССР стоит отдельно, как ут╠с, продолжая сво╠ дело социалистического строительства и борьбы за сохранение мира. Если там, в капиталистичес ких странах, вс╠ ещ╠ бушует экономический кризис, то в СССР продолжается подъ╠м как в области промышленнос ти, так и в области сельского хозяйства. Если там, в капиталистических странах, ид╠т лихорадочная подготовка к новой войне для нового передела мира и сфер влияния, то СССР продолжает систематическую упорную борьбу против угрозы войны и за мир..." И. Сталин.

"Мы строим пролетарскую культуру. Это совершенно верно. Но верно также и то, что пролетарская культура, социалистическая по своему содержанию, принимает различные формы и способы выражения у различных народов, втянутых в социалистическое строительство, в зависимости от различия языка, быта и т.д. Пролетарская по своему содержанию, национальная по форме, - такова та общечеловеческая культура, к которой ид╠т социализм... Лозунг национальной культуры был лозунгом буржуазным, пока у власти стояла, буржуазия, а консолидация наций происходила под эгидой буржуазных порядков. Лозунг национальной культуры стал лозунгом пролетарским, когда у власти стал пролетариат, а консолидация наций стала протекать под эгидой советской власти." И. Сталин

БИОГРАФИЧЕСКАЯ СПРАВКА:

1930г. Постановление "О темпе коллективизации и мерах помощи государства колхозному строительству". Статья "К вопросу ликвидации кулачества как класса". Награжд╠н вторым орденом "Красного знамени". Статья "Головокру

жение от успехов". Постановление ЦК "О борьбе с искривлениями партлинии в колхозном движении". Статья "Ответ товарищам колхозникам". Написаны приветствия: рабочим Ленинградского металлического завода в связи с досрочным выпуском мощной турбины; строителям Туркестано-Сибир ской железной дороги в связи с окончанием строительства; коллективу Ростовского завода сельскохозяйственных машин в связи с досрочным окончанием строительства завода; рабочим Сталинградского тракторного завода в связи с досрочным окончанием строительства. Руководство работой пленума ЦК. Руководство работой 16 съезда ВКПб. Избран членом Центрального Комитета и в комиссию по докладу о колхозном движении. Руководство работой Пленума ЦК. Избран членом Политбюро и Оргбюро и утвержд╠н Генеральным секретар╠м ЦК ВКПб.

СЛОВО АХА В ЗАЩИТУ ИОСИФА:

Молитва Господня "Отче наш" - формула свободного сыновнего служения Отцу Небесному. Формула Свободы, Счастья и Спасения. Сыновней и отеческой Любви.

Не раб /из страха/, не на╠мник /из корысти/, не гордец /из тщеславия/ - ты служишь в родном доме Отцу, а не кровному врагу Отца со всей Его многочисленной вражеской родн╠й, армией тьмы. Ты служишь Отцу, ибо ты любящий и любимый сын, наследник, продолжатель Дела, где "все Мо╠ - тво╠ и вс╠ тво╠ - Мо╠". В Отчем Доме невозможно платить за пищу, кров, одежду, уход во время болезни - здесь вс╠ необходимое ты получаешь от Отца бесплатно, и взамен так же бескорыстно служишь семейному Делу - просто по велению сердца, потому что ты - сын своего Отца, потому что ты - "по Образу и Подобию".

"Остави нам долги наши, как и мы оставляем должникам нашим..." Это не только узкое понимание прощения обид. Получая вс╠ в Отчем доме бесплатно, где все - братья и

сестры, где все связаны едиными кровными узами с отцом, ты почт╠шь кощунственным, служа своими талантами, своим трудом, просто исполняя свои обязанности - требовать за сво╠ служение плату.

Отец дал тебе вс╠ - жизнь, здоровье, таланты, хлеб насущный, вписанный в сердце Закон, эликсир бессмертия. Ты вс╠ это получил даром, и теперь должен так же бесплатно, бескорыстно, с радостью любящего свою семью, вс╠ вернуть умноженным для е╠ процветания. И не только потому, что если хорошо Дому, то хорошо и тебе, а просто потому, что ты ЛЮБИШЬ, что между всеми членами семьи кровные тесные связи, при которых, когда одному плохо, то плохо всем. И наоборот.

Поэтому те, для кого мы строим дома, выращиваем хлеб, пишем книги и музыку, кого лечим, учим и защищаем от врагов, должны получать наше служение бесплатно, как и мы от них. Это - основа основ жизни в Доме Отца. Тогда он посчитает нашу жизнь состоявшейся и нас - пригодными для будущей совместной жизни, признает своими детьми.

Казалось бы, такие естественные отношения любящих друг друга членов единой семьи - хорошо каждому - хорошо Целому. Я живу на вс╠м готовом, и то, что мне должны за мой труд, мо╠ служение, самореализацию заложенных в меня Отцом способностей - я оставляю семье. Как и они, мои братья и сестры, кому я должен за их труд для меня - они тоже мне вс╠ "оставляют", прощают. И Отец Небесный считает вложенное в нас состоявшимся, делает нас своими наследниками, своими сынами в вечном Царстве Света и Любви...Но как трудно падшему человеку, блудному сыну, ушедшему из Отчего Дома, променявшему родной Дом на работу на чужого господина, врага Отца, - за жалкую пищу и призрачную "свободу" променявшего "первородство на чечевичную похл╠бку", - как ему трудно излечиться душой, вернуться, снова стать из отщепенца сыном!


Враг, прививший блудному сыну безумное желание не слушаться Отца, отделиться, жить самому по себе, то есть Лукавый - коварен и сил╠н. Это отщепенство, бунт против Отца, вседозволенность, желание жить самому по себе, "по своей глупой воле", ведущее к духовному обнищанию, банкротству, к болезни и смерти - вс╠ это Лукавый именует "свободой".

"Будете как боги," - подмена, обман вместо Евангельского: "Я сказал: вы - боги и сыны Вышнего все вы". То есть будьте не равным Отцу, а будьте единым с Отцом.

"Не введи нас во искушение, но ИЗБАВИ нас от Лукавого. В отличие от искушений /испытаний/- средства любящего строгого Отца, применяемого для нашего воспитания и вразумления, преодолевая которые мы из детей становимся взрослыми, набираемся духовного опыта, Лукавый - детоубийца, лжец. Он обманом пролезает в дом, в душу, соблазняет, насилует психику, сманивает в сво╠ царство тьмы, губит и убивает личность.

"Но избави нас от лукавого", - просим мы Отца Небесного, то есть для нашего же блага запри, Отче, окна и двери, защити, а проникшую в дом нечисть изгони как можно скорее, пока она не погубила нас, сделав непригодными для жизни в Доме Отца. Не лишила навечно наследства, сыновства...

Вот примерно на каких основах и принципах бывший семинарист Иосиф, пастырь - кесарь или "гражданский священник" мечтал построить сво╠ царство, собрав заблудших детей в дом, давши им "хлеб насущный", опустив "железный занавес" - защиту от Вампирии и е╠ князя. Он "не верил в массы", он верил лишь в бич, в "жезл железный", но их перерождение буквально на глазах ошеломило его и придало сил.

Смел ли он ждать от них "самоотверженного служения", во имя "коллективного восхождения в Светлое Будущее" и прочих высоких материй? Вряд ли. Сыновье служе

ние, акт свободной любви друг к другу и общему Великому Делу - это Путь Божий, завещанный Небом в молитве "Отче наш", в отличие от рабьего или на╠много. Практически отпавший от веры вслед за элитой народ, из которого ему чудом удалось всеми дозволенными и недозволенными средствами собрать Антивампирию, "единый, могучий" Советский Союз, казался ему материалом весьма ненад╠жным. И вс╠-таки Иосиф мечтал ещ╠ в 1927 году:

"...это будет такое общество: а/ где не будет частной собственности на орудия и средства производства, а будет собственность общественная, коллективная; б/ где не будет классов и государственной власти, а будут труженики индустрии и сельского хозяйства, экономически управляющиеся, как свободная ассоциация трудящихся; в/ где народное хозяйство, организованное по плану, будет базироваться на высшей технике как в области индустрии, так и в области сельского хозяйства; г/ где не будет противоположности между городом и деревней, между индустрией и сельским хозяйством; д/ где продукты будут распределяться по принципу старых французских коммунистов: "от каждого по способностям, каждому по потребностям"...

- Ха-ха-ха, - фыркнул АГ, - А ежели у меня потребность - гарем иметь или личный пляж в Гаграх?

Ну, тут Егорка скорректировал "старых французских коммунистов" - у него "каждому - "разумно-достаточное"...

е/ где наука и искусство будут пользоваться условиями достаточно благоприятными для того, чтобы добиться полного расцвета; ж/ где личность, свободная от забот о куске хлеба и необходимости подлаживаться к "сильным мира", станет действительно свободной."

Последний пункт просто замечательный. Освобожде ние от родовой необходимости и рабства у Мамоны...


БИОГРАФИЧЕСКАЯ СПРАВКА:

1931г. Присутствует на 3 сессии ЦИК СССР. Избран рабочими поч╠тным членом Ленинградского Совета. В поч╠тном президиуме 9 съезда ВЛКСМ. Поч╠тный член Моссовета. Речь "О задачах хозяйственников". Избран в президиум 15 Всероссийского съезда Советов. Избран членом ВЦИК. Избран в президиум 6 Всесоюзного съезда Советов. Участие в работе комиссии по проекту постановления об улучшении и развитии московского городского хозяйства. Речь "Новая обстановка - новые задачи хозяйственного строитель ства." Встреча в Кремле с ударниками Автозавода им.Сталина. Руководство работой 17 Всесоюзной партконференции. Это уже 1932 г. Подписано постановление о строительстве тр╠х мощных гидростанций на Средневолжской системе. Избран в поч╠тный президиум 9 Всесоюзного съезда профсоюзов. Участие в комиссии по ирригации Заволжья. Принят декрет "Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации и укреплении общественной /социалистической/ собственности. Ответ "О некоторых вопросах истории большевизма". Приветствие строителям Днепростроя в связи с досрочным пуском Днепрогэса. Речь на пленуме о задачах работы в деревне.

- Ну достал ты меня этими совещаниями да заседаниями проворчал АГ, - что ты, собственно, хочешь доказать?

- Прежде всего, что не Иосифу служили, как сейчас клевещут, а что он служил. Каждой минутой своей жизни. Цель служения - накорми, одень, защити, излечи, а не разврати, обдери до нитки и сожри... И ещ╠ - служил, сознательно или интуитивно, - Замыслу, умножению жатвы Господней. Наставляя на путь, истину и жизнь по Замыслу. Не мог он это делать именем Вельзевула, ибо если царство разделится, то не устоит...

- Так ведь и Адольф дал народу хлеб, работу, и о морали заботился?..


- "Германия превыше всего!.." - это национализм, идолопоклонство. Это вс╠ равно что утверждать: "Вс╠ тело должно служить желчному пузырю, потому что в н╠м камни, а не то мы вас этими камнями закидаем..."

"Славяне должны работать на нас. В той мере, в какой они нам не нужны, они могут вымирать. Поэтому обязатель ное проведение прививок и медицинское обслуживание со стороны немцев является излишним. Размножение славян нежелательно... Образование опасно. Для них достаточно уметь считать до ста. В лучшем случае приемлемо образование, которое готовит для нас полезных марионеток.." /Из письма Бормана Розенбергу/.

Вампиры по национальному признаку. А Иосиф-побе дитель после войны стал создавать новую Германию-Анти вампирию, которую многие немцы до сих пор вспоминают добрым словом. И "хомо советикус" по-братски им помогали, не помня зла.

Что же касается "заседаний"...

"Возьм╠м, наконец, наши бесчисленные конференции, совещания, делегатские собрания и т.д., охватывающие миллионные массы трудящихся мужчин и женщин, рабочих и работниц, крестьян и крестьянок всех и всяких националь ностей, входящих в состав СССР... А между тем для нас эти совещания и конференции имеют громадное значение как в смысле проверки настроения масс, так и в смысле выявления наших ошибок... ибо ошибок у нас немало, и мы их не скрываем, полагая, что выявление ошибок и честное исправление их является лучшим способом улучшения руководства страной. Просмотрите речи ораторов на этих конференциях и совещаниях, просмотрите деловые и бесхитростные замечания этих "простых людей" из рабочих и крестьян, просмотрите их решения, - и вы увидите, до чего громадны влияние и авторитет коммунистической партии, вы увидите, что этому влиянию и авторитету могла бы позави

довать любая партия в мире". /Беседа с 1-й американской рабочей делегацией/.

А между тем Лев Троцкий мечтал о мировой революции:

"Международный пролетариат не вложит меча в ножны до тех пор, пока мы не создадим Федерацию советских республик всего мира... Коминтерн есть партия революцион ного восстания международного пролетариата". /Подписано Лениным и Троцким./

* * *

"Любовная лодка разбилась о быт..." Покончил с собой "лучший, талантливейший" Маяковский.

* * *

"В самый разгар сплошной коллективизации, голода в деревне, массовых расстрелов, когда Сталин находился почти в полном политическом одиночестве, Аллилуева, видимо под влиянием отца, настаивала на перемене политики в деревне. Кроме того, мать Аллилуевой, тесно связанная с деревней, постоянно рассказывала ей о тех ужасах, которые там творятся. Аллилуева рассказывала об этом Сталину, который запретил ей встречаться со своей матерью и принимать е╠ в Кремле. Однажды на вечеринке, не то у Ворошилова, не то у Горького, Аллилуева осмелилась выступить против Сталина, и он е╠ публично обложил по матушке. Придя домой, она покончила с собой". /Свидетель Л. Троцкий/

Свидетельствует Светлана Аллилуева:

"...отец был потряс╠н случившимся. Он был потряс╠н, потому что он не понимал: за что? Почему ему нанесли такой ужасный удар в спину? Он был слишком ум╠н, чтобы не понять, что самоубийца всегда думает "наказать" кого-то ...Первые дни он был потряс╠н...Отца боялись оставить одного, в таком он был состоянии. Временами на него находила

какая-то злоба, ярость. Это объяснялось тем, что мама оставила ему письмо.

Очевидно, она написала его ночью. Я никогда, разумеется, его не видела. Его, наверное, тут же уничтожили, НО ОНО БЫЛО, об этом мне говорили те, кто его видел. Оно было ужасным. Оно было полно обвинений и упр╠ков. Это было не просто личное письмо; это было письмо отчасти политическое. И, прочитав его, отец мог думать, что мама только для видимости была рядом с ним, а на самом деле шла где-то рядом с оппозицией тех лет.

Он был потряс╠н этим и разгневан, когда приш╠л прощаться на гражданскую панихиду, то, подойдя на минуту к гробу, вдруг оттолкнул его от себя руками, и, повернувшись, уш╠л прочь. И на похороны он не пош╠л".

Ха-ха-ха, - как писал Иосиф на полях библиотечных книг, - заболтал белыми сандаликами АГ, - Жена - оборотень у Главного Антивампира!..

* * *

"Не позднее 1935 года весь мир признал, что социализм в одной стране построен и что, более того, эта страна вооружена и готова к защите от любого нападения". /Свидетель Леон Фейхтвангер/.

"Дело Сталина процветало, добыча угля росла, росла добыча железа и руды; сооружались электростанции; тяж╠лая промышленность догоняла промышленность других стран; строились города; реальная заработная плата повышалась, мелкобуржуазные настроения крестьян были преодолены, их артели давали доходы - вс╠ более возрастающей массой они устремлялись в колхозы. Если Ленин был Цезарем Советского Союза, то Сталин стал его Августом, его "умножите лем" во всех отношениях. Сталинское строительство росло и росло. Но Сталин должен был заметить, что вс╠ ещ╠ имелись люди, которые не хотели верить в это реальное, осязае

мое дело, которые верили тезисам Троцкого больше, чем очевидным фактам".

"Так говорит Сталин со своим народом. Как видите, его речи очень обстоятельны и несколько примитивны; но в Москве нужно говорить очень громко и отч╠тливо, и каждый понимает его слова, каждый радуется им, и его речи создают чувство близости между народом, который их слушает, и человеком, который их произносит."

"О частной жизни Сталина, о его семье, привычках ничего не известно. Он не позволяет публично праздновать день своего рождения. Когда его приветствуют в публичных местах, он всегда стремится подчеркнуть, что эти приветствия относятся исключительно к проводимой им политике, а не лично к нему. Когда, например, съезд постановил принять предложенную и окончательно отредактированную Сталиным Конституцию и устроил ему бурную овацию, он аплодировал вместе со всеми, чтобы показать, что он принимает эту овацию не как признательность ему, а как признательность его политике". /Леон Фейхтвангер/

А в те же дни на расстояньи

За древней каменной стеной

Жив╠т не человек - деянье:

Поступок ростом с шар земной.

Судьба дала ему уделом

Предшествующего пробел.

Он - то, что снилось самым смелым,

Но до него никто не смел.

За этим баснословным делом

Уклад вещей остался цел.

Он не взвился небесным телом,

Не исказился, не истлел.


В собраньи сказок и реликвий

Кремл╠м плывущих над Москвой

Столетья так к нему привыкли,

Как к бою башни часовой.

И этим гением поступка

Так поглощ╠н другой, поэт,

Что тяжелеет, словно губка,

Любою из его примет.

Как в этой двухголосной фуге

Он сам ни бесконечно мал,

Он верит в знанье друг о друге

Предельно крайних двух начал.

/Борис Пастернак/

* * *

Очерк напечатают, будет много откликов. И никто не догадается, что это - очерк-оборотень.

Хан настоятельно порекомендует Яне уничтожить все экземпляры первого варианта, о котором опростоволосившийся коллектив тоже предпоч╠л начисто забыть. Лучше всего сжечь в печке, как Гоголь, а пепел развеять по ветру.

Искушение будет сильным, но один экземпляр она оставит и будет носить во внутреннем кармане, как капсулу с ядом.

Но назавтра, много лет назад, появится Денис. Она увидит его "Москвич" у подъезда редакции, увидит, что сам он, кажется, там, в машине, и скакн╠т сердце, захочется бежать, куда глаза глядят. Но она знала, что должна испить эту чашу до дна.

Денис был погруж╠н в пролистывание какой-то толстенной папки. Увидев е╠, он с лучезарной улыбкой распахнул двер

цу, захлопнул папку и втащил Яну в машину. Работа была окончена, и он снова обратил на не╠ внимание, как тогда в клубе. Яна вяло сопротивлялась, она предпочла бы сказать последнее "прости" где-то на нейтральной территории, а он, как ни в ч╠м не бывало, закидывает ей на шею руку и говорит, что всю дорогу грезил об этой минуте. Будто ничего такого. Он говорит, что уже вс╠ знает, что Хан даже дал ему прочесть е╠ нетленку, и что, вот видишь, он, Денис, оказался прав, когда сразу сказал, чтоб она не д╠ргалась и что вс╠ будет в порядке и, в конце концов, разъяснится. Что надо же - такое ЧП с соусом,
хорошо хоть картину успели отснять. А то таскают - то следователь, то институтское начальство, и пацана выдавать не хотелось. Правда, в деканате и на студии он про Витьку рассказал, а то бы совсем худо пришлось. Сказал, что у него алиби железное, и в нужный момент он этого Витьку из-под земли достанет. И жене л╠нечкиной рассказал. А тут дел невпроворот, монтажная, и похороны эти, коробка отснятая куда-то задевалась, еле нашли, а с Симкина теперь, сама понимаешь, не спросишь...

У Дениса действительно непривычно измученный вид, он побледнел, осунулся, ей бы его пожалеть, но Яна так переполнена сознанием своей вины перед ним и собственным страданием, что в сердце больше ни для чего нет места. Он будто тасует перед ней адскую колоду из несовместимых понятий, где и одеревеневший труп Ленечки, и коробка с пл╠нкой, и монтажная, и загадочно-всесильный, превыше жизни и смерти план студии, и какой-то Витька. И где-то в той колоде - и е╠ жизнь, вс╠ пережитое за эти дни, стиснутое между монтажной и строгим витькиным папой.

Денис кажется ей бесконечно чужим, как марсианин. И он, и Хан, и все вокруг... У не╠ иная кровь, иное горючее, может, бензин, или мазут, а может, наоборот - у не╠ мазут, а у них бензин, не в этом дело... Факт тот, что между ней и окружающими возникает какая-то невидимо-прозрачная, но тв╠р

дая, как алмаз, преграда, за которой она плыв╠т, как в батисфере, сама по себе, хотя вс╠ прекрасно видит и слышит. И то ли мир защищ╠н от не╠, то ли она от мира и Дениса со своей бесконечной виной перед ним, которая привязывает е╠ к нему, как пуповина.

И пока она беспомощно болтается в этой батисфере на этой пуповине и молчит, молчит, Денис включает зажигание, и "Москвич" срывается с места.

- Ты куда?

- В Москву.

- Выпусти меня!

- И не подумаю. Похищение Европы. Слушай, не валяй дурака, мы разобьемся. Три трупа на одной картине - явный перебор.

Ну и шуточки у него! "Москвич" увеличивает скорость.

- Остановись, нам надо поговорить.

- Это я уже слышал. Дома поговорим... Ну ладно, давай сейчас, я весь внимание.

Он и не собирается останавливаться. Конькобежец с плаката ид╠т на рекорд, губы стиснуты, глаза смотрят только впер╠д. Уступи дорожку! Скорость под восемьдесят, они уже на шоссе. И тогда Яна начинает говорить. Она говорит, что вс╠ кончено, что она его предала, и даже если б он е╠ простил, она сама себе не простит никогда, поэтому им надо расстаться. Она сама себе вынесла этот приговор, который окончательный и обжалованию не подлежит.

Денис, наконец, останавливает машину, пытается применить кое-какие недозволенные при╠мы. Яна не очень-то сопротивляется, она растерзана и почти раздета, но действительно ничего не чувствует в своей капсуле, и тогда он, наконец, оставляет е╠, смотрит недоум╠нно, почти испуганно. Эта боязнь и нежелание е╠ потерять, делающие его в этот момент принадлежащим ей, е╠, как и в былые времена редкой внутренней близости, ненасытная жажда безраздельного им

обладания лишь укрепляют решение. Она мстит себе, ничего не чувствующей, бесконечно виноватой и омерзительной, чтобы было ещ╠ больнее, чтоб хоть как-то очиститься через эту добровольную казнь, хоть как-то искупить...

Это какая-то мазохистская попытка вновь самоутвер диться в собственных глазах после пережитого унижения. Иногда, наверное, в таком состоянии шли в юродивые. Но это она пойм╠т потом. А тогда, много лет назад, он не желал терять е╠, а она не желала терять себя. Оба были молоды, эгоистичны, и каждый занят лишь собой. Оба были непроницаемы, ибо батисфера - денисова суть, привычное состояние, он в ней родился, как в рубашке. Они не мирились, а сражались каждый за себя, кто победит. Война батисфер.

Приговор окончательный и обжалованию не подлежит.

Яна извлекает приговор из тайника. Стопка сложенных вчетверо машинописных страниц.

- Что это?

- Прочти. Читай.

Он су╠т листки за пазуху, снова включает зажигание.

- Сейчас читай, или я никуда не поеду.

- В темноте?

В салоне действительно уже темновато.

- Тогда верн╠мся. Денис, я не предупредила маму!

- Она в курсе, я у вас был. И бензин на нуле. До заправки бы дотянуть...

- Я к тебе не поеду.

-Ладно, в гостях почитаем - хочешь в гости? 3драсьте, мы к вам читать приехали. А может, в "Савой" махн╠м? Столик у фонтана закажем, там светло, читай хоть "Войну и мир". Заодно и аванс пропь╠м, а, Иоанна Аркадьевна? - он передразнивает е╠ мрачную физиономию. - Да, мать, форма у нас, прямо скажем, не парадная, прид╠тся до рассвета сидеть в машине. Прочт╠м с первым лучом... Слушай, тебе не надоело? Сама кругом виновата - предала, продала, что там

ещ╠? Вот и пожалей. Я - жертва, мне молоко полагается за вредность.

Ему вс╠ же уда╠тся е╠ заболтать и увезти. В конце концов, это уже не имеет никакого значения, - обреч╠нно думает она и лезет в ванну под блаженно-согревающие струи душа, упиваясь мыслью, что и душ этот, и розово-ч╠рный кафель, и похожая на взбитые сливки душистая пена, и махровый Денисов халат, в который она всегда заворачивалась, и сам Денис, читающий "приговор" у себя в комнате, и обожающая е╠ Денисова бабуля, готовящая им что-то на кухне - вс╠ это в последний раз. И так ей и надо,

Наконец, Денис появляется на кухне. Яна уже вся извелась. Он весело чмокает бабулю в щ╠ку. Та деликатно удаляется, шаркая шл╠панцами. Денис садится и начинает уплетать за обе щеки. О, Господи!

- Молодец, мать, - наконец, произносит он с набитым ртом, - с этим можно прямо на "Мосфильм". Я на полном серь╠зе - стопроцентная нетленка.

Господи, когда же ему надоест паясничать? Если б он е╠ прогнал с позором, даже ударил, было бы куда легче. В мечтах она видит себя бегущей по улице, вниз по эскалатору метро... "Осторожно, двери закрываются, следующая станция - "Комсомольская", а там до электрички рукой подать, и прочь, прочь отсюда, навсегда, к спасительной двери с двумя ромбами, где живут е╠ джинны, о которыми она будет вместе плакать и зализывать раны.

Денис, покончив с болгарскими голубцами из банки, принимается за торт с чаем и пытается запихнуть ей в рот кусок голубца.

- Вс╠, я ухожу.

- А ведь и вправду, мать, будь там на просеке какая-то другая машина - помог бы вытащить, укатила себе и никаких свидетелей. И доказывай, что ты не верблюд. Из комсомола и института пинком под зад, отца могли из загранки отозвать

- мол, яблочко от яблони... А потом из партии - не воспитал, как ты пишешь, человека... И плакала Маша, как лес вырубали.

Денис ловит е╠ в коридоре, вырывает пальто, пытаясь поцеловать. От него пахнет голубцами и тортом. Яна умирает от жалости и ненависти к нему. Почему он мучает е╠, не желая отпустить? Или она для него тоже как та люстра, что она купит на Октябрьской через несколько лет? А е╠ предательство - лишь дефект, указанный в ценнике - мол, одной хрусталины не хватает, на что он готов закрыть глаза?

- Отопри. Дай ключ!

- И не подумаю. Ещ╠ слово, я этот ключ вообще проглочу. Вс╠, глотаю.

- Прекрати!

- Я сам виноват, должен был сказать тебе про Витьку.

Яна кричит, что не в Витьке дело. И не в том, что он е╠ прощает. Она сама себя не прощает и не имеет права связать жизнь с человеком, про которого смела подумать, что он такой...

Он вдруг отпустит е╠, будто робот, которого отсоединили от сети, и скажет устало, усмехнувшись уголком рта:

- А ежели я и есть "такой"? Я, мать, сам не знаю, какой я. Никто не знает, какой он, пока не побывает в той шкуре. Тут уж или герой, или подонок. Герой? Я?.. Вряд ли... Вот и считай - ты написала про меня.

Яна ещ╠ не знает, что это Денисово высказывание не только определит на много лет впер╠д их жизнь, но и явится стержнем, идейной основой телевизионного сериала "По ч╠рному следу", авторы сценария Иоанна Синегина и Денис Градов, в главной роли - Антон Кравченко.

- Каждый в этой жизни - потенциальный преступник, зритель должен подозревать равно каждого, от крупного чиновника до уборщицы, - будет инструктировать Денис их с Антоном, - Наша задача - просто установить факт. Показать

пальцем. Преступник сегодня - этот. А завтра, возможно, будет тот. Сегодня - ты, а завтра - я. Понятно, ребята?

Но это будет потом, а сейчас, много лет назад, Иоанна ошеломл╠нно пытается проникнуть в вечную мерзлоту светлых Денисовых глаз.

"Ты написала про меня..." Никто про себя ничего не может сказать, пока не побывает в той шкуре... Мысль эта уже в который раз меняет глубинные основы е╠ сознания - так меняются театральные декорации - свет погашен, какие-то неясные тени мелькают на стене, шорох, стук, кашель, и вот зажигается под потолком лампа, которая прежде была луною, и гора стала шкафом, лес - портьерой, мир стал другим. И то, что ещ╠ минуту назад казалось неразрешимым, разрешалось утверждением Дениса, и окончательной приговор отменялся, ибо не было судей. Судьям высказано недоверие...

Воспользовавшись е╠ замешательством, Денис отбирает пальто и вталкивает е╠ в свою комнату. Он всегда был терминатором, запрограммированным на то или иное действо - будь то очередной съ╠мочный период, постройка гаража, который они с каменщиком Колей выложили, не разгибаясь, за один день, или занятие любовью. Этой его м╠ртвой хватке, железной запрограммированности противостоять невозможно. Яна покоряется, и пока он терзает е╠ тело и остатки одежды - сказанное Денисом невидимой волшебной бабочкой кружит в мозгу, медленно-таинственный взмах е╠ крыльев сулит нечто очень важное, может быть, самое важное в мире, надо лишь поймать бабочку. Но Яна знает, что Денис не выпустит е╠, пока не получит целиком вместе с мыслями. Она отгоняет эту мысль-бабочку, она должна не мыслить, не быть, она должна запылать и сгореть в его ледяных электрических тисках. Иначе он не отпустит. Сейчас на это ритуальное самосожжение настроиться особенно трудно, но иного выхода нет. И вот, наконец, оставив от не╠ лишь горстку пепла, Денис мгновенно, как всегда, отключается и засыпает.

Его рука тяжело лежит на ней, караулит, готовая снова ожить и включиться, и она, стараясь не шевелиться, медленно восстанавливается, как феникс из пепла. И тогда мысль-бабоч ка снова прилетает на пепелище, и Яна чувствует таинствен но-бархатный трепет е╠ крыльев.

Он сказал, что это про него... 3начит, она написала правду. Но и про Пушко - правда. А она сама? Разве она могла бы поручиться, что не сбежала бы, как Жорка? Она похолодела от этой мысли, но факт - подонок, бросивший раненого товарища, кем бы он ни был, Пушко или Денисом, удался ей куда лучше, чем героиня Налька. Значит... Значит, она писала и про себя. Значит, это она бежала от раненого Симкина. И это не сопереживание, как она думала прежде, а е╠ суть. И она вряд ли смогла бы ночью, в пургу, одна отправиться на поиски Л╠нечки. Хоть Налька и продалась за полкоровы,она куда лучше е╠, а раз так - какое Яна имеет право судить Дениса, Жору, Нальку - кого бы то ни было? Кто вообще имеет на это право? Кто осмелится с уверенностью сказать, что на месте подсудимого не поступил бы также? Кто прожил ещ╠ хоть одну жизнь, кроме своей? Разве что акт╠ры и писатели, но ведь Гамлетов ровно столько, сколько исполнителей. Следователь устанавливает: раненого Л╠нечку бросил Пушко. Это факт. Ну а Правда? Та самая, из-за которой Яна пошла на плаху? Она оказалась неуловимой и многоликой, меняющей окраску, подобно хамелеону. Да и есть ли она вообще? Есть ли хоть что-то, что я могу с достоверностью утверждать? Что дважды два - четыре? Но ведь оказалось, что через две точки можно провести бесчисленное множество прямых. Добро? Но сейчас про самого Сталина невесть что говорят. А врач, который когда-то удачно вырезал Гитлеру аппендицит - сделал ли он добро?

Так Яна размышляет в не совсем подходящей обстановке, постепенно избавляясь от комплекса вины перед Денисом и сомнительной отныне Правды. Через неделю, много

лет назад, выйдет номер с очерком /второй вариант, исправленный и дополненный Налиным подвигом/, его перепечата ет "Комсомолка". Будет масса читательских откликов, много писем в адрес Нальки, одно даже от фронтового друга, с которым у не╠ наладится переписка, а чем дело кончится, Яна так и не узнает.

Потом выйдет на экраны их фильм - первый совместный блин Синегиной-Градова, и тоже не будет комом, напротив, получит несколько премий, в том числе и в странах соцлагеря, его будут постоянно крутить по телевизору, особенно в праздники - дн╠м после демонстрации. Будут восхищаться искренностью и убедительностью закадровых монологов, так удачно положенных Денисом на "вкусно", как отметил кто-то, поданные сценки из жизни бригады. Яна сама изумится, как ему удастся так красиво преподнести и споро мелькающие в трудовом энтузиазме руки, и радость молодых здоровых тел на тренировке в спортзале, и слезы на глазах у Лены Козловой, слушающей скрипача, и Разина, с трогательной заботой переводящего через нашу миргородскую лужу беременную жену. И даже закадровый спор Стрельченко с американским миллионером прозвучит весьма убедительно, где прекрасно отснятая покойным Л╠нечкой сцена субботника на строительстве у детского сада будет перемежаться планами длиннющих машин, подъезжающих к посольскому особняку, изнывающих от безделья дам в мехах и вечерних туалетах, ноги в заграничных узконосых ботинках... Одни ноги, парад ног, восходящих на двуступенчатое мраморное крыльцо - тайком заснятый эпизод при╠ма в каком-то посольстве. Яна не знала, что символизировали эти заграничные ноги, но в этом месте на элитарных просмотрах неизменно раздавались аплодисменты. И даже л╠нечкина гибель, окутавшая фильм неким мистическими ореолом, траурная рамка в титрах: "Трагически погиб во время съ╠мок", послужит своеобразной рекламой.


Но самой большой удачей фильма будут его герои, такие поразительно красивые внешне и внутренне, что действительно хотелось, вс╠ бросив, бежать задрав штаны, записываться в бригаду. Герои, придуманные ею, Денисом и покойным Л╠нечкой, читающими закадровый текст акт╠рами, вместе с тем живые, настоящие, с реальными именами, фамилиями, адресами... Непонятно, как им это удалось, но эффект Пигмалиона был налицо, со своеобразными благотворными последствиями, где неприметная цветочница
Галатея, влюбившись в вылепленную их творческим коллективом статую, страстно захочет походить на свой идеальный фантом. Яна увидит бригаду Стрельченко на встрече со зрителями. В полном составе. Ребята будут неузнаваемы, с достоинством неся бремя славы. Красивые одухотворенные лица, ни одного лишнего слова, ни одной лишней рюмки за торжественным ужином. Они скромно раздавали желающим автографы, всем видом показывая, что им неловко от всеобщего внимания, что они выше земной славы, что у них за спиной прорастают крылья. И тогда Яна, вс╠ ещ╠ не веря в преобразующую силу положительного в искусстве, навед╠т справки и узнает, что бригада действительно духовно возросла,что Пахомов наотрез отказался от предложенной ему, как знаменитости, квартиры вне очереди, а жена забывшего про Омскую зазнобу и вернувшегося в лоно семьи Разина содрала со стенда фото: "Яна, Денис и начцеха", отрезала начцеха и повесила в угол рядом с иконами.

В общем, фильм получился наславу, хоть и не было в н╠м свадьбы Стрельченко-младшего во власовском клубе, куда так и не доехал Денис в тот злополучный день.

Ну а их свадьба состоялась вскоре после премьеры. Они получат по договору немыслимую по тем временам сумму и закажут зал в "Пекине". Народу будет полно - почти весь Денисов курс во главе с шефом, известные и подающие надежды акт╠ры, приехавшая на пару недель из Европы свек

ровь /Градова-старшего не отпустят в связи с обострившим ся международным положением/. Свекрови Яна, кажется, понравится, она скажет Денису: "Скромная девочка", и преподнес╠т ей роскошное парижское свадебное платье из светлостального, под цвет Денисовых глаз, атласа - очень узкое в талии, модная тогда юбка колоколом, бледно-сиреневые цветы у выреза на груди, такие же цветы на венчике, и фата, и перчатки до локтя, вс╠, как ни странно, впору. Свекрови понравится играть роль феи, и Яна ей будет охотно подыгрывать - Золушка так Золушка. В душе была вс╠ та же непривычная пустота, и она без особого труда становилась той, кого в ней хотели бы видеть. Иногда эти роли развлекали, чаще было вс╠ равно. Она как - то сразу вписалась в этот киношный круг с его хл╠сткими словечками, остротами, парадоксами, обязательным набором им╠н, сведений и названий фильмов. Феллини, Годар, Антониони. Новая волна, сюрреализм, Вайда, Аталанта, Параджанов, Жанна Моро /не путать с Жаном Маре/ и так далее. Дивясь своей неожиданной способности к обезьянничанью, ловко жонглируя чужим реквизитом словечек, суждений, поз и жестов, Яна в какие-то несколько дней примет окраску окружающей среды, и это, конечно же, будет игра, теперь вс╠ в е╠ жизни будет игрой, и то, что она не пригласит на свадьбу никого из редакции, даже Хана, будет лишь означать, что они из другой прошлой игры.

Только мама, единственная гостья из той жизни, счастливая и гордая е╠ счастьем, будет с тревожным изумлением наблюдать, как дочь "вращается". Вскоре она переедет в Ялту ко вдовцу со смешной фамилией Лапик, с которым познакомилась во время прошлогоднего отпуска. У Лапика будет свой пятикомнатный особняк недалеко от моря, до сотни отдыхающих в сезон, и мама включится в свою новую игру под названием "Хозяйка гостиницы", она же уборщица, она же прачка; летом - беспросветная суета, зимой - тоска беспросветная, как она ей напишет. Особняк будет обвит виног

радом "Изабелла", из которого получается прекрасное одноименное вино - к нему-то и пристрастится мама тоскливыми зимними вечерами...

Но это потом, а сейчас, много лет назад, она будет так же красива, и так же искать кого-то напряж╠нным взглядом в толпе гостей, будто ожидая, что вот-вот появится он Аркадий Синегин, приехавший из дал╠кой своей Австралии на свадьбу дочери-Золушки.

Бабуля подарит Яне старинную фамильную нитку розового жемчуга, и, в довершение сходства с Золушкиной историей, свекровь, шокированная е╠ скромными белыми "лодочками", порекомендует надеть свои - серебряные, остроносые, на высоченных каблуках какой-то там суперфирмы, в которые прид╠тся напихать ваты, чтоб не сваливались. Все кинодамы будут глазеть на эти туфли, и Яна будет бояться, что кто-либо попросит примерить их, как всегда случалось в их редакции, и тогда с этой ватой позору не обер╠шься. Но никто, слава Богу, не попросит.

Игры, игры наши... Безобидно-мирные и кровавые, пустые и результативные, заполняющие мир бегающими, летающими, говорящими, развлекающими, убивающими и прочими игрушками, тешащие плоть и бередящие душу, индивидуальные, групповые и международные, спортивные, научные, дипломатические. И обязательные призы - начиная с бутылки пива и кончая крупными - место наверху, место в энциклопедии, полземли, полцарства и неизбежное банкротство в конце. Ибо в саване карманов нет. Из этого игорного дома мы выходим голыми. Да и тело превращается в прах. Часы бьют полночь, карета становится катафалком, лакеи - могильными крысами, а бальный наряд - саваном.


* * *

ПРЕДДВЕРИЕ

- Я тебе открою ещ╠ одну тайну, - прошипел АГ. - Ибо, повторяю, на Суде вс╠ равно тайное станет явным. Я выкрал страницу Истории из экзистенциального времени, то есть из вечности, и показал Иосифу.

- Чушь, этого не может быть! - всплеснул белыми ручками АХ, - Ведь в экзистенциальном времени, как в написанной книге, вс╠ уже произошло, состоялось, там нет ни прошлого, ни будущего, ни пространства, - вс╠ вечно. Только у нас в вечности эту книгу написала сама жизнь, а Господь, Который вечно пребывает, Который и есть Жизнь, просто заранее знает, чем вс╠ кончится, эта самая история человечества. Знает, что вс╠ произойд╠т соответственно Замыслу и кончится хорошо, иначе Бог не был бы Благим, а думать так - кощунство...

- Хорошо кончится, да не для всех, - хихикнул АГ. - Для Творца вс╠ известно, а для людей, которые в историческом времени, продолжается спектакль, где у акт╠ров - свобода действия. Избежать участи "из праха в прах" - или... Лучше "или", - снова хихикнул АГ. - Ну конечно же, я не мог ни выкрасть, ни вырвать страницу истории из Книги Творца - я просто сделал ксерокс. Ксернул и показал Иосифу...

- Ладно, сын тьмы, раз уж начал - договаривай. Какую страницу?

- Хорошо, тогда, по порядку. - Ты всего достиг, Иосиф, - шептал я ему, - Ты в зените славы, построил великую страну, спас и подлечил разрозненное стадо, воздвиг стены и воспитал надежную охрану... Ты - царь великой империи посреди Вампирии, которая боится тебя и жаждет проглотить... Идея любящей и дружной семьи народов в доме отца земного во имя спасения в Доме Отца Небесного - прекрасная идея... Я бы даже сказал - Русская идея, о которой многие грезили и

которая так и не была осуществлена. Коммунизм в одной отдельно взятой стране, спасение в одной стране... Мы же оба прекрасно знаем, что это невозможно, это самое коллективное спасение, разве что в лоне Истинной Церкви. И не "коллективное", а "соборное", то есть для избранников, "рожд╠нных свыше"... Не рабы и не на╠мники, а сыны.

- Только не тебе судить, кто сын, а кто нет, - перебил АХ, - избранничество - это особое состояние души. Это - неукорен╠нность во вс╠м, что временно, это ощущение Предназначения своего, "мира Горнего", это - "Мои овцы знают Мой голос",.. это - запись в Книге Жизни, это...

- Да знаю, знаю, - поморщился АГ, - проходили. И Иосиф проходил. Но и про первородный грех, и про Иуду проходили, и про овцеволков, которые перерождались буквально на глазах, и про бытовое разложение "кристально чистых"...

Свидетельница М.Сванидзе:

"...Я сказала, что думала. Сказала, что я не верила в то, что наше государство правовое, что у нас естъ справедливость, что можно где-то найти правый суд /кроме ЦК, конечно, где всегда вс╠ правильно оценивалось/, а теперь я счастлива, что нет этого гнезда разложения морали нравов и быта. Авель несомненно, сидя на такой должности, колоссально влиял на наш быт в течение 17 лет после революции. Будучи сам развратен и сластолюбив - он смрадил вс╠ вокруг себя - ему доставляло наслаждение сводничество, разлад семьи, обольщение девочек. Имея в своих руках все блага жизни, недостижимые для всех, в особенности в первые годы после революции, он использовал вс╠ это для личных грязных целей, покупая женщин и девушек... Чтоб не быть слишком на виду у партии, окружал себя беспартийными /аппарат, секретарши, друзья и знакомые из театрального мира/... Контрреволюция, которая развилась в его ведомстве, явилась прямым следствием всех его поступков - стоило ему поставить интересную девочку или женщину и вс╠ можно было около его носа разделывать".


* * *

А вас не тянет всевластная тина?

Чиновность в мозгах паутину не свила?

Скажите - цела? Скажите - едина?

Готова ли к бою партийная сила?

. . .

И когда, это солнце разжиревшим боровом

Взойд╠т над грядущим без нищих и калек,-

Я уже сгнию, умерший под забором,

Рядом с десятком моих коллег.

. . .

И чудится мне, что на красном погосте

Товарищей мучит тревоги отрава.

По пеплам ид╠т, сочится по кости,

Выходит на свет по цветам и по травам.

А травы с цветами шуршат в беспокойстве:

Скажите - вы здесь? Скажите - не сдали?

Идут ли впер╠д? Не стоят ли? - Скажите.

Достроит коммуну из света и стали

республики вашей сегодняшний житель?

Проч╠л я ему эти стихи "лучшего, талантливейшего", так рано от нас ушедшего и нашептал, что вс╠ равно они переродятся, вампиры эти потенциальные, что вс╠ равно ему с ними не сладить одному - ни дети, ни друзья-соратники ему не помощники. Вон, даже жена... Уговаривал примириться с Вампирией, стать главой обычной буржуазной республики, или монархии конституционной - что больше нравится. Не быть белой вороной, играть по их правилам, и сразу помощь пойд╠т, блага всякие, торговля, капиталы... А там уж можно будет "разделять и властвовать", стаю на стаю натравливать - это в порядке вещей. Или, вместе объединившись - на Гитлера - как угодно. Но по правилам. А то заладил: "Вампиры, вампиры..." Вон и Ильич надолго НЭП планировал...


Уп╠рся - отойди от меня, сатана... Ах так, думаю, ну ладно. Пророчество ему проч╠л ветхозаветное:

"Все укрепления твои подобны смоковнице со спелыми плодами; если тряхнуть их, то они упадут прямо в рот желающего есть.

Вот, и народ твой - как женщины у тебя: врагам твоим настежь отворятся ворота земли твоей, огонь пожр╠т запоры твои.

Начерпай воды на время осады; укрепляй крепости твои; пойди в грязь, топчи глину, исправь печь для обжигания кирпичей.

Там пожр╠т тебя огонь, посеч╠т тебя меч, поест тебя как гусеница, хотя бы ты умножился как гусеница, умножился как саранча.

Купцов у тебя стало более, нежели зв╠зд на небе; но эта саранча рассеется и улетит.

Князья твои - как саранча, и военачальники твои - как рои мошек, которые во время холода гнездятся в щелях стен, и когда взойд╠т солнце, то разлетаются, - и не узнаешь места, где они были". /Наум. 3, 12-17/

Не поверил Иосиф. - Когда это будет, бес? - Когда время тво╠ земное кончится, отвечаю, - а срок твой лишь Творец знает... Тут они все и переродятся, твоя охрана, партия твоя первой, хоть ты и сказал, что она "не перерождается и никогда не переродится, ибо не из такого материала склеена..." "Из такого, Иосиф, - шептал я ему, - Из греха и праха..." Опять не верит. Ну тут я ему и показал Страницу Истории, только даты ст╠р, чтоб уж совсем правила не преступать. Вс╠ ему показал в сонном видении - и города вымирающие, и заводы стоящие с шахтами, и шахт╠ров с табличками на шее: "Я хочу есть", и "новых русских" бритоголовых на иномарках, и виллы их с бассейнами и охраной, и героев с орденами и медалями, роющихся в помойках, и детей-наркоманов, и "спортсменок-комсомолок" на панели и в турецких борделях, и мешочников с тряпками колониаль

ными, ларьки со жвачкой и пойлом, казино, стриптизные ночные клубы, "Московский комсомолец" с телефонами секс услуг на все содомские вкусы, голых сисястых баб на обложках журналов, поля, бурьяном заросшие, будто Мамай прош╠л... И как в Беловежье великую Антивампирию "на троих" раздавили, а потом и все прочие самостийные вампиры общесоюзную народную собственность на части стали рвать... И как Верховный Совет проголосовал почти единогласно
за отделение головы от тела и стоя апплодировали, а потом их же прямо из танков посреди Москвы на позор и потеху всему миру...

И как Победоносное Красное знамя ночью, как воры, спустили, а потом некоторые граждане ноги об него, кровью политое, вытирали на своих тусовках, и Грозный в руинах показал, и как отечественные и забугорные вампиры из страны общенародное достояние контейнерами вывозят, и страну, разрубленную на части, как говяжья туша, и как тело Ильича из шоколада и крема жрут ихние детишки вампирские; и как "несокрушимую и легендарную" без войны уничтожили, и как у дяди Сэма клянчат народу на пропитание с протянутой рукой в то время как упыри клозеты из золота строят - совсем как Ильич мечтал... И иглу показал Останкинcкую, возле которой двадцать второго июня бывших героев дубинками били, а потом народ расстреливали, как "молод╠жь выбирает пепси", и как уч╠ные эмигрируют, чтобы служить Вампирии, набивать ихние закрома, и как военные попрятались в щели стен, как рои мошек , и как народ вс╠ это глотает...

Побелел Иосиф, что ты, АХ, - каждая оспина видна. Хочет проснуться, кошмар прервать, а не может. Но вижу - вс╠ ещ╠ не верит. Я тут на последнее средство пош╠л: - А свидетельству церкви, спрашиваю, поверишь? Цитировать, мол, не буду, не мо╠ это дело, возьми-ка сам да прочти. И вырезку ему газетную:

"Когда вы, Ваше Святейшество, с трибуны московско го епархиального собрания обличаете нынешнюю "неустой

чивую смутную действительность, безумный мир, где отсутствует нравственность, где господствуют волчьи законы, где брат грабит брата, где ложь и обман стали нормой поведения", знайте - Ваше справедливое негодование разделяют миллионы и миллионы россиян... Когда вы возмущаетесь тем, что в современной России "население целенаправленно организуется на сатанинских принципах лжи, подлога, обмана, поклонения внешней грубой силе, внедряются как начала "нормальной" жизни жадность, эгоизм, амбиции, разврат, наркомания, любовь к развлечениям и удовольствиям любой ценой",
Вы можете быть уверены в искренней и горячей поддержке всех честных граждан нашей страны.

Когда Церковь Вашими устами провозглашает, что "сегодня это не отдельные эпизоды злых, порочных, разрушительных действий, а ускоренное строительство общемировой системы зла...", под Вашими словами готовы подписать ся все ответственные российские политики! Скажу больше: патриоты России давно знают, как называется та "общемировая система зла", о которой Вы упомянули. Е╠ имя - "новый мировой порядок", который международная финансовая олигархия усиленно навязывает всей планете посредством американских авианосцев и натовских танков".

То есть грядущее царство антихриста и Вавилонской блудницы - вот куда поплыв╠т твоя империя, Иосиф, когда ты выпустишь руль из рук... Так стоит ли огород городить? Столько мучений, работы "по-ч╠рному", ни сна, ни отдыха, ни личной жизни... Поживи хоть последние годы как нормальный царь, - нашептывал я ему, - Почувствуй вкус настоящей жизни..."

- Кого ты цитировал? - спросил Иосиф, - Кто обращается к Патриарху?

- Председатель ЦК Российской Коммунистической Партии. Вроде как нынче - генсек.

- Что же он сам порядок не навед╠т? А Всесоюзная Партия почему молчит?


- Да говорю ж тебе, вс╠ распущено. Ни Союза нет, ни партии твоей, "единственного, что мне не изменит", как сказал застрелившийся поэт. Одни переродились, другие разбежались, третьи в подполье ушли. Потом по кусочкам восстановились, но много ли они могут сделать в Вампирии? Васька слушает да ест. Людей твоих дож╠вывает. Все твой народ предали, Иосиф, да он и сам себя предал... Но начн╠тся вс╠, как всегда бывает, с головы. С самого генсека.

Тут он снова побелел у меня, шепчет:

- Фамилия как?.. Кто такой?

- Э нет, говорю, не имею права... Я и так сверх всякого регламента...

- Ну хоть приметы особые...

И тут у меня накладочка вышла. Соскочил с исторической страницы вауч╠рт, этих мелких бесов эсэнгэшных пропасть развелось после катастройки... уж не знаю, как он в ксерокс затесался, да как заор╠т:

- Есть, есть примета!.. Пятно у него, пятно!..

Ну я этого вауч╠ртика ногтем в геенну огненную сшиб, чтоб не выступал, а Иосиф аж кулаки стиснул.

- Какое такое пятно?

- Да внутри пятно, - говорю я, - помнишь, как Левко у Гоголя ведьму от прочих русалок отличил? Пятно у не╠ внутри было ч╠рное... А так - все на одно лицо. Или у Толстого про вурдалаков, что ты в детстве читал, помнишь? Как старик уш╠л из дому и говорит - если после двенадцати приду - не пускайте в дом, ибо это уже не я буду, а проклятый вурдалак кровь вашу пить прид╠т... Нет старика и нет, а как стали часы бить полночь - в аккурат он на дороге и появляется. Вот поди и разберись, Божий человек или оборотень... Ну что, Иосиф, по рукам? Все земные царства твои будут...

Ну а он, до чего ж хитрый, его на мякине не провед╠шь!.. А чего это ты, говорит, бес, так меня уговариваешь, если никакого проку тебе нет в мо╠м отречении? Или не зна

ешь, что царство, которое разделится, не устоит? Брысь, говорит. И проснулся.

Но, видать, поверил, потому что тут такое началось...

Свидетель М.Джилас:

"При разговоре со Сталиным изначальное впечатление о н╠м как о мудрой и отважной личности не только не тускнело, но и наоборот, углублялось. Эффект усиливала его вечная пугающая настороженность. Клубок ощетинившихся нервов, он никому не прощал в беседе мало-мальски рискованного нам╠ка, даже смена выражения глаз любого из присутствую щих не ускользала от его внимания."

"Мне лично кажется, что у Сталина... даже само притворство было настолько спонтанно, что казалось, будто он сам убежд╠н в искренности и правдивости своих слов. Он легко приспосабливался к каждому повороту дискуссии, к каждой новой теме и даже новому человеку".

"Сталин был холоден и расч╠тлив не меньше, чем Молотов. Но у Сталина была страстная натура со множеством лиц - прич╠м каждое из них было настолько убедительным, что казалось, что он никогда не притворяется, а всегда искренне переживает каждую из своих ролей. Именно поэтому он обладал большей проницательностью и большими возможностями, чем Молотов."

"Мир, в котором жили советские вожди - а это был и мой мир - постепенно начинал представать передо мной в новом виде: ужасная, непрекращающаяся борьба на всех направлениях. Вс╠ обнажалось и концентрировалось на сведении личных счетов. В живых оставался только более сильный и ловкий. И меня, исполненного восхищения к советским вождям, охватывало теперь головокружительное изумление при виде воли и бдительности, не покидавших их ни на мгновение".


БИОГРАФИЧЕСКАЯ СПРАВКА:

1933г. Выступление на пленуме ЦК с докладом "Итоги первой пятилетки" и с речью "О работе в деревне". Выступление на Всесоюзном совещании комсомола о задачах весеннего сева. Присутствует на I Всесоюзном съезде колхозников-ударников. При╠м в Кремле юных лауреатов Всесоюзного конкурса музыкантов-исполнителей. Поездка по Беломоро-Балтийскому каналу, посещение Мурманского порта, Сороки и бухты Полярная. 1934г. Руководство работой XVII съезда ВКПб. Руководство работой пленума ЦК. Утвержд╠н Генеральным секретар╠м ЦК ВКПб. Осматривает строительство канала Москва - Волга. Выступает на митинге в связи с возвращением челюскинцев. Выступление на совещании в ЦК о генеральном плане реконструкции г. Москвы. Вместе со Ждановым и Кировым пишут "Замечания о конспекте учебника по истории СССР" и "Замечания о конспекте учебника "Новой истории". Убийство Кирова в Ленинграде, похороны в Москве. Выступление на совещании металлургов "О задачах развития ч╠рной металлургии".

"В деревне окончательно укрепился колхозный строй. Этому сильно содействовали устав сельскохозяйственной артели, принятый на 2 съезде колхозников-ударников в феврале 1935 года, и закрепление за колхозами всех обрабатывае мых ими земель НА ВЕЧНОЕ ПОЛЬЗОВАНИЕ". /История ВКПб, краткий курс./

"Товарищи, то что мы сегодня видели здесь, это кусок новой жизни, той жизни, которая называется у нас колхозной, социалистической жизнью. Мы слушали простые слова простых трудовых людей, как они боролись и преодолевали трудности для того, чтобы добиться успехов в деле соревнова ния. Мы слушали речи женщин, не обычных, а, я бы сказал, героинь труда, у нас не бывало прежде таких женщин. Мне вот 56лет уже, видал виды, видал достаточно трудящихся мужчин и женщин, но таких женщин я не встречал. Это со

вершенно новые люди, только свободный труд, только колхозный труд мог породить таких героинь труда в деревне". /И. Сталин/

"Значение стахановского движения состоит в том, что оно... ломает старые технические нормы, как недостаточ ные, перекрывает в целом ряде случаев производительность труда передовых капиталистических стран... Но этим ещ╠ не исчерпывается значение стахановского движения... Оно подготовляет условия для перехода от социализма к коммунизму". /И. Сталин/.

"Они угрожали нам поднятием восстания в партии против Центрального Комитета. Более того: они угрожали кое-кому из нас пулями. Видимо, они рассчитывали запугать нас и заставить нас свернуть с ленинского пути. Эти люди очевидно забыли, что мы, большевики, - люди особого покроя. Они забыли, что большевиков не запугаешь ни трудностями, ни угрозами... Понятно, что мы и не думали сворачивать c ленинского пути. Более того, укрепившись на этом пути, мы ещ╠ стремительнее пошли впер╠д, сметая с дороги все и всякие препятствия. Правда, нам пришлось при этом по пути помять бока кое-кому из этих товарищей. Должен признаться, что я тоже приложил руку к этому делу. (Бурные аплодисменты, возгласы "ура") /Речь в Кремле перед выпускниками военных академий,1935г./

* * *

"Вчера на съезде сидел в 6-м или 7-м ряду. Оглянулся: Борис Пастернак. Я пош╠л к нему, взял его в передние ряды /рядом со мной было свободное место/. Вдруг появляются Каганович, Ворошилов, Андреев, Жданов и Сталин. Что сделалось с залом! А ОН стоял, немного утомл╠нный, задумчивый и величавый. Чувствовалась огромная привычка к власти, сила и в то же время что-то женственное, мягкое. Я оглянулся, у всех были влюбл╠нные, нежные, одухотвор╠нные и

смеющиеся лица. Видеть его - просто видеть - для всех нас было счастьем. К нему вс╠ время обращалась с какими-то разговорами Демченко. И мы все ревновали, завидовали - счастливая! Каждый его жест воспринимали с благоговени ем. Никогда я даже не считал себя способным на такие чувства. Когда ему аплодировали, он вынул часы /серебряные/ и показал аудитории с прелестной улыбкой - все мы так и зашептали: "Часы, часы, он показал часы", - и потом, расходясь, уже возле вешалок вспоминали об этих
часах. Пастернак вс╠ время шептал мне о н╠м восторженные слова, а я ему, и оба мы в один голос сказали: "Ах эта Демченко заслоняет его! /на минуту/". Домой мы шли вместе с Пастернаком и оба упивались нашей радостью..."/Из дневника К.Чуковского/.

* * *

"Что такое счастье - это каждый понимал по-своему... Но все вместе знали и понимали, что счастье - это любить и беречь эту прекрасную землю, которая зов╠тся Советской Страной..." /Аркадий Гайдар/.

"Если кто-то захочет выяснить, на ком лежит ответственность за Беловежское соглашение, отпираться не буду - оно от начала до конца написано моей рукой." /Свидетель - Егор Гайдар/.

* * *

Свидетельство А. Авдеенко о съ╠мках американской компанией Эйч-би-оу и съ╠мочной группой И. Пассера на Кунцевской даче Сталина в день 112 годовщины со дня рождения Сталина, 21 декабря:

"Дом ходил ходуном. Из-за невесть откуда появившейся стойки прямо у входа давали всем в бумажных стаканчиках виски и шампанское. На пиршественном и одновременно политбюровском столе в гостиной валялись пустые бутылки из-

под пива; под немыслимые в этих стенах рок-н-рольные ритмы отплясывала развес╠лая молод╠жь; кто-то нежно целовался в углу, кто-то лежал поперек коридора; кто-то развалился на ЕГО диване, где издал он последний хрип, а с балкона кабинета на втором этаже кто-то затаскивал заначенные бутылки и упаковывал их для завтрашнего похмелья. И невозмутимый стоял Роберт Дювалл, исполнитель роли Сталина, уже разгримированный, в красном пуловере с натуральным орденом Ленина на груди. Потом давали гамбургеры, воздушные куски торта, вкатили огромный торт из мороженого, по-моему, с надписью "Сталин" и, кажется, с его головой. Не хватало только 112 свечей, а заодно и помела, рогов и копыт, приличествующих этому случаю".

* * *

Часы бьют полночь, карета становится катафалком, лакеи - могильными крысами, а бальный наряд - саваном.

Но это потом. А пока мы беззаботно играем. Взрослые дети, старые дети. Едва закончив одну игру, садимся за другую. Меняются игрушки, правила, партн╠ры. Игра нотами, красками, цифрами, словами...

Даже свадьбы мы "играем".

В прошлом е╠ детстве игры были жизнью, теперь взрослая жизнь станет игрой.

Итак, они благополучно сыграют свадьбу и вс╠ будет хорошо за исключением странной болезни, которую Яна впервые обнаружит у себя на следующий день после того, как Денис умыкн╠т е╠ в Москву и они будут бороться в полутьме передней, и он скажет, что вполне мог сбежать с поля битвы, как Пушко, и ей нечего казниться. И остановится на мгновенье рулетка и наступит тишина, и, в который раз за те суматошные дни, Яна опять почувствует чь╠-то таинственное прикосновение, повернувшее невидимый ключ в глубинах е╠ "Я". А назавтра, решив наконец-то докончить давным-давно на

чатый рассказ для объявленного "Работницей" конкурса, она испытает вдруг приступ непреодолимого отвращения к бумаге, к ни в ч╠м не повинной шариковой ручке, к словам, должным лечь на бумагу, и особенно к придуманной ею истории, которая прежде вполне устраивала. "Пройд╠т, - решит Яна. - Нервы, переутомление." И возьм╠тся за подборку "Наши земляки", которую Хан поручил ей вести. Провозится с пустяковым текстом в одну колонку до вечера, прич╠м состояние будет такое, словно она съела тарелку ненавистной с детства тыквенной каши, обильно заправленной касторкой. Назавтра повторится то же самое, и через месяц, и через два. Писательство будет вызывать у не╠ гадливую ненависть, непреодолимую тошноту, она будет готова заниматься чем угодно - мыть полы, посуду, класть рельсы, асфальт, обряжать в морге покойников и редактировать любую белиберду - только не писать.

Она никому никогда не расскажет о своей беде. Уход из редакции будет вполне естественным в связи с замужеством. Потом беременность, рождение Филиппа, защита диплома на журфаке по старым очеркам. Разумеется, отлично. Потом госэкзамены. Почему она бросила писать? - Об этом пока что спрашивать никто не будет. Но понимая, что вечно так продолжаться не может, Яна начн╠т всерь╠з подумывать о скромном месте редактора или учительницы русского и литературы.

Спас╠т е╠ Денис.

- Вот, мать, отличный детектив, есть перспектива договора на телевидении. Напишем "по мотивам" и получим, как за оригинальный сценарий. Подключишься?

Яна знает - он не умеет писать. Он просит, он не может без не╠ обойтись, и в эту минуту принадлежит ей. Между ними - тайная война, война гордынь. Однажды он уже попробовал сочинять сам - Яна тогда отказала в помощи, сославшись на Филиппа и защиту диплома. Он потерпел полное фи

аско и теперь в подсознании ненавидел е╠, свою зависимость от не╠, считая, что она нарочно его унизила. И по-своему самоутверждался в обществе актрис и неактрис, чувствуя е╠ "ахиллесову пяту" - отчаянную ревность рыболова, тщетно пытающегося удержать в руках огромную рыбину, скользкую, ледяную, недающуюся и оттого особенно желанную. И ещ╠ она похожа на владельца шкатулки, запертой ключом изнутри. Боясь обнаружить эту постыдную ревность, Яна была прикована к нему, несвободна, мучилась, и чем больше ненавидела его, тем сильнее ревновала.

И вот, наконец, он был е╠, смиренно просил, не догадываясь, что она тоже теперь не может писать. Но рыбина в е╠ руках затихает, шкатулка приоткрывается, и это чувство обладания так сладостно, что она соглашается пролистать детектив, пока Филипп спит. Неожиданно увлекается. Филипп давно проснулся, ор╠т, она кормит его кашей и продолжает читать, потом отправляет его с Денисом гулять и глотает страницу за страницей.

- Ну? - нетерпеливо вопрошает Денис с порога, даже не вытащив Филиппа из коляски.

- Семечки. Щ╠лкаешь, плю╠шься, а оторваться невозможно.

- Правда - лихо закручено? Эта мадам - королева сюжетов. Но я не очень представляю, как это сделать. Нужен ход.

- Да, нужен ход, - убеждает себя Яна. - В конце концов, детектив - тоже игра. Вот они на доске, леди и джентльмены, ферзи, слоны и пешки, расставленные этой королевой сюжета. Один из них - убийца, партия сыграна, вот они передо мной, не надо мучиться, искать правду, которой нет. Нужно лишь ещ╠ разок проиграть партию вместе со зрителем, вместе вычислить убийцу. Но нужен ход.

Что-то ей вс╠ это напоминает, но анализировать не хочется. Она думает, что надо помочь Денису и самоутвер

диться в своих и его глазах, хватит ему гнуться одному. Да и проку мало, по сути, последняя лента у него не получилась, а их теперь трое, надо на что-то жить. А мамаша она все равно никудышная, и жена никудышная - игры в мать и жену надоели, едва начавшись. Надо попытаться. Это как новая игра...

Ход, ход... Катая по тихим переулкам коляску со спящим упакованным Филиппом, она мысленно расставляет так и эдак фигурки, принадлежащие незнакомой англичанке, "королеве сюжета". Холл с камином, перед которым сидит в кресле этот парализованный старик с газетой. Старик был убит выстрелом в затылок из бесшумного пистолета и около часа продолжал неподвижно сидеть у камина, как сидел подолгу каждый день. Все обитатели дома, включая служанку, а также двоих гостей, подозреваются в убийстве, все они заинтересо ваны в смерти старика, и все в этот час проходили мимо него, некоторые по нескольку раз. Лестница вед╠т наверх, там три спальни, кроме того, внизу двери ведут в столовую, в кабинет старика с примыкающей спальней, в комнату служанки и в сад. Знаменитый сыщик велит всем оставаться в своей комнате, по очереди заходит к каждому, устанавливая алиби, заставляя снова и снова как бы проходить в памяти мимо сидящего спиной старика, и всякий раз мы жд╠м выстрела, вс╠ более вероятного, по мере того как расследование обрастает подробнос тями, неожиданными поворотами. Это позволит держать зрителя, тем более что выстрел был бесшумным и старик после каждого такого прохода продолжает неподвижно сидеть в кресле, и мы не знаем, жив он или м╠ртв.

Каждый, проходя мимо, хочет убить. Каждый - потенциальный убийца, и так ли уж важно, кто именно нажал курок. Это всего лишь факт, незначительный факт. Выстрел бесшумен.

Опять что-то очень знакомое в этой вроде бы новой игре заграничными фигурками. В эту игру она уже играла.

И Денис играл. Когда она заставила его вместо Жоры Пушко бросить раненого Л╠нечку.

"Ты про меня написала..."

Понял ли он? Игра Яны ему, во всяком случае, нравится, глаза сияют ледяным фосфорическим блеском, настоящее северное сияние. Он на крючке, он сейчас принадлежит ей. Особенно ему нравится, что получается д╠шево - это одно из условий.

- А концовка?

- Дед оказывается жив. Он посадил в кресло восковую куклу, чтобы выяснить, кто из наследников поддастся искушению, и обнаруживает, что она прямо-таки кишит пулями. И тогда он завещает вс╠ советскому фонду мира. Шутка.

Денис сме╠тся. Ай да Яна!

- Ладно, концовка потом. Ты пока пиши.

Легко сказать "пиши". Бумага и авторучка вызывают привычный приступ отвращения. Тогда Яна бер╠т тетрадь для телефонных записей с привязанным к ней карандашиком, садится за кухонный стол, включает концерт по заявкам и, как больной после долгого недуга, делает мучительные первые шажки. Постепенно увлекается, чужие фигурки становятся одушевл╠нными, и тоже ведут свою игру, изобретают, защищаются, и сыщик вед╠т свою игру, потом к ним присоединяется Денис, это и его игра. Теперь это будет их игра на многие годы впер╠д. Идеальная супружеская кинопара - Иоанна Синегина и Денис Градов, профессионалы детективного жанра, сначала зарубежного, потом и отечественного - бесконечный телесериал "По ч╠рному следу" с неизменным Антоном Кравченко в роли советского опера-супермена Павла Кольчугина, непримиримого и непобедимого борца с "лежащим во зле миром", принявшим эстафету из рук Павла Корчагина. Корчагин-Кольчугин. Денис, она и Антон, и ещ╠ акт╠ры, съ╠мочная группа, худсоветы, госкомитет и, конечно, зрители, миллионы зрителей, тоже втянутые в их игру.

Очередное запутанное дело, очередной поиск преступника, и никакой тебе политики, никакой морали. Мы следователи, а не судьи. Шестидесятые, семидесятые, восьмидесятые, оттепели и заморозки, левые и правые, западники и почвенники, закручивание и откручивание гаек, нам╠ки, аллюзии, ленты на госзаказ, ленты на полках - их это вс╠ не касалось. Они будут всегда в моде, всегда на плаву, с вечным набором человеческих пороков, берущих начало от первородного греха праотцев.

"Не ел ли ты от дерева, с которого Я запретил тебе есть?" /Б.3,11/

"И сказал Господь Каину: где Авель, брат твой?" /Б.4,9/

Сама жизнь сыграла с ними детектив и соединила их, а теперь с ней затеют игру они, верные закону жанра.

В той их изначальной игре погиб не только Л╠нечка. Нет, не отвращение, а какое-то отчуждение, равнодушие к бытию, ставшему в те несколько дней чем-то вроде ассигнаций после реформы, когда и номера, и водяные знаки, и хрустскость бумаги уже не имеют смысла, нелепы, а выбросить вс╠-таки жалко - слишком велика сумма. Других, настоящих денег у тебя нет, а времени сколько угодно, вот и играешь обесцененными красивыми бумажками с собой и другими, обладателями таких же купюр, в какую-то странную игру, убивающую дни.

Время убивает нас, а мы убиваем время.

Эта похожая на жизнь жизнь, тем не менее, будет бить ключом. Их экранизация пройд╠т "на ура", потом Денис как-то появится дома в сопровождении милиционера и объявит, что это Миша, лучший его друг, и, пока новоявленный друг будет мыть в ванной руки, шепн╠т, что этот парень - находка, что кто кого и где подцепил - неважно, а важно, что Миша - следователь на Петровке и успел уже за какие-то два часа рассказать потрясающих детективных историй серий на пять

и готов предоставить им с Яной и эти, и другие материалы дел, если они оформят его консультантом и дадут возможность посещать дом кино, потому что кино, кажется, единственная Мишина слабость. - Не пь╠т, не курит, образцовый муж, мастер спорта по стрельбе и т.д.

Слушая трезвенника Мишу, мирно потягивающего из пиалы жасминовый чай, Яна воскликнет вполне искренне: - Боже мой, почему вы сами-то не пишете? На что тот ответит, что каждый должен заниматься своим делом, что просто ему очень приятно, если в нашем отечественном кинематографе процвет╠т, наконец, детективный жанр во славу родной Петровки и е╠ скромных тружеников. Что он свою работу любит, мечтал с детства, а насч╠т писать - увольте, только протоколы.

Он уйд╠т, оставив после себя ощущение неколебимос ти мира и записанные на коробке с чаем номера телефонов, домашнего и рабочего. "Звонить можно круглосуточно, я привык, работа такая, ночная", - и Яна будет люто завидовать ему, готовая мчаться ночью навстречу бандитской пуле, лишь бы не браться за перо.

Но уже как палач будет стоять над ней Денис, требуя, чтоб она завтра же брала быка за рога, потому что работа у Миши опасная и мало ли что, а тут сама судьба послала...

И отвертеться от Дениса и этой судьбы не будет никакой возможности.

Что заставит е╠ принять на много лет это рабство? Только ли жажда владеть Денисом - ибо раб, в котором господин нуждается, - господин своего господина. Но только ли это? Или остатки комплекса вины перед Денисом - атавизм той, взаправдашней жизни? Так или иначе - копание в уголовных делах, архивах, судебные заседания, беседы с заключ╠нными, командировки в колонии будут наиболее отрадными моментами этой игры. А затем - расстановка в уме фигурок, обдумывание игры на сто ходов впер╠д, тоже, вроде бы,

вполне преодолимое. Но как по-прежнему будут каждый раз страшить эти атрибуты казни - письменный стол, машинка и бумага! Белый чистый лист бумаги - она возненавидела белый цвет. Пусть она каждый раз уговаривала себя, что это не настоящая казнь, что та уже давно состоялась, и не надо протыкать пером сердце и писать кровью или корчиться под красным карандашом Хана, надо лишь профессионально зафиксировать ею же разыгранную партию... Но каждый раз она оттягивает этот момент, мечтая о землетрясении.

Так она будет из-под палки играть в Денисову игру /впрочем, единственно приемлемую именно своей отрицатель ной условностью/. Вернее, безусловностью. Уголовно наказуемое зло - воровство, насилие, убийство не нуждалось в дополнительном легковесном морализаторстве. Установить, кто убийца, а не проповедовать, что убивать нехорошо. Здесь лучше Достоевского с его Раскольниковым не скажешь. Иоанну устраивала в детективной теме именно возможность спуститься в подземелье с его АНТИЗАКОНАМИ, приняв эти антизаконы, как данность. Прочие темы, требующие той или иной жизненной концепции, Правды, были полностью неприемлемы. У этой Иоанны не было никакой положительной опоры, она, как Сократ, знала лишь то, что ничего не знает. Вс╠ не имело смысла, да и что такое смысл? Конец света у каждого свой, он наступает с индивидуальной смертью, и смысл может быть лишь в персональном конечном "Зачем?" Раньше она верила, что родилась для того, чтобы нечто сказать людям. Теперь ей сказать было нечего. Все дороги человеческой жизни, о которых все вокруг часто горячо спорили - то шопотом, то вкрик /назад - впер╠д, направо - налево, западная демократия или восточный деспотизм/ - е╠ одинаково устраивали и не устраивали, теперь е╠ скромное понятие о счастье утвердилось через "не". Счастье - это когда не болит нога /зуб, глаз, сердце, живот/, когда нет пожара, когда исправно работает холодильник, когда, здоров Филипп и Денис ни с кем не путается, когда нет войны...


"По ч╠рному следу"... Вместе со своим героем, советским суперменом Павлом Кольчугиным, умным, бесстрашным и бесстрастным жрецом факта в первых сериях, от серии к серии хладнокровно спускающимся в подвал, в подземелье с его антизаконами... Тот же игрок, выслежива ющий в подземном лабиринте очередного оборотня, срывающий с него маску и снова кидающийся в подвал - кто кого? Подвал - это антимир, туда ведут ч╠рные следы, но, заглянув в его бездну, можно увидеть сво╠ искаж╠нное / или подлинное?/ отражение. Это попираемая нашими ногами грань, доски пола, отделяющие подвал от неподвала, порой прозрачна и таинственна, здесь отрицательные величины являются продолжением положительных и наоборот.

Может быть, именно этот вывод явился денисовым кредо, если у него вообще было кредо, но это была его игра, и ничего тут не попишешь. Многоликая мистерия подвала, стихия-подполье с оборотнями, змеями, крысами и ещ╠ какими-то странными обитателями, холодными, скользкими и белесыми, из которых порой прорывается волшебно-положительная изнанка, вроде русой косы царевны вокруг безобразной лягушечьей головы. Денис будет прекрасно ориентироваться в этом подземелье человеческого падения, его светлые глаза будут великолепно различать оттенки кромешной тьмы, и сам он, вечная мерзлота, - проникать вс╠ глубже в недра зла, не содрогаясь от его ледяного беспредела. Если у каждого действительно есть своя стихия - огонь, вода, земля, воздух, - то стихией Дениса было подземелье. Здесь, внизу, он был вне досягаемости, в подземелье он парил над всеми, над правыми, левыми и сиюминутными, он, как никто, умел подать демоническую романтику беспредела, всех этих сталактитов и сталагмитов, застывших, как в музее мадам Тюссо. Белого отпечатка руки на ч╠рной стене или ч╠рных следов на белом снегу.

А ключ от подземелья будет у не╠. Это за е╠ упырями, е╠ оборотнями и нетопырями будут гоняться Денис с Павкой

Кольчугиным, это она будет угадывать сво╠ отражение в ч╠рном зеркале подполья. И оно будет, наверное, единственно подлинной реальностью той игры. Ибо лишь вкусивший от древа познания добра и зла способен видеть и различать зло, это дано лишь тому, в ком жив╠т ядовитый плод греха. И чем больше уда╠тся раскопать ч╠рную бездну, тем глубже она в тебе.

ПРЕДДВЕРИЕ

"Мы имеем все условия, необходимые для того, чтобы добиться в ближайшем будущем ежегодного производства зерна в размере 7-8 миллиардов пудов." /И. Сталин/

"Дело животноводства должны взять в свои руки вся партия, все наши работники, партийные и беспартийные, имея в виду, что проблема животноводства является теперь такой же первоочередной проблемой, какой была вчера уже разреш╠нная с успехом зерновая. Нечего и доказывать, что советские люди, бравшие не одно серь╠зное препятствие на пути к цели, сумеют взять и это препятствие". /И. Сталин/

"Дружба между народами СССР - большое и серь╠зное завоевание. Ибо пока эта дружба существует, народы нашей страны будут свободны и непобедимы. Никто не страшен нам, ни внутренние, ни внешние враги, пока эта дружба жив╠т и здравствует". /И. Сталин/

"У нас принято болтать о капиталистическом окружении, но не хотят вдумываться, что это за штука - капиталис тическое окружение. Капиталистическое окружение - это не пустая фраза, это очень реальное и неприятное явление... это значит, что имеется одна страна, Советский Союз, которая установила у себя социалистические порядки, и имеются, кроме того, много стран, - буржуазные страны, которые продолжают вести капиталистический образ жизни и которые окружают Советский Союз, выжидая случая для того, чтобы

напасть на него, разбить его или, во всяком случае - подорвать его мощь и ослабить его.

Взять, например, буржуазные государства. Наивные люди могут подумать, что между ними существуют исключительно добрые отношения, как между государствами однотипными... На самом деле отношения между ними более чем далеки от добрососедских отношений. Доказано, как дважды два четыре, что буржуазные государства засылают друг к другу в тыл своих шпионов, вредителей, диверсантов, а иногда и убийц, дают им задание внедриться в учреждения и предприятия этих государств, создать там свою сеть и "в случае необходимости" - взорвать их тылы, чтобы ослабить их и подорвать их мощь. Так обстоит дело в настоящее время. Так обстояло дело и в прошлом.

Спрашивается, почему буржуазные государства должны относиться к советскому социалистическому государству более мягко и более добрососедски, чем к однотипным буржуазным государствам? Почему они должны засылать в тылы Советского Союза меньше шпионов, вредителей, диверсантов и убийц, чем засылают их в тылы родственных им буржуазных государств? Откуда мы это взяли? Не вернее ли будет, с точки зрения марксизма, предположить, что в тылы Советского Союза буржуазные государства должны засылать вдвое и втрое больше вредителей, шпионов, диверсантов и убийц, чем в тылы любого буржуазного государства?" /И. Сталин/

"Сталин - представитель национал-социалистического империализма, мечтающего уничтожить Запад в его твердынях... Сталин - представитель новой безымянной волны в партии, сделавшей жестокую и черновую работу революции". /Дмитриевский, советский дипломат-невозвращенец /

"Двойственность проходит через всю политику Сталина. Фазу этой двойственности составляет нераcчлен╠нная мысль, которая никогда не доводит своих выводов до конца и

сохраняет за собой возможность соглашаться и с той и с другой стороной. Этот органический оппортунизм мыслей Сталин делает сознательным орудием в борьбе. Он не додумывает и не договаривает свои мысли до конца. У него нет потребности к систематической оценке обстановки. Он не торопится. Он выжидает. Он полусоглашается с одними и другими, пока не созреет обстановка для окончательного решения или не вынуждает его занять позицию". /Лев Троцкий/

"Сталин - маньяк интриги. Он обожает создание закулисных интриг и комбинаций, - и лучшие моменты его жизни связаны с титанической борьбой против Ленина и Троцкого". /Беседовский/

"В большинстве сво╠м это были враждебные или полувраждебные организации, которые лавировали до поры до времени, стараясь извлечь для себя выгоды из смены режима. В этих переговорах с мусульманами и белорусами Сталин был как нельзя более на месте. Он лавировал среди лавирующих, отвечал хитростью на хитрость и вообще не давал себя одурачить. Именно это качество ценил в н╠м Ленин". /Лев Троцкий/

"Ленин в тесном кругу, возражая против назначения Сталина генеральным секретар╠м, произн╠с свою знаменитую фразу: "Не советую, этот повар будет готовить только острые блюда". Какие пророческие слова!" /Лев Троцкий/

"Вы думаете, - говорил Каменев, - что Сталин размышляет сейчас над тем, как возразить вам по поводу вашей критики? Ошибаетесь. Он думает о том, как вас уничтожить, сперва морально, потом, если можно, и физически. Оклеветать, организовать провокацию, подкинуть военный заговор, подстроить террористический акт. Поверьте мне, это не гипотеза; в тройке приходилось быть откровенными друг с другом, хотя личные отношения и тогда уже не раз грозили взрывом. Сталин вед╠т борьбу совсем в другой плоскости, чем вы. Вы не знаете этого азиата..." /Лев Троцкий/


"Л╠тчику-испытателю тов.В.Коккинаки! Поздравляю с достижением международного рекорда высоты на двухмоторном самол╠те с коммерческим грузом в 500 килограммов. Крепко жму вашу руку. И. Сталин".

"Герою Советского Союза тов. Молокову: Поздравляю с успешным проведением замечательной работы по установлению воздушных путей Арктики. Желаю вам новых успехов. Жму руку. И. Сталин".

"Мадрид. Товарищу Хозэ Диаc: Трудящиеся Советского Союза выполняют лишь свой долг, оказывая посильную помощь революционным массам Испании. Они отдают себе отч╠т, что освобождение Испании от гн╠та фашистских реакционеров не есть частное дело испанцев, а - общее дело всего передового и прогрессивного человечества. Братский привет! И. Сталин".

СЛОВО АХА О ЗАМЫСЛЕ:

Отец Небесный и дети, то есть всякая на обоюдную радость сотвор╠нная Им тварь. Часть сотвор╠нного прежде мира духов отпала от Дома Отца во тьму внешнюю. Где нет Жизни, Света, Тепла, Любви, Истины и Смысла.

Тьма внешняя - торжество зла, пребывание вне Бога, отсутствие Бога. Населившие тьму падшие ангелы, сотвор╠нные "по образу и подобию", бессмертны и воплощают в себе бессмертное необратимое зло.

Человек, в отличие от духовного мира, имеет плотское, "из праха" тело, которое в случае ухода из Дома, отпадения от Бога, становилось смертным. Человек не может, в отличие от духов, существовать на земле без плоти, тем более, быть свободным. Его тоже бессмертная душа, лиш╠нная плоти, становится во тьме внешней неким замкнутым на себя ЭГО, лиш╠нным свободы самосознанием, которое становится безусловной добычей демонов. Вечный страшный сон, полный тоски по утраченному Отчему Дому.


Возможность ухода из Дома с наследством, отделения от Отца - дар Свободы, атрибут нашего богоподобия, право решения своей судьбы в вечности. Это - обязательная часть Замысла - возможность ухода из Дома.

Но человек не был низвергнут во тьму внешнюю, где сразу стал бы добычей падших духов. В результате величайшей милости Божией его плоть стала смертной, а он был изгнан на землю, то есть ему было даровано ВРЕМЯ, ИСТОРИЯ. История - это дробление когда-то единой богочелове ческой души во имя возрастания человечества из детства в юность, зрелость и старость и в этом сложном процессе отбора - восстановления Нового Адама в пригодном для жизни в Доме Отца Образе.

Временное пребывание в изгнании на земле и смертное тело ветхого Адама дали Творцу возможность пропустить все клетки богочеловечества через горнило земных искушений и испытаний, дать каждому человеческому "Я" возможность, шанс вернуться добровольно в Отчий Дом или остаться извне, на чужбине, решив свою судьбу в вечности.

Вернувшиеся будут навеки пребывать в Отчем Доме, из них как бы будет состоять единое богочеловеческое тело преображ╠нного Нового Адама. Смертность, временность плоти - величайшее благо, дар Божий. Возможность скинуть ветхую одежду, ветхую грешную жизнь, отвергнуть старые мехи и возродиться в новом качестве, в едином, уже снова бессмертном богочеловечестве, прошедшем огненное горнило выбора, отсева, испытаний, закалки на прочность, подобно высококачественной стали...

Не случайно Иосиф так любил слово "сталь". Он любил слова "свет" и "сталь".

Ты взыскана судьбою до конца:

Безумием заквасил Я сердца

И сделал осязаемым твой бред.

Ты - лучшая! Пощады лучшим - нет!


В едином горне за единый раз

Жгут пласт угля, чтоб выплавить алмаз.

И из тебя, сожж╠нный Мой народ,

Я ныне новый выплавляю род!

- Не мог снова не процитировать Максимиллиана Волошина, - сказал АХ, - уж очень к месту.

Итак, смерть первая - всего лишь удар гонга. Бой окончен, ты жд╠шь решения Судии, своей участи. Победил ты, спасся или проиграл?

"Суд же состоит в том, что свет приш╠л в мир; но люди более возлюбили тьму, нежели свет, потому что дела их были злы". /Иоан. 3, 19/

Будет ли тебе даровано новое бессмертное преображ╠нное тело, или лишь тьма в тебе, которая соединится с тьмою внешнею? Останется лишь бессмертное "Я", самосознание, страшный сон о несостоявшемся блаженном Бытии, о Замысле, который ты не осуществил.

Смерть вторая и окончательная, вечное пребывание во тьме внешней замкнутого на себя, несостоявшегося, непригодного для Отчего Дома "Я".

Но кто, кроме святых, спас╠тся в "лежащем во зле" мире? Реален ли Замысел, если не сказать "непосилен"? Подвиг Спасителя, Бога-Сына, сошедшего на землю в естестве человека, во плоти смертной, подвергшегося всем возможным земным страданиям и испытаниям вплоть до мучительной и унизительной смерти разрешает это недоумение.

Сошествие Бога на землю, выход Его навстречу каждому зовущему Истину - величайший акт милости, любви и смирения во имя восстановления преображ╠нного человечества... Бог послужил твари - невероятно! Он, Вечный, Безгрешный, Всесильный, послужил человеку - слабому, корыстному, лживому, лукавому, тленному... Солнце уместилось в свечу, стало свечой, чтобы вспыхнуть и в муках сгореть за

людей, и растопить миллионы живущих, живших и ещ╠ не родившихся душ своим огн╠м, искупить их мистически, таинственно Своей Божественной Кровью. Стать особой сокровенной Дверью в Доме Отца, куда может войти каждый, добровольно отказавшийся от ветхой одежды чужбины, от ветхого самосознания, не пригодных для Царства. Он приходит к Двери смиренно, в рубище истлевшем и смрадном, где Господь - Огонь, пожигающий зло Великой Своей жертвенной Любовью, имеет власть сжечь у Двери ветхие небрачные одежды блудных безумных детей Своих, протянувших к Нему руки ... Обрядить в божественный белый наряд и пропустить в Дом Отчий.

Он - Дверь. Он соединил наше "Я", а вернее, первоначальный план, Образ, Замысел нашего "Я", ибо у нас самих ничего пригодного для Царствия, как правило, нет, - соединил нас с божественной природой Своей по свободной воле и молитве нашей. Лишь только Им мы, слабые и порабощ╠нные земл╠й, прахом можем войти в Дом Отчий. Лишь только Им обрести Жизнь.

БИОГРАФИЧЕСКАЯ СПРАВКА:

1935г. Участие в работе 16 Всероссийского съезда Советов. Избран членом ВЦИК. Участвует в работе VII Всесоюзного съезда Советов. Избран членом президиума ЦИК и председателем Конституционной комиссии. Участие в работе 2 Всесоюзного съезда колхозников-ударников. Участие в совещании работников железнодорожного транспорта. Речь в Кремле на выпуске слушателей военных академий. Речь на торжественном заседании, посвящ╠нном пуску метрополитена. Председатель на заседании пленума Конституцион ной комиссии. Участие в работе 7 конгресса Коминтерна. Речь на при╠ме в Кремле работников железнодорожного транспорта. Речь на при╠ме в Кремле колхозниц-ударниц свеклович ных полей. Участие в работе 1 Всесоюзного совещания ста

хановцев промышленности и транспорта. Речь на первом Всесоюзном совещании стахановцев. Речь на совещании передовых комбайн╠ров и комбайн╠рок СССР. Речь на совещании передовых колхозников и колхозниц Таджикистана и Туркменистана. Участие в совещании передовых колхозников и колхозниц Узбекистана, Казахстана и Кара - Калпакии. Участие в совещании передовиков урожайности по зерну, трактористов и машинистов молотилок.

"Под Москвой на огромных участках земли возводятся роскошные правительственные дачи со штатом охраны. На них трудятся садовники, повара, горничные, специальные врачи, медсестры - всего до полусотни человек прислуги - и вс╠ это за сч╠т государства. Персональные спецпоезда, персональные самол╠ты, персональные яхты, множество автомобилей, обслуживающих руководителей и членов их семей. Они практически бесплатно получают все продукты питания и все предметы потребления. Для обеспечения такого уровня жизни в Америке нужно быть мультимиллионером". /Свидетель - коминтерновец Е. Варга./

"Когда отца после смерти Сталина отстранили от власти, мы должны были тотчас освободить квартиру и госдачу и с изумлением обнаружили, что у нас нет даже своей мебели - вс╠ оказалось государственное." /Свидетель дочь Кагановича/

Свидетель Леон Фейхтвангер:

"Он взволновался, когда мы заговорили о процессе троцкистов. Рассказал подробно об обвинении, предъявленном Пятакову и Радеку, материал которого в то время был ещ╠ неизвестен. Он говорил о панике, в которую приводит фашистская опасность людей, не умеющих смотреть впер╠д... Сталин немного посмеялся над теми, кто, прежде чем согласиться поверить в заговор, требует предъявления большого количества письменных документов; опытные заговорщики, заметил он, редко имеют привычку держать свои документы в откры

том виде. Потом он заговорил о Радеке, - писателе, наиболее популярной личности среди участников второго троцкистского процесса, -говорил он с горечью и взволнованно; рассказывал о сво╠м дружеском отношении к этому человеку.

"Вы, евреи, - обратился он ко мне, - создали бессмертную легенду, легенду об Иуде." Как странно мне было слышать от этого обычно такого спокойного, логически мыслящего человека эти простые патетические слова. Он рассказал о длинном письме, которое написал ему Радек и в котором тот заверял в своей невиновности, приводя множество ложных доводов; однако на другой день под давлением свидетельских показаний и улик Радек сознался".

* * *

И чем больше уда╠тся раскопать ч╠рную бездну, тем глубже она в тебе.

А жизнь будет бить ключом. После университета - неожиданная победа на творческом конкурсе и два года уч╠бы на Высших Сценарных Курсах. Начало шестидесятых, занятия в Доме Кино, по нескольку просмотров в день - шедевры мирового и отечественного кинематографа, лекции Ромма, Шкловского и Ландау, напротив - дом Литераторов, прекрасная кухня, в обоих домах - семь коньячных точек, творческие семинары в Болшево и Репине, молодая, подающая надежды литературная и киноэлита со всего Союза, впоследствии не только мастера слова и экрана, но и сливки будущей "перестройки" - демократические, националистические, умеренно-косметические.

Но тогда никакие такие перестройки и не грезились, будет просто оттепель, хоть уже и подмораживало, но не очень, светская советская жизнь будет бурлить, и золушка Яна, продолжая принимать окраску элитарной окружающей среды, обраст╠т новыми сведениями, именами, манерами и вкусом.


Первоначальный восторженный шок от "настоящего" серь╠зного кино быстро пройд╠т. Чем более будет лента "настоящей и серь╠зной", тем острей проявится ощущение некоей подмены, обмана, вызывающего ещ╠ более сильную жажду, бередящего неосознанную тоску, от которой она будет убегать на чердак Дома Кино, где такие же, как она, объевшиеся киноклассикой слушатели курсов будут в азарте играть на, по тем временам, шикарную стипендию в покерные кости - настоящая эпидемия, чума, занес╠нная молодыми дарованиями с Кавказа в элитарные стены Дома Кино. Будет она убегать и от психов-убийц, от крови, секса, так и не став ни профессионалом, ни киногурманом, разделяя здоровые вкусы ребят с юга, предпочитающих вестерн, комедию и грохот игральных костей в стаканчике под ладонью.

Однажды их застанет за этим постыдным занятием Михаил Борисович, директор курсов и бывший разведчик: "Боже мой, а я-то хлопочу, выписываю, изыскиваю средства... Такие фильмы...Дн╠м с огнем... Ну ладно они. Но ты, Яна!"

Он будет действительно смертельно обижен, и тогда Яна спас╠т всех. Подойдя к нему, дрожащему от негодования, и поцеловав в холодную старческую щ╠ку:

- Мы больше не будем, Михаил Борисович.

И с изумлением пойм╠т, что этот элегантный, даже, пожалуй, рафинированный седой джентльмен, прошедший Бог знает какие воды, огни и трубы - реб╠нок. Она смотрела, как он оттаивает, успокаивается, и видела лишь трогательного реб╠нка, и готова была заплакать от стыда.

- Чтобы в зал,.. сейчас же, - пробормочет он, исчезая в прямоугольнике чердачной двери. Как табун прогрохочут вниз по лестнице южане, а Яна, осторожно ковыляя следом на ненавистных "шпильках" /в Доме Кино приходилось следовать моде/, будет силиться понять, почему аналогия с "беззащит ным реб╠нком" так е╠ растрогала. Е╠ Филипп - самый что ни на есть реб╠нок, но никогда она, мать, не чувствовала в н╠м

этой трогательной обезоруживающей беззащитности. Это был маленький всесильный деспот, всегда знающий, чего хочет, хитрый интриган, умело стравливающий мать с бабушкой, которая после внезапной кончины Градова-старшего и уже не в силах взнуздать Градова-среднего, возьм╠тся за Градова-млад шего. Впрочем, неизвестно было, кто за кого возьм╠тся.

Вс╠ же е╠ батисфера будет иногда давать трещину. Нежданно-негаданный поворот ключа неведомой рукой, и во внезапной тишине останавливается рулетка, сердце ноет сладко и тревожно, и глаза на мокром месте, у не╠, такой непробиваемой на слезы. Равнодушная к улыбке Джоконды, она оболь╠т слезами улыбку Кабирии, "Колокол" в "Андрее Рубл╠ве" и финал одного из самых беспросветных документаль ных фильмов "Собачий мир". Обнаружит с удивлением, что как и эти дикари из "Собачьего мира", строящие макеты самол╠тов в надежде, что пролетающие в небе стальные птицы спустятся к ним, она, как мама и Кабирия, продолжает ждать чуда и глубоко уверена какими-то тайниками души, что оно случится непременно. Она не знала, что это будет за чудо, оно просто манило белым воздушным змеем, белым письмом от отца, белой печатью, как в том детском сне. Пол╠т в золотисто-голубой свет. В остановившееся время.

Странно, но она ещ╠ будет знать этим сокровенным знанием, что самые важные дела, ежедневные и перспектив ные, вовсе не так важны, а важно именно это ожидание, которое и есть сама Яна, а вовсе не то, что Яна говорит и делает. И коли она понимает, что вс╠ плохо, значит вс╠ хорошо, надо только ...

Вот на этом "надо только" след в чудо обрывался, щели батисферы затягивались тиной и ракушками, время текло в какой-то мелкой мельтешне, в благополучно-суетном разнообразном однообразии... От серии к серии, от худсовета к худсовету, от ритуальных просмотров к вечеринкам и престижным спектаклям, и ни от чего невозможно отказаться.

Эти бесконечные "надо"... Надо отправлять Филиппа со свекровью в Евпаторию, надо устраивать его в спецшколу, нужна пут╠вка в дом творчества, то с Денисом, то ей одной, нужно лекарство, нужно оформить больничный, и ещ╠ какие-то магазины, мастерские, ателье, прачечные, запчасти, тысячи крупных, средних и мелких "надо". Взрослел Филипп, старела свекровь, да и они с Денисом не становились моложе. То разгоралась, то затухала тайная меж ними война самолюбий, снова и снова побежд╠нная победительница Иоанна плелась, как на плаху, к письменному столу, обрастая годами, делами и сериями, и их герой, Павка Кольчугин, он же Антон Кравченко, супермен, идол молод╠жи, особенно девчонок, будет одну за другой хоронить своих трагически погибших невест, ибо женатый символ - пошлость, нонсенс. Он должен принадлежать всем, не принадлежа никому.

Чем страшней и глубже будет зарываться Иоанна в недра криминального подполья, тем чаще е╠ будут журить братья по перу, что хватит пахать в неграх у Градова, всех денег вс╠ равно не заработаешь, пора браться за настоящую литературу и писать нетленки - ведь у не╠ талант!

Про этот свой талант она будет слышать всю жизнь. Таинственный источник из глубин е╠ "Я", прежде бьющий весело, неудержимо, щедро, потом пересохший, потом превратившийся во мрачный т╠мный омут, глубины которого и пугали и манили. Иногда она казалась себе самой переполненной до кра╠в этой зловещей, властно рвущейся в бытие тьмою, она в страхе кидалась от письменного стола в водоворот светско-советской жизни. Тьма, казалось, пересыхала, но плотина из суеты была недолговечной, горькое ядовитое зелье снова поднималось до кра╠в, выпл╠скивалось через край. Источник безводный, источник отравленный, не утоляющий жажду - какая разница? Вода непригодна для питья, вот и вс╠, - единственное, что она твердо знала. Вот чем был теперь е╠ талант. Она знала, что не должна писать каким-то

тем же таинственным глубинным ведением, и только Денис мог е╠ принудить снова и снова нарушать табу. Да, она была у него "негром" и не претендовала ни на что большее. Она ненавидела этот свой проклятый талант, без которого, возможно, смогла бы жить, как все
- семь╠й, детьми, просмотрами, вечеринками, тр╠пом, Пицундами, загранками, вместо того чтобы чувствовать себя то мертво пересохшей, то изнасилованной, то переполненной ядом.

Счастье - это когда не болит зуб, или глаз, или голова, когда здоров Филипп, когда Денис принадлежит ей, когда наконец-то, починен холодильник, когда уда╠тся достать лобовое отекло и можно забыть про пишущую машинку. Просто навсегда сунуть в футляр и спрятать под шкаф от Филиппа, который, играя в войну, стучал по клавиатуре, изображая пулем╠т.

Странно, но будет казаться, что именно в ожидании чего-то - подлинность, реальность. А жизненный процесс - игра. Иногда мучительная, иногда приятная, иногда надоевшая до зевоты, в которой она участвовала будто по инерции, под наркозом, внутренне чувствуя себя втянутой в некое пустое недостойное "бремяпровождение". Но поскольку игра эта и называлась жизнью, в не╠ приходилось играть всем.

Не е╠ игра и не е╠ мир, она более не чувствовала в н╠м укорен╠нности. Что-то оборвалось в кабинете у Хана, она была теперь инопланетянкой, чужой всему и всем, прич╠м другие модели жизни, о которых окружающие мечтали и спорили, всякие там западные, демократические, потребительские вызывали в ней ещ╠ большую зевоту. Вс╠ упиралось в пресловутое "ЗАЧЕМ?" Не стоят того потребности, чтобы из-за них лезть из кожи вон. Штольцу она предпочитала Обломова, жаль только, что не было у не╠ Захара.

Она как-то сразу и давным-давно многое поняла ещ╠ в юности, в пятидесятых, поняла, что тут ничего нельзя понять. История России была для не╠ мистерией, происходя

щее вокруг вс╠ более напоминало театр абсурда, диссиденты вызывали недоумение. Неужели они не понимают, что мир, где немощный старец в течение нескольких часов невесть что нес╠т огромному залу вполне здоровых людей, и те покорно слушают и рукоплещут, а ещ╠ миллионы сидят у телевизоров и посмеиваются, но, придя назавтра на работу, тоже рукоплещут, - такое общество иррационально. И даже если отрубить у дракона голову, сразу же вырастет новая, ещ╠ похлеще, и полосн╠т огн╠м, и вместо "Стой!" заор╠т "Ложись!", и неизвестно, что лучше.

Побывав несколько раз "за бугром" на кинофестива лях и по приглашению /у Дениса было много друзей еще с той поры, когда Градов-старший находился в загранкомандиров ке по долгу службы/, Яна всюду мгновенно адаптировалась - она легко принимала окраску и температуру окружающей среды, впитывая манеру поведения, жесты, интонации, начиная болтать на чужом языке едва ли не на следующий день по прибытии, вызывая зависть Дениса и соотечественников. Е╠ принимали за кого угодно, только не за русскую, она могла бы жить везде, везде приспосабливалась, не пуская корни, оставаясь чужой, как и у себя дома. Но она не любила путешествовать, обостр╠нно чувствуя мистическую опасность перемещения в пространстве и времени. Неукорен╠нность в повседневной реальности дает ощущение призрачности, ненад╠жности бытия, связи с ней себя и других. Жизни и судьбы человеческие будут представляться хрупкими, подвешенными на волоске над бездной, она будет вечно ждать от жизни неприятностей, с ужасом наблюдая, как они случаются с другими. Мир был чужим, враждебным и опасным, неизбежные страдания в н╠м представлялись бессмысленными на фоне конечной стопроцентной смертности. Камера смертников с неизбежным исполнением приговора для каждого. Как можно здесь уютно устраиваться и развлекаться, любить мир, почитая за некое абсолютное благо? Особенно в этом преус

пели "за бугром". Роскошный пир во время чумы, самозабвенное апокалиптическое гурманство, изощр╠ннейшие способы самоугождения, блюда на все вкусы - от омаров и голого зада до всяких там изысканных гарниров из нот, па, реплик, кадров, строчек, рифм неизменно вызывали у не╠ жалостливую мысль о всеобщем безумии. Или они не слышат постоянного стука тележки? Как им уда╠тся заглушить его этими бесконечными карнавалами, шествиями, фейерверками и оркестрами? Или безумна она, ничем не умеющая толком наслаждаться, в любом земном напитке чувствующая смертельно-горький привкус яда? Больна и безумна. Для которой мир - наказание и заточение, камера с разбросанными вокруг игрушками, машинально перебирая которые она безуспешно пытается понять - "Зачем?" И лишь иногда в этом ворохе красок, нот, реплик, па, кадров и рифм
, красивых и безобразных, отвлекающих, пугающих и развлекающих игрушек попадаются иные слова и звуки, невозможные, как цветы на снегу, как пожатие руки через пропасть, как тайное послание с воли - помню, люблю, жду... И душа, будто подчиняясь неведомому коду, оживала, отзывалась мгновенными слезами, теми же: "помню, люблю, жду", и этот пароль не был заученным, он вообще ш╠л не от головы, даже не от сердца, она вообще не успевала ни подумать, ни почувствовать, она отзывалась неожиданным теплом, как живая ткань на градусник. И Денис раздражался и недоумевал, когда она, утаскивая его с какого-либо престижного фильма или концерта, вдруг застывала в проходе, останавливалась у выхода. "Ты иди, я сейчас..." А "сейчас" длилось и длилось, и он, уже одетый, томился в гардеробе с е╠ шубой, пока она, наконец, не появлялась - со странной блуждающей улыбкой и размазанной вокруг глаз тушью, никогда не умеющая толком объяснить, что там было "такого". И он знал, что теперь бесполезно тащить е╠ в гости, и, сам сев за руль, в╠з домой. И если, как обычно, передразнивал е╠ оцепенение, пытаясь расшевелить,

она могла выкинуть что-либо непредсказуемое и соглашалась на многое, лишь бы он от не╠ отвязался, иногда без боя сдавая важнейшие заво╠ванные позиции в извечной меж ними войне.

ПРЕДДВЕРИЕ

"Сталин видит перед собой грандиознейшую задачу, которая требует отдачи всех сил даже исключительно сильного человека, а он вынужден отдавать очень значительную часть своих сил на ликвидацию вредных последствий блестящих и опасных причуд Троцкого... Троцкий всеми своими речами, писаниями, действиями, даже просто своим существованием подвергает опасности его, Сталина, дело...

Великий организатор Сталин, понявший, что даже русского крестьянина можно привести к социализму, он, этот великий математик и психолог, пытается использовать для своих целей своих противников, способностей которых он никоим образом не недооценивает. Он заведомо окружил себя многими людьми, близкими по духу Троцкому. Его считают беспощадным, а он в продолжение многих лет борется за то, чтобы привлечь на свою сторону способных троцкистов, вместо того чтобы их уничтожить, и в упорных стараниях, с которыми он пытается использовать их в интересах своего дела, есть что-то трогательное".

"Объяснять эти процессы - Зиновьева и Радека - стремлением Сталина к господству и жаждой мести было бы просто нелепо. Иосиф Сталин, осуществивший, несмотря на сопротивление всего мира, такую грандиозную задачу, как экономическое строительство Советского Союза, марксист Сталин не станет, руководствуясь личными мотивами, как какой-то герой из классных сочинений гимназистов, вредить внешней политике своей страны и тем самым серь╠зному участку своей работы". /Леон Фейхтвангер/.


Свидетель Зиновьев. "Заявление следствию":

"Я был искренен в своей речи на XVII съезде... Но на деле во мне продолжали жить две души... Мы не сумели по-настоящему подчиниться партии, слиться с ней до конца... мы продолжали смотреть назад и жить своей особой душной жизнью, вс╠ наше положение обрекало нас на двурушниче ство... Бывшие мои единомышленники... голосовали всегда за линию партии, а промеж себя преступно продолжали говорить... враждебно к партии и государству... И хотели мы этого или нет, мы оставались фактически одним из центров борьбы против партии и е╠ великой работы... С первого допроса я страстно возмущался, что я могу быть смешиваем с негодяями, дошедшими до убийства Кирова. Но факты - упрямая вещь. И узнав из обвинительного акта против ленинградско го центра все факты, я должен был признать морально-поли тическую ответственность бывшей ленинградской оппозиции и мою лично за совершившееся преступление..."

"Теперь, когда мутная волна фашизма опл╠вывает социалистическое движение рабочего класса и смешивает с грязью демократические устремления лучших людей цивилизованного мира, новая конституция СССР будет обвинительным актом против фашизма, говорящим о том, что социализм и демократия непобедимы". И. Сталин.

"Нужно всемерно усилить и укрепить нашу Красную Армию, Красный флот, Красную авиацию, ОСОАВИАХИМ, нужно весь наш народ держать в состоянии мобилизацион ной готовности перед лицом опасности военного нападения, чтобы никакая "случайность" и никакие фокусы наших внешних врагов не могли застигнуть нас врасплох". И. Сталин.

"За процветание той науки, которая не отгораживается от народа, не держит себя вдали от народа, а готова служить народу, готова передать народу все завоевания, науки, которая обслуживает народ не по принуждению, а добровольно, с охотой". Тост И. Сталина на при╠ме в Кремле.


СЛОВО АХА О СЛОВЕ:

"В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Вс╠ через Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть.

В Н╠м была жизнь, и жизнь была свет человеков;

И свет во тьме светит, и тьма не объяла его". /Иоан. 1, 1, 3-5/

Слово - величайший дар Творца человеку, сотвор╠нно му "по образу и подобию Божию". Словом можно творить действительность - возводить и разрушать, врачевать и убивать, спасать и развращать, словом можно воевать на стороне Слова или тьмы, лжи. Ибо слово - самое мощное оружие массового уничтожения или спасения.

Именно Слово творило мир, и именно те, кого Небо одарило словом, призваны творить Царствие "внутри нас" и преображать действительность "лежащего во зле" мира согласно Замыслу.

"Отвергающий Меня и не принимающий слов Моих имеет судью себе: слово, которое я говорил, оно будет судить его в последний день". /Иоан. 12, 48/

Это прекрасно понимал Иосиф, назвавший писателей "инженерами человеческих душ".

"Вы производите нужный нам товар. Нужнее машин, танков, самол╠тов - души людей..."

Так называемый "метод социалистического реализма" /отображение действительности в е╠ "революционном развитии"/ - не так уж смешно и нелепо. Как писал Александр Сергеевич: "Тьмы низких истин нам дороже нас возвышающий обман". ВОЗВЫШАЮЩИЙ, то есть зовущий к высокой истине, в Небо, помогающий преодолеть "свинцовую мерзость бытия". Разве не есть сама история БОГОЧЕЛОВЕЧЕСТВА, вызревающего, формирующегося в человечестве, - восходящей, революционной, в отличие от "нисходящей" истории ветхого человечества, ведущей во

тьму внешнюю, вторую и окончательную смерть? Из праха в прах...

То есть это никакая не лакировка действительности, а мечта, идеальный проект, Путь, по которому следует идти. Пусть так не бывает, но так ДОЛЖНО быть. Образец "лакировки" - фильм "Кубанские казаки". Ну и чему плохому он научил народ, который валом валил, по нескольку раз смотрели, стосковавшись по мечте. И до сих пор смотрят, наглотавшись современной "горькой правды", после которой разве что повеситься...

Конечно, тянуть саночки "павшего мира" в гору, придумывать положительных героев редко кому уда╠тся. Даже талантливым, не то что конъюнктурщикам. Блаженны "талантливые конъюнктурщики", фильмы которых до сих пор смотрят, а песни поют, пробуждая в душах "разумное, доброе, вечное". Как же они должны быть благодарны Иосифу, ненавистной цензуре, пусть хлыстом, но отогнавших от геенны их рвущиеся туда души! Пусть под угрозой выстрела в спину, пусть из-за гонорара, но они воевали на стороне Света, а не тьмы. Критерий - плоды добрые...

Стены Антивампирии были возведены, изгнаны волки внешние, обезвреживались внутренние. За основу новой идеологии был взят Замысел - спаянное, самоотверженное и бескорыстное восхождение семьи народов к Светлому Будущему, которое отличалось от Царствия разве что отсутствием веры в бессмертие, в посмертную великую награду за земной подвиг... Я уже говорил, что такое бескорыстное служение идее "Царства Свободы" без надежды на награду "там" не может не восхищать. Многие воины шли на смерть, противодействуя царству Мамоны, ничего не требуя взамен. Просто по велению сердца. А Господь, как известно, сказал: "Дай Мне, сыне, сердце тво╠".

Конструирование действительности "в е╠ революцион ном развитии" - Иосиф требовал от своей интеллигенции по

мощи в этом великом деле. Где запугивая, где понукая, где подкупая, ибо это были обычные грешные люди, в основном, не верящие ни в Бога, ни в Замысел. В лучшем случае -подчиняясь "вписанному в сердце Закону", который во многом совпадал с официальной идеологией. Святых писателей было мало. Разве что "красный мученик" Николай Островский, под словами которого подписался бы любой "рожд╠нный свыше":

"Самое дорогое у человека - это жизнь, и прожить е╠ надо так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы. Чтобы не ж╠г позор за подленькое и мелочное прошлое и чтобы, умирая, смог сказать: "Вся жизнь и все силы отданы самому прекрасному - борьбе за освобождение человечества".

Здесь, разумеется, говорится о революции против самого ЦАРСТВА БУРЖУАЗНОСТИ, а не той, где пролетарий, побеждая сам, становится "коллективным буржуа". Об освобождении от рабства у дурной материи:

"Буржуа всегда раб. Он раб своей собственности и денег, раб воли к обогащению, раб буржуазного обществен ного мнения, раб социального положения, он раб тех рабов, которых эксплуатирует и которых боится. Он создал огромное материальное царство, подчинился ему сам и подчинил других... Буржуа имеет непреодолимую тенденцию создавать мир фиктивный, порабощающий человека, и разлагающий мир подлинных ценностей. Буржуа созда╠т самое фиктивное, самое нереальное, самое жуткое в своей нереальности царство денег".

Здесь Н. Бердяев говорит, разумеется, о царстве Мамоны, служение которому Господь поставил в непримиримое противоречие с Замыслом.

О таком "освобождении человечества", за которое надо отдать жизнь, и говорит Николай Островский.

Конструирование, сотворение грядущего Царства, "Светлого Будущего", как говорили и пели в сталинской Ан

тивампирии... Опираясь на лучшее в человеке, на заложенные Богом таланты, на образ Божий в н╠м, на поиск Истины и Неба. На отвращение к игу дурной материальности и жажду освобождения духа.

Так что же, запретить "чернуху"? Иосиф считал, что вс╠ дело в позиции автора. Слово может, разумеется, отображать бессмыслицу, ужас, скуку и "свинцовую мерзость" бытия как болезнь, как грех, ведущий к духовной смерти. Но не упиваться грехом, не соблазнять им.

"Я ассенизатор и водовоз, революцией мобилизован ный и призванный", - писал Маяковский, -

"Слово - полководец человечьей силы.

Марш! Чтоб время сзади ядрами рвалось".

"А что если я народа водитель

И одновременно - народный слуга?"

Здесь нет отступления от Замысла. Слово должно откапывать человека из-под завалов материальности, суеты и грехов, возвышать и звать к зв╠здам. Конструировать град грядущий, град-мечту, соответствующий Зову сердца. Это - россыпь новых идей, фантазий, предвидений, откровений, интуиции, прорыва в будущее, в Дом Отца. Это прежде всего - верная позиция, которую безошибочно различал Иосиф. Другое дело, что он не всегда мог называть вещи своими именами. Но главным для него было построение царства, противостоящего Мамоне.

Служители искусства - сотворцы Всевышнего в великом деле Замысла, начиная от вторжения в "лежащий во зле" мир с разрушительно-созидательной программой Антивампирии, Свободы "от работы вражия", "дороги к солнцу от червя". Об этом ещ╠ Некрасов писал:

Где вы, - певцы любви, свободы, мира,

И доблести? Век "крови и меча"!

На трон земли ты посадил банкира,

Провозгласил героем палача...


Толпа гласит: "Певцы не нужны веку!"

И нет певцов... замолкло божество...

О, кто ж теперь напомнит человеку

Высокое призвание его?

Итак, провозглаш╠нный Иосифом метод "отображения действительности в е╠ революционном развитии" вполне соответствовал высочайшей миссии, возложенной Небом на работников культуры, призванных довести до "широких масс" Замысел и слово Творца пут╠м воздействия на чувства и разум, в отличие от священников, взывающих к духу и вере. Кстати, этот соцреализм насквозь идеалистичен и теократичен. Слово творит действительность, сознание определяет бытие.

"Сейте разумное, доброе, вечное"... Иосиф, правда, добавлял: "и непримиримое к врагам".

"Не думайте, что Я приш╠л принести мир на землю; не мир приш╠л я принести, но меч"; /Мф. 10, 33/

Иосиф отрицал "искусство для искусства", ибо чистое искусство - та же чисто душевная похоть. Соус без блюда.

"Дурно пахнут м╠ртвые слова", - писал Гумил╠в, имея в виду гнилые, пустые, праздные.

" С кем вы, мастера культуры?" - вот что главное. Воины Антивампирии, Вампирии и пофигисты. Насмешка надо всем, цинизм - орудие сатаны. "Твори, выдумывай, пробуй", а не осмеивай. Служители культуры призваны возводить лестницу, ведущую народ в Светлое Будущее. Соцреализм с некоторой натяжкой можно было бы назвать "лестницей восхождения"...

- Вавилонской башней? - хихикнул АГ.

- Вавилонская башня - попытка восхождения во грехе к Богу. Иосиф же провозгласил отделение церкви от государства и обязательное соблюдение основ христианской этики...

- Особенно "Не убий!" - опять хихикнул АГ.


Как говорил Иосиф - "Из номенклатурных яиц вылупились зме╠ныши..."

* * *

Вышинский: Чего же Троцкий требовал?

Пятаков: Требовал проведения определ╠нных актов и по линии террора и по линии вредительства,.. он поставил вопрос - это была середина 1934 года - о том, что сейчас, с приходом Гитлера к власти, совершенно ясно, что его, Троцкого, установка о невозможности построения социализма в одной стране совершенно оправдалась, что неминуемо военное столкновение и что, ежели мы, троцкисты, желаем сохранить себя, как какую-то политическую силу, мы уже заранее должны, заняв пораженческую позицию, не только пассивно наблюдать и созерцать, но и активно подготовлять это поражение. Но для этого надо готовить кадры, а кадры одними словами не готовятся. Поэтому сейчас надо проводить соответству ющую вредительскую работу.

Помню, в этой директиве Троцкий говорил, что без необходимой поддержки со стороны иностранных государств правительство блока не может ни прийти к власти, ни удержаться у власти. Поэтому речь ид╠т о необходимости соответствующего предварительного соглашения с наиболее агрессивными иностранными государствами, такими, какими являются Германия и Япония, и что им, Троцким, со своей стороны, соответствующие шаги уже предприняты в направлении связи как с японским, так и с германским правитель ством.

Пятаков: Примерно к концу 1935 года Радек получил обстоятельное письмо-инструкцию от Троцкого. Троцкий в этой директиве поставил два варианта о возможности нашего прихода к власти. Первый вариант - это возможность прихода до войны, и второй вариант - во время войны. Первый вариант Троцкий представлял в результате, как он говорил,

концентрированного террористического удара. Он имел в виду одновременное совершение террористических актов против ряда руководителей ВКПб и Советского государства, и, конечно, в первую очередь против Сталина и ближайших его помощников.

Второй вариант, который был с точки зрения Троцкого более вероятным, - это военное поражение. Так как война, по его словам, неизбежна, и притом в самое ближайшее время, война прежде всего с Германией, а возможно с Японией, следовательно, речь ид╠т о том, чтобы пут╠м соответствующе го соглашения с правительствами этих стран добиться благоприятного отношения к приходу блока к власти, а, значит рядом уступок этим странам на заранее договор╠нных условиях получить соответствующую поддержку, чтобы удержаться у власти.

БИОГРАФИЧЕСКАЯ СПРАВКА:

1936г. При╠м в Кремле работников золотой промышленности, промышленности цветных, л╠гких и редких металлов. Участие в совещании передовиков животноводства. Участие в совещании передовиков по льну и конопле. Участие в работе 10 съезда ВЛКСМ. Председатель пленума Конституционной комиссии. Руководство пленумом ЦК ВКПб, доклад о проекте Конституции СССР. Участие в работе чрезвычайного 8 Всесоюзного съезда Советов. Доклад о проекте Конституции. Доклад о работе Редакционной комиссии.

"Впрочем, я бы не имел ничего против постановки "Бега", если бы Булгаков прибавил к своим восьми снам ещ╠ один или два сна, где бы он изобразил внутренние социальные пружины гражданской войны в СССР, чтобы зритель мог понять, что все эти по-своему "честные" Серафимы и всякие приват-доценты оказались вышибленными из России не по капризу большевиков, а потому, что они сидели на шее у народа, несмотря на свою "честность", что большевики, изго

няя вон этих "честных" сторонников эксплуатации, осуществляли волю рабочих и крестьян и поступали поэтому совершенно правильно." И. Сталин.

"... пьесы нам сейчас нужнее всего. Пьеса доходчивей. Наш рабочий занят. Он восемь часов на заводе. Дома у него семья, дети. Где ему сесть за толстый роман... пьесы сейчас - тот вид искусства, который нам нужнее всего. Пьесу рабочий легко просмотрит. Через пьесы легко сделать наши идеи народными, пустить их в народ".

"Наша сила в том, что мы и Булгакова научили на нас работать". Сталин.

"Зря распространяетесь о "вожде". Это нехорошо и, пожалуй, неприлично. Не в "вожде" дело, а в коллективном руководителе - в ЦК партии..." И. Сталин.

"Сталину, очевидно, докучает такая степень обожания, и он иногда сам над этим сме╠тся. Рассказывают, что на обеде в интимном дружеском кругу в первый день нового года Сталин поднял свой стакан и сказал: "Я пью за здоровье несравненного вождя народов, гениального товарища Сталина. Вот, друзья мои, это последний тост, который в этом году будет предложен здесь за меня." /Леон Фейхтвангер/

"Сталин - мне много об этом рассказывали и даже документально это подтверждали - обладает огромной работоспособностью и вникает сам в каждую мелочь, так что у него действительно не оста╠тся времени на излишние церемонии. Из сотен приветственных телеграмм, приходящих на его имя, он отвечает не больше, чем на одну. Он чрезвычай но прямолинеен, почти до невежливости, и не возражает против такой же прямолинейности своего собеседника". /Леон Фейхтвангер/

Свидетельствует Джавахарлал Неру:

"Затем наступила небольшая передышка, когда Ленин в 1921 году вв╠л новую экономическую политику или НЭП. Это было известным отступлением от коммунизма, они сде

лали шаг назад для того, чтобы переведя дыхание и восстановив силы, сделать потом несколько шагов впер╠д. Но народ запомнил и Сталинскую программу.

План предусматривал сближение крестьянства с индустрией посредством образования образцовых огромных сельскохозяйственных предприятий, государственных и коллектив ных; индустриализацию всей страны пут╠м сооружения крупных заводов, гидростанций, шахт и т. д. Наряду с этим план предусматривал множество других мероприятий, относивших ся к образованию, науке, кооперативной торговли, строитель ству домов для миллионов рабочих и общему повышению их жизненного уровня и т. д. Это был знаменитый пятилетний план, или ПЯТИЛЕТКА, как назвали его русские. Он представлял собой грандиозную программу, осуществление которой было бы трудным делом даже на протяжении жизни целого поколения для богатой и передовой страны. Попытка осуществить е╠ в отсталой и бедной России казалась пределом безумия.

Строительство огромными темпами тяж╠лой промышленности потребовало от России очень больших жертв. Советы вывозили за границу вс╠, что можно было сбывать: пшеницу, рожь, ячмень, кукурузу, овощи, фрукты, масло, мясо, дичь, м╠д, рыбу, икру, сахар, растительные масла, кондитерс кие изделия и т. д. Вывоз этих товаров означал, что сами они оставались без них.

Массы почти с энтузиазмом мирились с новыми жертвами. Они жили бедной аскетической жизнью, они жертвовали настоящим ради манившего их великого будущего, гордыми и привилегированными строителями которого они себя считали. Советская Россия впервые в истории сконцентриро вала всю энергию народа на мирном созидании, на желании поднять отсталую в промышленном отношении страну и сделать это при социализме.

Пятилетний план совершенно изменил лицо России. Из феодальной страны она внезапно превратилась в промыш

ленную страну. Ее продвижение впер╠д в области культуры поразительно. Нужда и лишения ещ╠ не исчезли, но ужасный страх безработицы и голода здесь исчез.

Пятилетний план покорил воображение всего мира. Все толкуют сегодня о "планировании", о пятилетних, десятилет них, трехлетних планах. Благодаря Советам слово "планирование" звучит ныне, как магическое слово".

* * *

Это был день, когда Радик Лившиц, в то время художник на их фильме, затащил е╠ в одну из московских квартир, где Дар╠нов, неофициальная ленинградская знаменитость, выставил некоторые свои картины.

- Ты их больше никогда не увидишь, - горячился Радик. - Вс╠ это на днях уплывает. Туда. Дар╠нов у них нарасхват, это наши - м... и, - Радик употребил не совсем цензурное слово, - их судить надо. Бандиты, неандертальцы! Дар╠нов - гений! 3наешь, поч╠м там его картины?

- У тебя все гении, - ворчала Иоанна, разогревая машину. - Тебя туда подвезти, так и скажи. А ещ╠ лучше - вон такси. Дать пят╠рку? Безвозмездно.

Радик оскорбл╠нно молчал, и Иоанна сдалась. Они поехали "на хату". Тогда вс╠ происходило "на хатах". Выставлялись скульпторы и художники, читались стихи и проза, всевозможные сенсационные лекции, проводились встречи с опальными экономистами, лекарями, футурологами, спасителями "гибнущего мира". На квартирах пели под гитару барды, демонстрировались фильмы и даже разыгрывались спектакли. В этой подпольной жизни культурной элиты была, как во всяком запретном плоде, своя сладость.

По дороге купили две бутылки водки и огромный арбуз. "Людям", - сказал Радик с ударением на втором слоге. Дар╠нов же, по его словам, вообще в завязке, с тех пор как они с женой, ленинградской манекенщицей, глупой, но фено

менально эффектной бабой, "которая его мизинца не стоила и которую он терпел только ради дочки", ехали навеселе с какого-то банкета. Жена сидела за рул╠м, дочка - рядом. Дар╠нов спал на заднем сиденье и проснулся через пару дней в реанимации, уже без жены и дочери. С тех пор
он ни грамма, хотя он-то тут при ч╠м? Его Алка, земля ей пухом, вообще не просыхала, вечно гоняла навеселе. Пользовалась тем, что гаишники от одного е╠ вида свисток проглатывали. Дочку жалко... А ж╠н этих у Дар╠нова - что килек в банке, и все дерьмо. Регина эта, например, меценатка, муж ей кучу денег оставил, а квартира - сама увидишь, - Лужники! Тагеев, министр такой был, слыхала?

Иоанна попросила Радика заткнуться и не мешать вести машину. Она устала, хотела есть и уж совсем было собралась высадить Радика с его болтовней, водкой и арбузом у ближайшей остановки такси, когда тот объявил, что приехали.

Дверь открыла сама хозяйка - рослая, костистая, с длиннющими ногами, в серебристо-голубом брючном костюме, под цвет голубовато-серебряных волос - она походила на породистого дога. Регина по-мужски крепко пожала Иоанне руку, с одобрительным кивком забрала арбуз и водку и, указав на распахнутую слева дверь: "Выставка там, раздевать ся здесь", - удалилась.

Картины - их было десятка два, а может, и меньше, стояли прямо на стульях вдоль стен, умело освещ╠нные расставленными и развешанными тут и там светильниками. Гости входили и выходили, вполголоса переговаривались. Были и иностранцы - двое итальянцев и пожилой скандинав с переводчицей. Наверное, покупатели. Во всяком случае, скандинав молча стоял перед одной из картин, то отступая, то подходя ближе, справа, слева, и вид у него был, будто он жалеет, что у картины нет зубов, которые можно было бы осмотреть во избежание подвоха. Итальянцы же одобрительно цокали,

бегали от картины к картине, чуть ли не на вкус пробовали, восхищаясь, насколько поняла Иоанна, "чего-то там совершенством".

Наверное, совершенство это действительно было - картины ошеломляли каким-то невероятным сочетанием предметов, их назначений и размеров, некоторые просто хотелось потрогать, до того они были правдоподобно неправдоподоб ными. Но Иоанна не была знатоком живописи, всех этих течений, стилей, направлений, да и другие виды искусств она воспринимала сугубо эмоционально, дилетантски, мнения своего высказывать не любила, да и мнения-то, собственно, не было - так, ощущение, личное приятие или неприятие. А не принимала Иоанна, например, напрочь, мрачные натуралис тические сцены - просто сгорали предохранители. В детстве она отказывалась впускать в свою жизнь всякие жалостливые истории про животных, стариков и детей, терпеть не могла "Аленький цветочек", "Му-му", сбегала иногда с самых престижных просмотров со сценами жестокости, насилия и чересчур откровенного секса и выходила из комнаты, когда начинали рассказывать всякие ужасы. Знакомые знали эту е╠ странность, тщетно пробовали перевоспитать. Иоанна понимала, что подобное восприятие искусства недостойно профессионала, но ничего не могла с собой поделать. Даже слишком натурально снятые Денисом сцены из собственных сценариев она предпочитала не смотреть и, к собственному стыду, питала тайную слабость к коммерческим лентам с традиционным "хэппи-эндом".

Картины Дар╠нова оказались "те самые", страшные, неприемлемые для е╠ восприятия, хотя в них вроде бы не было ни крови, ни трупов. Кроме "Восходящего чудовища" шокировал "Прыжок" - как бы надвое раздел╠нная картина. Слева фигурка спортсмена под ликование толпы взлетает над планкой, где вс╠ пронизано солнцем, молодым и радостным, ощущением взл╠та, а справа вместо матов - провал, бездна.

И далеко внизу, будто с крыши высотного дома, видна городская улица с ползущими муравьями - автомобилями.

"Двое", где сплет╠нные среди фантастических цветов тела влюбленных, начиная от пояса, как бы постепенно рассыпаются, переходя в песок. И вот уже перед нами пустыня, белесые дюны, уходящий вдаль караван, и эти двое - всего лишь мираж.

Особенно потрясающе был написан этот переход крепких юных тел в нечто рассыпающееся, тленное и неживое. Совершенство кисти, техника письма... Иоанна не понимала, как можно рассуждать о технике, когда страшно и тошно. А страшно и тошно становилось ото всех картин Дар╠нова. Там, где даже не было никакого сюжета - просто от зловещего сочетания предметов, красок, от нарушения привычных пропорций. Что бы он ни рисовал - пустую комнату, т╠мное окно, улицу, коридор учреждения - везде присутствовало тревожное ожидание катастрофы, неведомого рока, подстерегающего за углом в виде едва заметной тени, блика на оконном стекле или вдруг неизвестно почему плывущего по безоблачно-голубому небу птичьего яйца. Яйцо было чуть надтреснуто, что-то из него уже вылуплялось, и вот это "что-то" при внимательном взгляде было, конечно, никакая не птица. И опять становилось страшно, а взгляд не мог оторваться от т╠мной щели в скорлупе яйца, от тени за углом, от загадочного блика на стекле, от дробящегося в разбитом зеркале лица Есенина. В этих тенях, щелях и бликах на картинах Дар╠нова была некая гибельная притягательность, они манили как пропасть, бездна, кол╠са мчащегося поезда. Нечто по ту сторону бытия.

Сбежать на сей раз не удалось. Иоанна в тоске переходила от картины к картине чувствуя, как они душат е╠ своей беспросветностью. Абсурдный, призрачный, разваливающий ся мир, трагизм которого ещ╠ больше подч╠ркивали нарочито близко к реальности выписанные предметы - чем реальнее, тем абсурднее в совершенно абсурдном интерьере. Вроде

огромных новеньких блестящих галош, почему-то стоящих на бескрайней снежной равнине. Больше ничего - только уходящий за горизонт снег и галоши с чернильным пятном какой-то фабрики на пятке.

Народ входил и выходил, хлопала входная дверь, какие-то восторженные девицы делились сведениями о Дар╠нове, и Иоанна узнала, что он вообще-то художник-оформи тель, а живопись его по понятным причинам зажимают, выставляться не дают. Недавно вообще был скандал, приходила милиция, а может, и "оттуда". Тут девицы перешли на шепот, и Иоанна злобно подумала, что "правильно приходила". Даже разбить нос карается законом, а если вы от такой живописи загремите в дурдом или намылите вер╠вку?

Галоши е╠ доконали. Чувствуя, что ещ╠ долго не избавиться ни от них, ни от других шедевров Даренова, оттиснутых в памяти подобно чернильной печати на этих самых галошах, Иоанна собралась "сделать ноги". Радика она решила не звать - пусть на осле добирается, дубина, вместе со своими вернисажами...

Но в прихожей е╠ перехватила Регина. Обворожительно улыбаясь /бывают же такие породистые фемины!/ сказала, что никуда е╠ не отпустит, что скоро придет Володя /Высоцкий/ и другие интересные люди, что она, Регина, оказывается, знакома с Денисом /ещ╠ когда муж Регины был жив/, какая-то там экзотическая поездка в горы на тр╠х ЗИМах с блеющим бараном для шашлыка и бочонком "Изабеллы". Регина весело рассказывала подробности этой поездки, а Иоанна устало гадала, что ей надо. Сниматься самой или составить протекцию-рек ламу Дар╠нову с его опальными картинами, или кому-то ещ╠. "Некоммуникабельная коммуналка" - сказал бы Денис. Никто никому не нужен, но всем друг от друга что-то нужно.

- Я передам от вас привет, - Иоанна безуспешно пыталась дотянуться до куртки. - Или позвоните ему сами, хорошо? У вас есть наш телефон?


Регина наизусть отчеканила номер и рассмеялась. Как прилежная школьница.

- Не думай ничего плохого. Мне только что Радик сказал, а я запомнила.

От этого неожиданного "ты", от исходящего от Регины серебристо-голубого сияния, от умопомрачительных е╠ духов Яна совсем раскисла.

- Хочешь выпить? - предложила Регина, - На брудершафт?

- Домой хочу, - взмолилась Яна. - Есть хочу. И в койку.

- А хочешь пельменей? Весь день лепила.

Яна не была чревоугодницей, но домашние пельмени... Короче, она сдалась. Подумать только - если б не эти шарики из теста и мяса с луком / перец и соль по вкусу/, она бы так и уехала, навсегда связав с именем Игнатия Дар╠нова лишь тягостный шок от его картин, которые хотелось поскорее забыть, как навязчивые кошмары.

Пельмени оказались отменными. Регина пообещала через несколько минут принести горячих, но Яна набросилась на холодные, прямо из супницы /их там осталось с десяток/. Чистой тарелки не было, вилки тоже, зато были уксус и сметана. Она ела прямо из супницы столовой ложкой, и ей было плевать, пусть смотрят, хотя никто не смотрел. Гости уже встали из-за стола, а кто не встал, тот спорил и пил, а кто встал, те тоже спорили, пили и курили у небольшого столика в глубине комнаты. В этих кругах всегда пили, курили и спорили, обычно было невозможно понять, о ч╠м, потому что никто никого не слушал. А если вдруг начинали слушать, вс╠ обычно кончалось мордобоем.

На диване в окружении ж╠н и почитателей сидел сам Дар╠нов. Вид у него был совершенно разбойничий. Лицо худое, смуглое, одну половину, подобно пиратской повязке, закрыла прядь спутанных волос. Глаз, незакрытый волосами, с нескрываемой ненавистью так и вонзался в гостей.


- Где-то я его уже видела, - подумалось Яне, но тут Регина принесла горячие пельмени, а когда тарелка опустела и Яна снова глянула в сторону Дар╠нова, на коленях у него уже сидела, опять не давая разглядеть лицо, странная, восточного вида дама. Цыганка - не цыганка, в невероятно узком ч╠рном платье, с массивными золотыми кольцами в ушах... Е╠ низкий грудной голос звучал будто со дна колодца:

- Кудри твои, сокол, что ручьи в горах - пальцы холодят да в пропасть влекут... Глаза твои, сокол, что м╠д в горах - и светлые, и т╠мные... И сладкие, и горькие...

- Ганя, Володя приехал! - крикнула из передней Регина. Дар╠нов пересадил цыганку-нецыганку на колени к итальянцу ( тот шумно возликовал) и пош╠л встречать Высоцкого.

- Видела. - снова подумалось Иоанне, - Очень давно.

Их глаза встретились. Дар╠нов чуть замедлил шаг. Обернулся и неуверенно кивнул.

Происходило нечто непонятное. Стало вдруг очень важно установить, откуда она знает Дар╠нова. Важнее всего на свете. И пока подпольный бард осматривал подпольную выставку, пока его потчевали пельменями, арбузом и ледяной водкой из запотевшей бутылки, пока бард пел, облепленный гостями, окутанный табачным дымом и винными парами, Иоанна, забившись в дальний угол комнаты с альбомом импрессионистов, ломала голову, оживляя в памяти разбойничье лицо Дар╠нова. И не могла отделаться от наваждения, что и он смотрит в е╠ сторону, решая ту же шараду.

Водка лилась рекой. Наверное, только они двое и были в этой компании трезвыми - Дар╠нов, похоже, действительно блюл зарок, а Яна была за рул╠м. Давно бы ей пора домой, песни эти Володины она уже не раз слышала...

- Вс╠, встаю, - твердила она себе, продолжая сидеть. Между тем в комнате откуда-то появился огромный негр. Напоили и негра. Грянул магнитофон во все колонки, негр пустился в пляс, за ним и гости. Квартира ходила ходуном. На

призывы Регины: - Не топайте, ребята, Васька опять милицию вызовет! - никто не реагировал.

Васькой был живущий внизу академик.

Дар╠нов вообще куда-то девался, и Яна, так ничего и не вспомнив, приподнялась было с кресла. Но тут же опять села. Он шел к ней. Его лицо приближалось, выплывало из всеобщего гвалта и табачного дыма, становясь с каждым его шагом вс╠ более знакомым и прекрасным. Он приш╠л прямо со стулом. Поставил стул и сел напротив, глядя на не╠ в упор. Серь╠зно, почти испуганно. Теперь при свете торшера можно было разглядеть каждую деталь - тени на худых скулах, мягкую линию подбородка и тв╠рдую - рта, с чуть выдвинутой впер╠д верхней губой, будто обвед╠нной карандашом. Сползающие на лоб пряди густых спутанных волос и такого же цвета глаза - золотисто-коричневые, будто освещ╠нные откуда-то изнутри.

И светлые, и т╠мные...

Ганя.

- Почему-то не могу вспомнить, - сказал он виновато, - Иоанна, очень редкое имя, у меня никогда не было знакомых, чтоб так звали... Вы не меняли имя?

Она покачала головой.

Расспрашивал о ней? Регину? Радика? Ломающийся голос его, как у подростка, высоко-звонкий на одних звуках, вдруг падал до застенчивой хрипотцы, и сердце е╠ сладко отозвалось, будто на зов самого что ни на есть прекрасного и знакомого дал╠ка.

- Но мы ведь знали друг друга? Не молчите, пожалуйста.

Его лицо ещ╠ приблизилось - оно совсем не было красивым - это-то Яна ч╠тко понимала. И вместе с тем казалось ослепительно совершенным.

- Тоже... Не могу вспомнить, - наконец-то удалось ей выдавить. А он вдруг, словно отвечая на е╠ мысль, сказал,

что люди, которых мы когда-то очень близко знали, или похожие на них, кажутся спустя много лет красивыми - вы не замечали? - есть такая странная закономерность,.. - и прежде чем Яна успела смутиться, а потом сообразить, что это скорее всего комплимент в е╠ адрес, Дар╠нов положил ей на колени карандашный рисунок.

На обычном машинописном листке была несколькими линиями изображена в профиль девушка с прич╠ской "конский хвост". Возможно, Иоанна и была когда-то такой, во всяком случае, "конский хвост" носила, да и кто не носил его в конце пятидесятых! Во всяком случае, сходство, безусловно, было.

- Это я? Откуда это у вас?

- Да вот сейчас вспоминал и набросал. Почему-то я вас помню в профиль, а здесь в волосах что-то голубое...

Люськино пластмассовое кольцо, стягивающее на затылке волосы, похожее на челюсти некой экзотической рыбы с частоколом острых зубов.

- Вспомнили?

-Да. То есть... Кольцо помню. А это что?

В углу рисунка скакала игрушечная лошадка со светлой гривой, в уздечке с бубенчиками. Яна вдруг поняла, что именно эта лошадка, вроде бы совсем с другого рисунка, и есть самое главное, ключ ко всему. Лошадка мгновенно ожила перед ней в красках, в мельчайших подробностях. В жизни есть мгновения, соедин╠нные будто с самой пуповиной, и прикосновение к ним вызывает такое же обостр╠нное ощущение - так вот, лошадка была соединена именно с пуповиной - лишь в этом была уверена Иоанна. Но больше ничего не могла вспомнить.

- Почему вы е╠ нарисовали?

Это я вас должен спросить, почему. Да вспомните же!

Они избегали прямо смотреть друг на друга. Вс╠ происходящее было из области мистики, тайны, оба вдруг это

разом осознали и испугались. Явилась потребность в реальности, и волна выбросила их из неведомого опять в прокуренную комнату, где снова звучала Володина гитара, где серебряной молнией промелькнула, ревниво скосив на них глаза, Регина, где внизу за окном громыхали грузовики, заглушаемые взрывами хохота. Они тоже сели поближе слушать Володю и смеялись, песни были действительно смешные. А потом стало твориться что-то уж совсем странное. Откуда ни возьмись, на коленях у Дар╠нова опять появилась цыганка-нецыганка, она извивалась, что-то приговаривая ему на ухо, узкое ч╠рное платье шуршало жалобно, скрипело, трещало...

- Отвяжись, Светка, со своими гаданиями, - вяло отбивался он. - Вот помоги нам вспомнить, если вправду что-то умеешь...

- Что вспомнить, сокол?

- Ты не спрашивай, ты помоги.

Дама скосила на Яну шальные развес╠лые очи в разводах ч╠рно-зел╠ной косметики, стремительным движением шл╠пнула ей на лоб руку.

- Закрой глаза, красавица.

Яна повиновалась. Рука была неожиданно прохладная, пахло чем-то сладко-дурманящим. Яна вдруг почувствова ла, что страшно устала и, как ей показалось, на мгновенье провалилась в сон и тут же открыла глаза, с удивлением обнаружив, что сжимает в пальцах фломастер.

- Вот и вспомнила, - улыбнулась дама, сверкнув золотым зубом.

- Что вспомнила?

- Что написала, то и вспомнила.

На обратной стороне Дар╠новского рисунка было старательным детским почерком выведено:

ДИГИД

- Что это значит?


Сама написала, а спрашивает. Вон сокол наш ясный зна-ает...

Дар╠нов молча уставился на листок, вид его оставлял желать лучшего.

Что происходит? Что она такое написала? ДИ-ГИД... Чушь какая-то. Да и она ли? Может, они е╠ разыгрывают?

- Скучно с вами, господа, - сказала дама, - пойду-ка напьюсь.

- Может, вс╠-таки скажете? - Яна д╠рнула за рукав Дар╠нова, который будто заснул.

Он замотал головой.

- Этого никто не мог знать, кроме меня. Почему вы это написали?

Да что "это"?

Подошла Регина и сказала, что скандинав собирается уходить и жд╠т окончательного разговора. Она говорила, а сама поглядывала на Яну с недоуменной тревогой: - Что происходит? Та ответила таким же взглядом. Если бы она знала! 3нала бы, почему уже битый час сидит в незнакомой прокуренной комнате с раскрытым на коленях альбомом Дега, с прикрывшим танцовщицу рисунком девушки в профиль, с деревянной лошадкой и таинственным словом ДИГИД. С Дар╠новым, с его загадочным сходством с кем-то таинственно и напрочь забытым, с их обоюдным неожиданным умопомрачением, заставляющим вот так глупо, забыв все приличия, сидеть напротив друг друга, вс╠ больше увязая в непроходи мых лабиринтах безответной памяти.

- Так что ему передать?

- Чтоб ш╠л на...- Дар╠нов выругался. Регина предпочла не услышать.

- Ладно, скажу, что сейчас будешь...

Она исчезла. Подош╠л Радик справиться, не собирается ли Яна отчаливать. Даренов и его послал, но Радик продолжал стоять над ними, покачиваясь и пьяно улыбаясь.


- Ста-ри-ик...

- Да отцепитесь вы все! - Дар╠нов в ярости вскочил и выдернул Иоанну из кресла. Рисунок она успела подхватить, импрессионисты же грохнулись на пол.

- Да вы что?

- Надо разобраться, - надтреснутый его голос прозвучал почти панически, и Яна подумала, что женщины, видимо, воспринимают всякого рода мистику гораздо спокойнее. Она уже вспомнила. И девушку из прошлого с конским хвостом, перехваченным на макушке Люськиным пластмассовым кольцом, и деревянную лошадку в пустом вагоне, с бубенчиками и светлой гривой, хозяин которой пош╠л в тамбур покурить. И многовагонную гусеницу летящей к Москве электрички, прогрызающую ночь...

Инвалид с лошадкой сойд╠т, когда в вагоне никого не было, и на этой же остановке сядут другие...

Дар╠нов не мог е╠ тогда видеть! Рисунок был чудом, как и вс╠, происходящее с ними. Яна это поняла и вместила в отличие от Дар╠нова, который был в панике.

Лишь спустя много лет Иоанна узнает, что означало таинственное ДИГИД, которое она нацарапала, усыпл╠нная цыганистой дамой.

ПРЕДДВЕРИЕ

Свидетельство сына Михаила Шолохова:

"Отложив в сторону газету, где был помещ╠н какой-то очередной материал, бичующий "культ личности", отец задумчиво заговорил:

- Помню, в одну из встреч с ним, когда деловая беседа уже закончиласъ и перед прощанием пошли короткие вопросы-ответы о том о с╠м, я под разговор возьми и спроси, зачем, дескать, вы, Иосиф Виссарионович, позволяете так безмерно себя превозносить? Славословия, портреты, памятни

ки без числа, и где попадя? Ну, что-то там ещ╠ ляпнул об услужливых дураках... Он посмотрел на меня с таким незлобивым прищуром, с хитроватой такой усмешечкой: "Что поделаешь? / Отец неумело попытался изобразить грузинский акцент/ - Людям нужна башка". Меня подв╠л этот его акцент, послышалось "башка", голова то есть... Потом уже, когда из кабинета вышел, понял - "божка", божок людям нужен. То есть дал понять, что он и сам, дескать, лишь терпит этот культ. Чем бы, мол, дитя не тешилось... И ведь я этому поверил. Да, признаться, и сейчас верю. Уж очень убедительно это им было сказано".

"Отец вообще не выносил вида толпы, рукоплескаю щей ему и орущей "ура", - у него перекашивалось лицо от раздражения". /Светлана Аллилуева/

"Мне всегда было ужасно стыдно даже от скромных "ликований" у нас в Москве, в Большом театре или на банкетах в честь семидесятилетия отца. Мне становилось страшно, что сейчас отец скажет что-нибудь такое, что сразу всех охладит, - я видела как его перед╠ргивает от раздражения. "Разинут рот и орут, как болваны!.." - говорил он со злостью. Может быть, он угадывал лицемерность этого ликования? Он был поразительно чуток к лицемерию, перед ним невозможно было лгать..."

"... В углу стояла железная кровать, ширма, в комнате было полно старух - все в ч╠рном, как полагается в Грузии. На кровати сидела старая женщина. Нас подвели к ней, она порывисто нас всех обнимала худыми, узловатыми руками, целовала и говорила что-то по-грузински... Понимал один Яша, и отвечал ей, - а мы стояли молча.

Мы скоро ушли и больше не ходили во "дворец", - и я вс╠ удивлялась, почему бабушка так плохо жив╠т? Такую страшную ч╠рную железную кровать я видела вообще впервые в жизни.

У бабушки были свои принципы, - принципы религиозного человека, прожившего строгую, тяж╠лую, честную и

достойную жизнь. Е╠ тв╠рдость, упрямство, ее строгость к себе, е╠ пуританская мораль, е╠ суровый мужественный характер, - вс╠ это перешло к отцу".

"У не╠ было много детей, но все умерли в раннем детстве, - только отец мой выжил. Она была очень набожна и мечтала о том, чтобы е╠ сын стал священником. Она осталась религиозной до последних своих дней и, когда отец навестил е╠, незадолго до е╠ смерти, сказала ему: "А жаль, что ты так и не стал священником"... Он повторял эти е╠ слова с восхищением; ему нравилось е╠ пренебрежение к тому, чего он достиг - к земной славе, суете...

Но он был плохим, невнимательным сыном, как и отцом, и мужем... Вс╠ его существо целиком было посвящено другому, - политике, борьбе, - поэтому чужие люди всегда были для него важнее и значительнее близких". С. Аллилуева.

* * *

"Власть есть аппарат, в который надо проникать, который надо сближать, через который надо действовать. Одно только не сказано: аппаратом КАКОГО КЛАССА является данная власть? Между тем только с этого вопроса и начинается марксизм ... Сталин усвоил в примитивном виде только ленинскую концепцию централизованного аппарата. Когда он овладел этим аппаратом, теоретические предпосылки оказались для него по существу безразличными..." /Лев Троцкий/

"Наша марксистская партия при отсутствии мировой революции держится на честном слове". /Зиновьев/

"... собственное его возвышение кажется ему, не может не представляться результатом не только собственных упорных усилий, но и какого-то странного случая, почти исторической лотереи... Та л╠гкость, с какой он справился со своими противниками, могла в течение известного короткого периода создать у него преувеличенное представление о соб

ственной силе, но в конце концов должна была при встрече с новыми затруднениями казаться ему необъяснимой и загадочной". /Троцкий/

"Сталин не ум╠н в подлинном смысле слова. Все низшие стороны интеллекта /хитрость, выдержка, осторожность, способность играть на худших сторонах человеческой души/ развиты в н╠м чудовищно. Чтобы создать такой аппарат, нужно было знание человека и его потайных пружин, знание не универсальное, а особое знание человека с худших сторон и умение играть на этих худших сторонах... Сталин умеет неизмеримо лучше использовать дурные стороны людей, чем их творческие качества. Он циник и апеллирует к цинизму. Он может быть назван самым великим деморализатором в истории". /Троцкий/

"Великие люди всегда больше того, что они совершили. О Сталине этого ни в коем случае сказать нельзя. Если его оторвать от его дела, то от него не останется ничего... Там же, где речь идет о больших исторических задачах, отражавших движение классов, он оставался особенно нечуток, безразличен..."

"Перспективе "перманентной революции" бюрократия противопоставила перспективу личного благополучия и комфорта. В Кремле и за стенами Кремля шла серия секретных банкетов. Политическая цель их была сплотить против меня "старую гвардию".

"Через систему сообщающихся сосудов я знал в последние годы моей московской жизни, что у Сталина есть особый архив, в котором собраны документы, улики, порочащие слухи против всех без исключения видных советских деятелей". /Троцкий/

А в те же дни на расстояньи

За древней каменной стеной

Жив╠т не человек - деянье:

Поступок ростом с шар земной.


Судьба дала ему уделом

Предшествующего пробел.

Он - то, что снилось самым смелым,

Но до него никто не смел.

/Борис Пастернак/

СЛОВО АХА О СЛОВЕ:

Провозглашая "соцреализм", Иосиф полагал, что если мы будем просто кричать о злобе, убогости и бессмыслице мира, толку не будет. Он призывал работников культуры словом, музыкой, красками, идеями строить проект Нового Мира. Светлого Царствия, которое вначале "внутри нас есть", ибо "Вначале было Слово". Надо показать народу, как достойно и прекрасно можно жить, и тогда будем строить светлое будущее вместе. Вы - инженеры, они - строители.

Седьмой день творения, когда Господь "почил от трудов", отдан человеку для творчества и созидания на земле. И прежде всего - формированию человеческих душ "по образу, подобию и Замыслу". "Нельзя одновременно служить Богу и Мамоне". Иосиф избавил от служения Мамоне вверенный ему народ, воздвиг крепость посреди Вампирии и нанял "инженеров человеческих душ" для строительства. Антивампирии. Кого нанял, кого запугал и заставил работать на Дело, ибо мало было "избранных", служителей "Царству Свободы" по велению сердца. Да и времени у Иосифа оставалось мало. Теперь он знал - рано или поздно все они предадут Дело, пустят в крепость золотого тельца, который окажется кон╠м троянским... Променяют первородство на чечевичную похл╠бку.

Конечно, он поверил в Российский Апокалипсис с украденной тобой, сын тьмы, Страницы Истории. Ибо ещ╠ с семинарии наизусть знал Писание, знал, что в каждом сидит потенциальный оборотень первородного греха. Со вре

м╠н Каина и Авеля, Иуды, толпы, то орущей "Осанна!", то "Распни его!.." Но он знал, что есть и Свет, есть "Образ и Подобие", есть записанный в сердце Закон... Он видел, какие чудеса творит народ его, и поклялся своему Богу сохранить вверенное ему стадо до самого часа смертного. Сберечь души для Дома Отца, куда не войдут "ни блудники, ни идолослужители, ни прелюбодеи, ни малакии, ни мужеложники".

Ни воры, ни лихоимцы, ни пьяницы, ни злоречивые, НИ ХИЩНИКИ - Царства Божия не наследуют.

Он должен успеть вывести свой народ из пустыни, пока не пробило полночь и охранники его не обернулись волками, а писатели его - шакалами на пиру волков... Но "других писателей" у него не было...

И он напряж╠нно вглядывался в их глаза, в души, стараясь разглядеть внутри то самое "пятно", о котором проболтался вауч╠ртик со Страницы Истории.

- С ксерокса, - поправил АГ.

- Пусть ксерокса. Только не думай, что я делаю из Иосифа святого - он попускал разрушать храмы, гонения на священников, и ответит за это на Суде... Но одно могу сказать с достоверностью - он боролся не с Богом, а с "реакционным духовенством", как он выражался. С "религиозными предрассудками".

"Партия не может быть нейтральной в отношении религиозных предрассудков, и она будет вести пропаганду против этих предрассудков, потому что это есть одно из главных средств подорвать влияние реакционного духовенства, поддерживающего эксплуататорские классы и проповедующего повиновение этим классам".

Когда Церковь стала соответствовать его представле нию о Замысле, по которому: "кто хочет между вами быть большим, да будет вам слугою;.. Так как Сын Человеческий не для того приш╠л, чтобы Ему служили, но чтобы послужить

и отдать душу Свою для искупления многих"./Мф. 20, 26, 28/ - Иосиф совершенно изменил к ней отношение, не так ли?

- Я бы взглянул на проблему слова ещ╠ вот в каком аспекте: Пушкин, к примеру, написал в свое время "Гавриилиаду". Трагическая шалость молодости. Затем покаялся, отр╠кся, слезы лил... Упоминать об этой, с позволения сказать, "поэме" означало стать злейшим врагом Александра Сергеевича.

Личный свой грех Александр изгладил, исповедал, простилось ему. Но ведь сколько душ последующих поколений соблазнилось этой злосчастной "Гавриилиадой". Вслух читали, богохульничали... Ну ладно, в православной царской России цензура была на высоте, стали "Гавриилиаду" забывать помаленьку. Ну и у Иосифа с безобразиями такого рода было глухо. Никаких Барковых, "Лолит", Арцыбашевых. Короче, никакой "демократии"...

Но думается, что будут благодарны на Суде товарищу Сталину товарищи Пушкин, Барков и Набоков. Сколько душ убер╠г товарищ Сталин от соблазна богохульства, не говоря уже о самих авторах, которые отвечают за злые свои всходы до конца истории... Ибо "горе тому, от кого исходят соблазны".

Ну а теперь, при "демократах"? Тогда были сотни, ну тысячи экземпляров, а нынче сотни тысяч, плюс миллионы кино и телезрителей, плюс интернет... Авторы давно покинули землю, а гнилое их слово продолжает служить твоему, АГ, хозяину, усугубляя их грех и пожирая новые жертвы.

Вот что такое слово, помилуй их. Господи...

* * *

Господь учил нас разговаривать притчами. Один взял билет на поезд, но не поехал. Другой не взял, но поехал... Один в пустыне сказал: "Верю, впереди море", но не пош╠л. Другой: "Не верю", но пош╠л. И дош╠л.


Советская идеология шла от записанного в сердце Закона. Весь советский народ - товарищи-братья. Осуждались роскошь, корыстолюбие, безнравственность, национализм и другие формы идолопоклонства. Требования идеологии во многом совпадали с побуждениями совести, а религиозные убеждения, если их активно не пропагандировать, считались личным делом каждого.

Народ - паства, партия - охрана, вождь - пастырь, интеллигенция - посредник между народом и Небом. Удерживающий. Ибо, в который раз повторяю: "культура" - от слова "культ".

Итак, да здравствует цензура, похвальное ей слово!

Антитьма ещ╠ не есть Свет, но она вс╠-таки лучше, чем тьма.

* * *

"Высший свет"... - слова-то какие! Призванный в сво╠ время светить, освещать, просвещать народную тьму, а не РАЗВРАЩАТЬ. Раз-врат. Распахнутые ворота, куда может войти каждый враг и грабитель, охотник за душами.

"Кому больше дано, с того больше спросится". Задача элиты - служение Делу Божию на земле, служить мостом между Небом и невоцерковл╠нным народом. Но элита, вместе с другими хищниками, не пасла народ, а стригла, резала и пожирала. Не только тела, но и души, заставляя "купленных дорогой ценой" детей Неба работать на свою похоть, а не на Замысел, развращая души, подобно князю Нехлюдову. Сеяли тлетворную разрушительную заразу неразумного безудержного хотения, ответную жажду крови и революций.

Осужд╠нный всей передовой русской совестью "высший свет" и примкнувшие к нему сословия, Вампирия царей, дворян и обслуги. А также, к сожалению, определ╠нной части духовенства, освящавшего чуждый Замыслу строй.


Передовая часть общества стала называться интеллигенцией. Якобы ставка на разум, ибо родовитость себя не оправдала. В конце концов, вс╠ смыла волна гнева Божия, революционный девятый вал.

Скинув иго вампиров в лице так называемого "света", оказавшегося тьмой, народ попал в рабство уже собственной тьмы и бездуховности, стал не свободным, а "отвязанным", сорвавшимся с цепи зверем, и растерзал многих своих освободителей-безбожников, которые, имея отрицательную программу, не могли предложить ничего конкретно положитель ного.

Но оставался вписанный в сердца Закон, вековые православные соборные традиции, народная память о некогда Святой Руси, на которую, сознательно или интуитивно сделал ставку Иосиф. Пастырь, ведомый высшей силой. И моя задача доказать - Божией, а не дьявольской. Он использовал змеиные при╠мы, его добро было с кулаками, он выл с волками по-волчьи, но плоды - несколько поколений советских людей - друживших, чисто любивших, защищавших Родину, строивших, кормивших голодного, воспитывавших детей в рамках заповедей, врачевавших бесплатно, - жатва Господня от этого дерева была обильной и, в основном, "доброй", несмотря на огромное количество невинных жертв... Хотя есть ли невиновные в этом едином по Замыслу человеческом Целом?

"Инженеры человеческих душ" призваны были совершить внутреннюю революцию на основе православной этики - освобождение от рабства Мамоны /неразумного гиперболизированного хотения, нарушающего Замысел, звериных инстинктов, права сильного/. Утверждение нравственной чистоты, осуждение эгоизма, эгоцентризма, зазнайства, идолопоклонства...

То есть власть фактически призывала интеллигенцию вершить дело Божье на земле, называя это построением Светлого Будущего, коммунизма.


Борьба с вампирами, внутренними и внешними, строительство "крепости", ликвидация голода, неграмотностти, богопротивных сфер бизнеса, обслуживавших некогда похоть правящих классов, общечеловеческий грех... Здоровье народа, физическое и моральное, спорт. Формирование новой идеологии на основе Замысла. А тем временем уже с первых шагов новой власти появились первые советские оборотни.

Итак, советская интеллигенция являлась по замыслу Иосифа интеллектуально-творческой элитной частью населения, призванной охранять народ от "враждебной идеологии" окружающей Вампирии, чьи "свободы", по убеждению Иосифа, защищали несметные богатства и права Вавилонской апокалиптической блудницы.

"Выйди от не╠, народ Мой".

Дар слова - величайший у Неба. "Я сказал: вы - боги и сыны Вышнего все вы"... "Твори, выдумывай, пробуй!". Твори новый мир - людей, обстоятельства, события, великое и малое, леса и города, хижины и дворцы... Новые миры сходят с твоего пера и волшебным образом живут своей, уже неподвластной тебе жизнью. Живут среди людей, влияя на их судьбы, преобразуя сознание целых поколений, поддерживая, укрепляя идущих, освещая им путь к Истине...

Вот что такое слово - "полководец человечьей силы". "Марш, чтоб время сзади ядрами рвалось,"- как написал Владимир Владимирович...

В этой жизни умирать не ново.

Сделать жизнь - значительно трудней.

Творить людей, часто более реальных, чем мы, живые. Во всяком случае, бессмертных. Давно уже нет Александра Сергеевича, его эпохи, современников, два столетия прошло, а Германн до сих пор в каждом из нас жаждет узнать три карты. И в отчаянии и надежде жд╠т его юная Лиза...

И вырвал грешный мой язык,

И празднословный и лукавый...


И Бога глас ко мне воззвал:

"Восстань, пророк, и виждь, и внемли,

Исполнись волею Моей,

И, обходя моря и земли,

Глаголом жги сердца людей".

Это тоже бессмертно. Иосиф сделал противостояние Мамоне не личным подвигом каждого, а образом жизни страны. "Сделать жизнь значительно трудней"... Они, к сожалению, перерождались или стрелялись...

Александр Сергеевич как никто понимал, особенно к концу жизни, эту страшную смертельную схватку Света с тьмой, добра со злом, являющуюся главным содержанием истории. И высокую миссию обладающего даром слова, из-под пера которого выходят порой не только "звуки сладкие", нет, - стрелы огненные, пушечные ядра, ракеты иных миров, способные нести людям жизнь или смерть, творящие сво╠ губительное или благое действо в течение многих веков после выстрела.

"Горе тем, от кого приходят соблазны"... И если исторический процесс - это многократно повторяемый цикл "посев-жатва", то позвольте вопрос к обладающим даром слова: "Что же вы сеете, господа?" Вопросик этот воистину становится обвинительным или оправдательным актом вселенского значения, ибо человеческая душа ценнее Творцу всей материи мира. А ты удерживаешь от пропасти или толкаешь в не╠ тысячи современников и потомков.

И чем талантливее произведение, тем страшнее заблудиться в главном: на кого ты работаешь?

БИОГРАФИЧЕСКАЯ СПРАВКА:

1937г. Участие в работе Чрезвычайного 17 Всероссий ского съезда Советов. Доклад на пленуме ЦК "О недостатках партийной работы и мерах ликвидации троцкистов и других двурушников". "Письмо "Об учебнике истории ВКПб".

Стp. 496